Звездоплаватели - Георгий Мартынов

Два раза Мельников подлетал на звездолёте к Венере. Он видел планету на теперешнем расстоянии трижды. Неужели он не сумеет определить на глаз, на какой высоте они находятся. Пожалуй, тысяч десять километров. Да, кажется, так.

Лёгким толчком Мельников поднялся и, приблизившись к Второву, взялся руками за его плечи. Так было удобнее разговаривать.

— Как ты думаешь, Геннадий, — спросил он, — во сколько раз была увеличена сила тяжести при взлёте?

Второв поднял голову. Мельников увидел смертельно бледное лицо с блуждающими глазами. Губы молодого инженера были мертвенно-сини.

— Что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь?

Второв вдруг рассмеялся. В этом смехе звучали истерические нотки.

— Вы бесподобны, Борис Николаевич, — сказал он, продолжая смеяться. — Как я себя чувствую? Как может чувствовать себя человек, приговорённый к смертной казни, стоя под виселицей?..

Мельников понял, что его товарищ потерял самообладание. Надо применить жёсткие меры, чтобы привести его в нормальное состояние.

— Стыдись! — резко сказал он. — Жалкий трус! Тряпка! И этот человек называет себя звездоплавателем!

Он отвернулся, давая Второву время прийти в себя, уверенный, что его слова окажут своё действие.

Второв молчал.

Когда через минуту Мельников обернулся, он увидел, что достиг цели: по лицу Второва бежали слёзы.

— Будьте хоть немного человечнее, Борис Николаевич, — сказал он. — Не все могут быть такими, как вы. Ведь нам осталось жить всего шесть часов.

— Это почему? — спросил Мельников, делая вид, что не понимает. Он хотел, чтобы Второв начал рассуждать. Это неплохое средство вернуть спокойствие.

— Как почему? Разве вы не знаете, что наши кислородные баллоны заряжены на двенадцать часов?

— Ах да! Сколько же времени прошло с тех пор, как мы покинули звездолёт?

— По-моему, часов шесть.

— Так, — сказал Мельников, — действительно получается, что нашего земного кислорода хватит ненадолго. Шесть часов! За это время многого не сделаешь.

— Мы погибли…

— Опять? Ты говорил то же самое, когда мы сидели в разбитом самолёте у берега материка Венеры.

— Тогда я этого не говорил.

— Не говорил — так думал. Но однако мы живы до сих пор.

— Теперь нас ничто уже не спасёт.

— Безвыходных положений не существует. У нас два шанса.

— Вот как!

Второв в изумлении смотрел на Мельникова. Ему самому положение казалось абсолютно безвыходным.

— Во-первых, — Мельников с удовлетворением видел, что лицо его товарища постепенно принимает естественную окраску, — на «СССР-КС3» не могли не заметить, что корабль фаэтонцев улетел с Венеры. Чтобы взять старт, им не нужно много времени.

Второв невольно обернулся в сторону Венеры, бессознательно надеясь увидеть вдруг родной звездолёт, гонящийся за ними.

— Нам его не увидеть, — сказал Мельников. — Между ними и нами тысячи километров. Но они могут увидеть нас в телескоп. Если мы летим не очень быстро, а мне кажется, что это именно так, то «СССР-КС3» нас догонит. Это первый шанс, менее вероятный, — добавил он.

— Почему менее вероятный?

— Трудно заметить такое небольшое тело в просторах Вселенной, тем более, что «СССР-КС3» позади нашего корабля и мы обращены к нему неосвещённой стороной. Ведь они не знают, куда мы летим, в какую сторону. Это не верный, но всё же шанс.

— А второй?

— Второй более реален. Каким-то образом мы пустили в ход двигатели корабля. Перед нами пульт управления, это несомненно. Нам надо догадаться, как управлять кораблём. По-видимому, он управляется совсем не так, как наши звездолёты. Мне кажется, что догадаться можно. Скорее всего, это очень просто. Конечно, на это потребуется много времени.

— Вы опять забываете, что в нашем распоряжении всего шесть часов, — уже совсем спокойно сказал Второв.

— По первому впечатлению это действительно так. Но если вспомнить некоторые факты… Ты на меня сердишься? — неожиданно перебил он сам себя.

Второв покраснел.

— Вы были правы, — сказал он. — Я действительно трус, и мне не место на звездолётах.

Мельников обнял товарища.

— Чепуха, Геннадий! Когда-то меня поражало спокойствие Камова. Это дело опыта и привычки к опасностям. Забудь мои слова. Это было не более как лекарство.

— Оно подействовало, — улыбнулся Второв. — Теперь я спокойно встречу смерть.

— Ну вот, опять смерть. Я умирать не собираюсь. Нужно бороться. А что касается воздуха…

Внезапно резким движением Мельников отстегнул герметические крепления и снял с себя шлем.

Второв замер. Он смотрел на своего товарища, ожидая увидеть признаки удушья.

Мельников дышал глубоко. В первый момент ему показалось, что воздух корабля фаэтонцев как-то странно плотен, как будто находится под повышенным давлением. Потом это ощущение прошло. Как он и ожидал, кислорода было вполне достаточно.

— Вот видишь! — сказал он.

— Как вы могли на это решиться?

— Нетрудно. Я был уверен, что мы можем дышать этим воздухом. Всё, что мне известно о фаэтонцах, говорит об этом. Неужели ты не догадываешься, на чём основана моя уверенность?

— Не могу догадаться. Вы могли задохнуться.

— Не сейчас, так через шесть часов, всё равно нам пришлось бы снять шлемы и проверить, пригоден ли для нас воздух звездолёта. Лучше сделать это сразу. Теперь мы знаем, что в нашем распоряжении гораздо больше чем шесть часов. Запасы кислорода здесь не ограничены.

— Почему вы так думаете? — изумлённо спросил Второв.

Подобно Мельникову, он снял с себя шлем и не испытал никакого затруднения в дыхании. Воздух был чист и, если не считать слабого незнакомого запаха, который они и раньше чувствовали сквозь фильтр, не отличался от земного.

— К такому выводу приводит простая логика, — ответил Мельников. — Вспомни картину фаэтонцев. И на Марсе и на Венере они ходили в костюмах, подобных нашим. Как и нам, воздух Венеры был для них непригоден. Вспомни их внешний облик, — они в точности такие же, как мы. Значит, им, как и нам, необходим кислород. Они пробыли на Венере очень много лет. Значит, добывали кислород. Но в атмосфере Венеры его очень мало. Откуда же они его брали? Несомненно, синтезировали из атомных частиц. Можно быть уверенным, что и сейчас неведомые нам аппараты возобновляют кислород в воздухе, уничтожают углекислоту и другие вредные примеси. Мы с тобой впустили сюда воздух Венеры. А сейчас? Ты слышишь запах формальдегида? Его нет, он уже уничтожен. Не надо забывать, что наука фаэтонцев далеко обогнала земную.