Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

— Может ли его жена исповедаться и причаститься у него самого?

— Да, ведь она же может поехать исповедаться у о. Матфея в Сидзуока, или в Токио у кого–либо из здешних священников.

— Не может.

— Отчего?

— Скоро родить нужно, — с запинкою Пимен вымолвил про свою маменьку, готовящуюся подарить миру уже восьмого, если не девятого, обитателя, имея первенцем его самого, Пимена.

— Если она не находит для себя стеснительным исповедаться у мужа, то, конечно, может очистить душу исповедью и у него — он же ведь священник для всех, тем более может принять из его рук Святые Тайны.

8/21 апреля 1901. Фомино Воскресенье.

Обычное воскресное богослужение, на котором было мало христиан.

В два часа начался «сейненквай». Я сказал о плодах воскресения Христова. Потом студент Университета Иван Накагава читал свой реферат на тему «Как образуется государство? Силою, или договором, или нарождением?» Скуку навел и пустотою содержания, и перечислением множества имен европейских ученых; кончил признанием справедливости последней теории. Я возразил. Потом Иван Акимович Сенума читал «О начале нравственности» — это было гораздо содержательнее и умнее, — Посторонних было всего четверо, с Накагава в том числе; прочие все наши — семинаристы и учителя Семинарии, — Извратили мою мысль: я предлагал давать уроки Догматического Богословия студентам Университета и другим взрослым ученикам, православным, находящимся в светских заведениях, а они обратили предположенный мною класс Догматики в класс «чего хочешь, того просишь», по преимуществу «логомахии». Ну пусть болтают — такова японская натура! Впрочем, и преподавать некому; наши ученики Догматику знают, а посторонних почти и нет.

Павел Сайто, катихизатор в Бато, пишет, что местный христианин, уже старик, Марк Уеда, бывший при смерти больным и уже оставленный врачами как безнадежный, был елеопомазан о. Титом Комацу, после чего тотчас же стал поправляться, и ныне почти совсем здоров. Слава Господу за это знамение милосердия Его!

9/22 апреля 1901. Понедельник

Фоминой Недели.

С семи часов утра Литургия, пропетая, как и всенощная вчера, причетниками. Служили оо. Роман Циба и Симеон Юкава. На панихиду выходил и я, и ее пели хоры. Блюд больших и малых с кутьею было четыре столика и четыре классных длинных стола; христиан — почти полна Церковь, и все на панихиду зажгли свечки в руках; в блюдах свечей горело также много; немало наставили и у образов; видно, что обычай ставить свечи у икон прививается. После службы все отправились по кладбищам служить литии на могилках.

10/23 апреля 1901. Вторник

Фоминой недели.

Начались занятия в школах и у нас с Накаем; мы с ним стали продолжать исправление перевода Псалтири, с 68–го псалма.

О. Павел Савабе возвратился из Сиракава, где отправлял Пасхальные богослужения в Церкви и по домам христиан; говорит, что благочестие падает между христианами; все очень заняты мирским, так как жить стало очень трудно по причине дороговизны на все. Говорил еще, что христианин Судзуки, пьянствовавший и бездельничавший, совсем переменился с тех пор, как отдал сына в Семинарию: перестал пить, ведет себя хорошо, усерден к Церкви. Значит, польза духовной школы многообразна.

11/24 апреля 1901. Среда

Фоминой недели.

Утром получил письмо от американской путешественницы и, как видно, писательницы, Miss Ackerman, в котором она изъясняет: «We are wishing very much to see you and talk about your work. Bishop MacKim has told me you are without doubt the greatest missionary that ever came to Japan. We were at the Church at your Easter Service and thought it a wonderful sight»… и прочее. — Так поражает иностранцев успех православия сравнительно с инославными миссиями! Ну какой же я миссионер! Сижу на одном месте и занимаюсь переводами и чтением катихизаторских писем. По моему глубочайшему убеждению, я и имени–то миссионера не заслуживаю. Но иностранцы, обращающие внимание на дело Миссии, не хотят понять, или взять во внимание, что причиною успеха Православной Миссии есть не что иное, как само православие, что оно, сопоставленное с инославным, не может не брать верх над ними, и приписывают успехи человеческим действиям.

Пишет далее Miss: «We are writing all great movements in this country for the papers and we will be very glad if you have a photo of the Church», и так далее, и просит свидания в пятницу. Ответил ей: «Without taking in consideration the kindhearted joke of my good friend Bishop MacKim, I will be very glad to see you, etc».

Прибыла в Токио жена о. Павла Косуги, священника на Сикоку, лечиться от болезни. Расплакалась при свидании.

— Отчего плачете? — спрашиваю.

— Рада, что увидела Вас, — говорит.

И потом, о чем ни заговорит, заплачет. Видно, что больна. С такими нервами, не имея никакой другой причины, следует лечь в госпиталь, а у нее какая–то трудная внутренняя болезнь, требующая операции. Так как у нее здесь много родных, то сказал: пусть родные возьмут на себя половину расхода на лечение ее в госпитале, я возьму другую — и она может лечь в госпиталь до излечения.

12/25 апреля 1901. Четверг

Фоминой недели.

Из водопроводной конторы привезли полотняные рукава — 250 футов в Миссию и 250 футов в Семинарию, с железными отвертками кранов водопровода. Мы испытали действие струи из водопровода: здесь и в Семинарии струя бьет выше крыши зданий. Вместе с тем очистилась вода и из трубки для питья; выброшенною струею труба очистилась от воздуха, захваченного при составлении труб. Итак, на случай пожара приспособление есть, но, конечно, не на это надежда, а на Бога: «Аще не Господь сохранит град, всуе бдя строгий». Храни, Господи, и вперед, как хранил доныне!

13/26 апреля 1901. Пятница

Фоминой недели.

Была американская Miss Ackerman с другою, почти старухою. Любопытствовали и расспрашивали, но, конечно, по–женски: без системы и порядка. Все им рассказал и показал; снабдил православными книгами на английском в ответ на заявление их желания ближе познакомиться с православием. Просили сняться в том белом облачении, в котором служил в Пасху, — очень им понравилось; от этого отказался. Просили показать митру, в которой тогда был, — показал, вдобавок и драгоценный сосуд с миром в ризнице; спросили, за что отлучен от Церкви граф Толстой? Объяснил, вдобавок перевел им словесно и манифест о сем Святейшего Синода, когда были в библиотеке. Сводил на колокольню показать вид Токио, сводил в школы показать их; в заключение и чаем русским угостил, что они нашли very refreshing.

14/27 апреля 1901. Суббота

Фоминой недели.