Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы я не была кандидатом в эрцгерцоги, то на третьем курсе стала бы чиновником-учеником, а затем перешла бы работать в Суверению в качестве ученика библиотекаря, полностью решив этот вопрос. Но все кандидаты в эрцгерцоги играли решающую роль в своих собственных герцогствах, поэтому, за исключением брака с членом королевской семьи, они никогда не становились дворянами Суверении. Это было правило, принятое давным-давно, чтобы предотвратить перетекание самых многообещающих кандидатов в Суверению.
— Поскольку ты кандидат в эрцгерцоги, мы не можем отдать их тебе, — уточнил Анастасий. Затем он объяснил, что назначение меня официальным опекуном Шварца и Вайса приведет к тому, что оба шмиля станут собственностью Эренфеста, что вызовет еще более яростные протесты со стороны других кандидатов в эрцгерцоги. — Ты просто помощник, оказывающий помощь библиотеке по своей собственной доброй воле. Это понятно?
— Да, мой господин. В таком случае я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь с управлением библиотекой, — я была более чем готова помочь со снабжением маной. Уж чего, а «доброй воли» по отношению к библиотеке у меня хватало.
Услышав мое обещание помочь, Соланж тепло улыбнулась.
— Большое вам спасибо, леди Розмайн.
— Соланж, ты можешь идти. Розмайн, ты пока останешься, — сказал Анастасий.
— Как пожелаете. Прошу меня извинить… — Соланж почтительно опустилась на колени, попрощалась и вышла из комнаты.
***
— В чем дело…? — спросила я.
— Одну минуту, — ответил Анастасий. Он замолчал, подыскивая слова, пока я пила чай и ела сладости. Его прежний образ принца, имеющего право приказывать всем вокруг него полностью исчез. Теперь он производил впечатление обычного человека, думающего о женщине, которая ему нравится.
Честно говоря, мне не хотелось говорить с Анастасием о романтике. Я уже доводила его до бешенства во время чаепития с профессорами музыки и, конечно, не хотела снова все испортить. Без сдерживающего, умиротворяющего присутствия Эглантины, одной ошибки с моей стороны будет достаточно, чтобы накликать на себя беду.
И да, чтобы он не хотел обсудить, это определенно касается леди Эглантины. Да отпусти ты уже меня…
Мои мысли, которые вполне возможно тянули на обозначение «предательские», были прерваны нерешительным голосом Анастасия.
— Розмайн, я предполагаю, что Эглантина пригласит тебя на чаепитие.
Эглантина была красавицей, которую можно было описать только, как Богиню Света во плоти. Она была приятна в общении, обладала безупречными манерами и большим талантом к танцам, что было видно по исполняемому ею кружению веры. Перспектива чаепития с ней звучала просто восхитительно, особенно учитывая, что она была кандидатом в эрцгерцоги от Классенберга.
Учитывая, что это было великое герцогство с большим влиянием, чем Аренсбах, установление дружеских отношений с ней принесло бы огромную пользу Эренфесту, и никто из моих опекунов не стал бы противится этому. Мне определенно нужно было что-то, чтобы уменьшить накал выволочек, которые, без сомнения, ожидали меня по возвращении.
— Я очень рада возможности посетить чаепитие леди Эглагтины.
— Правильно. И поэтому… не могла бы ты, гм… спросить её, каковы её намерения? — спросил Анастасий.
Он посмотрел на меня с более светлым выражением лица, чем еще полминуты назад, как будто он мысленно хлопал себя по спине за то, что наконец-то выдавил из себя эти слова.
— Её намерения относительно чего?
— Т-Ты… Что…? — Принц заколебался, ошеломленный моим ответом, глядя на меня глазами, которые требовали объяснить, как я могла быть такой невежественной. Я понимала, что очень важно объясниться с ним, иначе я рискую вывести его из себя.
— Два года, проведенные мною в глубоком сне, означают, что я вращалась в благородном обществе гораздо меньше, чем можно было бы ожидать, поэтому я не совсем понимаю все оттенки аристократической речи так же легко, как другие дворяне. Я также не могу спросить своих вассалов, что вы имеете в виду, поскольку их здесь нет.
— Никому не говори об этом! — рявкнул Анастасий. — Я очистил комнату именно для того, чтобы никто из твоих слуг не узнал об этом!
— Тогда, пожалуйста, скажите мне, что именно вы хотите, чтобы я спросила. Ведь я испытываю большой стыд после того, как раскрыла свое невежество не кому иному, как члену королевской семьи.
Здесь мы оба испытывали сильное смущение. Для дворянина не было большей неудачи, чем быть вынужденным признать, что тебе что-то не по силам.
Анастасий покачал головой, словно мучаясь от необходимости вдаваться в подробности, но в конце концов посмотрел на меня смущенным взглядом:
— Я хочу, чтобы ты расспросила её о планах на будущее, особенно о том, кто будет сопровождать её на выпускной церемонии.
Теперь, когда он упомянул об этом, я, кажется, припомнила, что за сердце Эглантины бились два принца. В конце концов, она была важной фигурой в сражении за право воссесть на трон.
Подумать только, леди Эглантине приходится принимать такие тяжкие решения. Я ей очень сочувствую.
— Возможно, вам следует обратиться с этой просьбой к кому-то более умелому в общении, — ответила я. Тогда тебе не пришлось бы вводить в смущение нас обоих.
Анастасий сердито посмотрел на меня:
— Неужели ты думаешь, что я этого еще не сделал? Каждый человек, которого я спрашивал, просил дать ему больше времени на раздумье, и ни один не дал мне до сих пор ответа. В этом году мы заканчиваем Академию, так что у меня больше не осталось времени. Мне кажется, что рядом с тобой Эглантина могла бы ослабить свою вынужденную бдительность, учитывая, что ты выглядишь так молодо, и ты ей так понравилась после всего лишь одного чаепития.
Я очень, очень сомневалась, что кандидат в эрцгерцоги великого герцогства когда-нибудь снизит свою бдительность только потому, что кто-то с кем она общается выглядит очень молодо. Влюбленные мужчины смотрят на мир сквозь розовые очки. Они видят только то, что им хочется видеть.
—