В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Сотрудники КГБ раньше, чем в других властных структурах, видели угрозы национальной безопасности и осознавали опасность распада страны. Разве не отличались жесткой объективностью слова председателя КГБ о том, что в западных странах считают, «что развал Советского Союза предрешен»? «Имелись разведывательные данные о разработке планов даже оккупации Советского Союза в определенных условиях под предлогом установления международного контроля над его ядерным потенциалом».

Вместо того чтобы прислушаться к словам Крючкова, КГБ продолжали подвергать откровенным и грубым нападкам, подрывающим доверие общества к органам государственной безопасности. Между прочим, в США обратили внимание на выступление Крючкова как на отразившее «глубокие различия между образом мышления руководства КГБ и руководителей других правительственных учреждений».

Не впервые органы госбезопасности на самом высоком уровне предупреждали об угрожающем обострении общественно-политической обстановки в стране. Годом раньше в речи на XXVIII съезде КПСС Крючков отмечал рост сепаратизма, межнациональных столкновений в союзных республиках. В мирное время в стране появились сотни тысяч беженцев, изгнанных советских граждан из родных мест. «…Все это не только человеческая боль, но и фронт каждодневной работы чекистов», — утверждал Крючков, особо выделяя то, что борьба с негативными явлениями в стране должна осуществляться незамедлительно руководством государства. «Если волне насилия немедленно не положить конец, то последствия будут непредсказуемыми…»

В откровенном публичном выступлении Крючкова в союзном парламенте некоторое недоумение вызвало следующее обстоятельство. Он процитировал разведывательную информацию, направленную Андроповым еще в 1977 году в

Политбюро ЦК КПСС. В ней указывалось, что американская разведка поставила перед собой задачу вести в нашей стране поиск должностных лиц, занимающих высокое положение, чтобы приобретать из их числа агентуру влияния и продвигать в руководящие звенья идеологии, политики и экономики Советского Союза. Изложение записки Андропова четырнадцатилетней давности без упоминания конкретных фактов разоблачения агентуры влияния, без современной аргументации лишь намекало на существование предателей в стране. Профессиональное понятие «агентуры влияния» в оперативной практике фигурировало нечасто, упоминалось больше при проведении активных зарубежных операций, когда в иностранных государствах в верхах появлялся, образно говоря, «наш человек в Гаване». Насколько мне известно, при Андропове и в последующие годы не было случаев разоблачения преступной деятельности агентов влияния, особенно из эшелонов руководства страны. Может быть, отсутствие подобных фактов являлось результатом того, что руководящая партийная, вся правящая бюрократия оказалась вне контроля со стороны КГБ, других правоохранительных органов. Имевшие место разоблачения коррупции, хищений и взяточничества в этих кругах, естественно, не в счет.

Крючков намекнул о деятельности агентов влияния, но не назвал ни фамилий, ни должностей. Возможно, он исходил из того, что эти его заявления вызовут сенсацию и от КГБ депутаты потребуют раскрыть карты, назвать реальных врагов страны. Но он ошибался, такой реакции или простого любопытства со стороны сидящего в зале депутатского корпуса не последовало. Некоторые мои знакомые депутаты обращались с просьбой по большому секрету назвать фамилии тех, кого мог иметь в виду председатель КГБ как агентов влияния спецслужб противника в нашей стране.

Крючков, уже будучи пенсионером, пытался объявить агентом влияния бывшего посла в Канаде, секретаря ЦК Яковлева. Это казалось несколько странным, так как еще по работе в секретариате КГБ мне было известно об их особой дружбе. Яковлеву направлялось Крючковым (тогда начальником разведки) много разведывательной информации, не отвечающей его статусу в ЦК. «Крючков напористо полез ко мне в друзья. Он много в негативном плане рассказывал мне об идеологическом отделе контрразведки. Он стал буквально подлизываться ко мне, постоянно звонил, зазывал в сауну, всячески изображал из себя реформатора», — отмечал Яковлев. «Уже после мятежа не нашел ничего более умного, как обвинить в связях с западными спецслужбами». Но это были бездоказательные обвинения, не нашедшие подтверждения в судебном разбирательстве. Не подтвердили утверждений Крючкова ни Чебриков, ни Шебаршин. В общем на стол прокурору и судье нельзя было положить убедительные доказательства.

Журналисты спрашивали у Крючкова, пытался ли он в бытность председателем КГБ бороться с агентами влияния. «А как с ними бороться, если по некоторым позициям они выше тебя стоят», — отвечал он.

Ссылки на записку Андропова об агентуре влияния уводили в сторону обсуждение настораживающих проблем в жизни советского общества, содержащихся в выступлении Крючкова. Он сам вынужден был признать, что депутаты после его речи высказывали «всего лишь роптание», а не громкий голос тревоги и готовности принять необходимые меры. А ведь все это происходило всего за два месяца до августа, рокового месяца в жизни страны.

КГБ в центре и союзных республиках предоставлял руководству страны многостороннюю, объективную, упреждающую информацию, не сглаживая острых моментов в обстановке. Однако многим настораживающим негативным проблемам и процессам в обществе не придавалось должного значения, отсутствовала адекватная реакция на них со стороны руководящих властных структур. Крючков отмечал, что в последний период советской власти Комитет работал в очень сложных условиях: такое отношение к важной информации он встречал наверху даже тогда, когда речь шла о судьбоносных вопросах, мимо которых проходить нельзя при малейших косвенных сигналах об угрозах безопасности страны. Заместитель председателя КГБ СССР Виталий Пономарев отмечал, что в последнее время все заместители видели «угнетенное состояние» Крючкова после бесед с Горбачевым. Коробило то, что он порой игнорировал информацию КГБ, просто откладывал в сторону: «Потом почитаю».

Аналогичное отношение к информации в верхах отмечали даже руководители органов КГБ на местах. Так, начальник Второго управления (контрразведка) КГБ Украины Г. Федяев отмечал, что при Горбачеве сотрудники Комитета регулярно информировали руководство страны о планах, замыслах и масштабах подрывной деятельности спецслужб, направленных на развал СССР, но реакция была вялой, а то и вовсе никакой.

Сотрудники органов госбезопасности в силу специфики порученной им в государстве деятельности находились на переднем крае общественной жизни, изучали и знали ту сферу, которая скрыта от большинства людей, отслеживали противоправную нелегальную деятельность, механизм ее действия, поэтому могли анализировать, прогнозировать и предчувствовать наступление нежелательных последствий. Перед ними ставились задачи глубокого анализа ситуации и по возможности наиболее точного прогноза. Пусть наши сведения были не всегда стопроцентным попаданием в цель, но все же они заставляли задумываться над происходящими негативными процессами.