Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - Даниэль Бовуа

Большинство польских эмигрантов не сделало никаких выводов ни из поражения польского восстания на Украине, ни из обстоятельств этого поражения. Свидетельством чему брошюра Леона Чеконского, изданная в Швейцарии в 1865 г., лишенная какого-либо понимания политической реальности: «Оттуда [из Правобережной Украины, «Руси». – Д.Б.]… забьет струей главная сила. Русь может располагать мощнейшими средствами, она даст сигнал к окончательной битве, в степях Руси решится судьба Польши». Столь наивная вера сопровождалась острым осознанием несправедливостей, творимых польскими помещиками в отношении украинских крестьян. Автор брошюры в резком тоне обличал хозяев «рабов», поскольку лично убедился в самоуправстве польских землевладельцев. Однако, несмотря на это, он хранил надежду на возможность союза с крестьянами в борьбе против царя – «немного удачи, больше времени, [и] простой народ можно было бы поднять». Его вера опиралась прежде всего на убеждение, что четыре века дали полякам неоспоримое право владеть не только землей, но и людьми: «Руський крестьянин любит волю, это единственная постоянно вибрирующая в нем струна. Та единственная, которую возможно задеть. Напрасно он от царизма ожидает ее и ожидать будет. Он не получит ни воли, ни имущества. Воли нет в царских амбарах. Имущество, даже если ему и разрешили бы взять чужое, так царские чиновники вмиг его раскрадут… или же заберут. Характер Москвы самой и ее чиновников является залогом того, что царь нашего народа [курсив мой. – Д.Б.] на свою сторону привлечь не сможет»993.

В работе Ежи Борейши, посвященной польской эмиграции, рассмотрена проблема «руського дела», а именно формирования представлений о политике в отношении Правобережной Украины, и это освобождает нас от необходимости ее детально анализировать. Ограничимся лишь упоминанием о том, что Ярослав Домбровский был единственным, кто отстаивал возможность признания автономии трех губерний Правобережной Украины. Однако он столкнулся с острой критикой со стороны Л. Борковского, В. Врублевского, С. Ярмунда, З. Свентожецкого, А. Бернавского, а особенно Е. Беднарчика. К последнему Домбровский обратился с письмом в 1867 г. («К гражданину Беднарчику и его политическим друзьям»), в котором, опережая время на несколько десятилетий, писал, что «каждый народ имеет право самостоятельно решать свою судьбу». Ему казалось, что поляки, сами страдающие от преследований, поймут необходимость права на самоопределение. Однако они, к его сожалению, продолжали считать украинцев «нашим народом». Именно поэтому Лешек Борковский, который косо смотрел на австрийскую толерантность, отказывал украинцам в праве на самобытность, выражаясь примерно в тех же словах, что и Валуев: «Нет Руси. Есть лишь Польша и Москва»994. Не отличился большей открытостью и сын великого Мицкевича, писавший весьма неумело по-французски в своей книге: «Русоманы и русинолюбы – это молодые люди разного социального происхождения, несостоятельные, заблудшие, недоучившиеся, нападающие на шляхту в поэтических сборниках вроде “Кобзаря”, “Гайдамаков”, “Хаты” или “Народных рассказов”, в азбуках, грамматиках и т.п., создающие огромную боевую группу, направленную против господ, а по правде говоря, только против самых богатых. Органом, в котором сконцентрированы все эти идеалы разрушительного коммунизма и фальшивого социализма, является “Основа”, издающаяся в Петербурге. Этот журнал наносит полякам больше вреда, чем московский “День”, по причине определенной изысканности и старательного подбора редакторов…»995

Отказ признать своеобразие другой культуры был вызван, несомненно, ностальгией поляков по границам Речи Посполитой, существовавшим до 1772 г., по великой Польше династии Ягеллонов, о могуществе которой вспоминали на всех эмигрантских празднествах. Не будем дольше останавливаться на феномене живучести данного убеждения, сохранявшегося еще в момент обретения Польшей независимости. Многими исследователями было показано, что данный миф был характерен практически для всех польских политических течений конца XIX – начала XX в. В 1913 г. эта мечта разделялась даже социалистами. В. Фельдман настойчиво рекомендовал: «Сначала договориться с Литвой и Русью, чтобы изгнать [российских. – Д.Б.] оккупантов, а затем принять решение о нашей дальнейшей судьбе среди людей свободных и равных».

Несомненно, тогда рассматривались идеи федерации и автономии, но настолько в общих чертах, что их реальное осуществление казалось столько же маловероятным, как и в 1863 г. Фельдман, например, предлагал в качестве образца будущего сосуществования… Городельскую унию 1413 г.996

Проблемы «сосуществования» в самой Украине были связаны также с причинами совершенно иного характера, в особенности с огромным количественным преобладанием украинского населения: в 1863 г. украинские крестьяне составляли 4,64 млн из общего числа населения трех юго-западных губерний в 5,48 млн997. Три четверти крестьянства Правобережной Украины были бывшими крепостными, остальные крестьяне жили на казенных землях, или на землях, принадлежавших православной церкви, или в имениях, которые были в собственности царской семьи. Этот численный перевес стремилось использовать царское правительство.

Власти с целью углубления конфронтации между поляками и украинцами использовали земельный вопрос, правда весьма осторожно, чтобы не разбудить аппетитов в остальных частях империи.

Манифест 19 февраля 1861 г. не мог, несомненно, породить среди освобожденных крепостных особой симпатии к царской власти, поскольку, как показывают многочисленные исследования, реформа нередко вела к захвату части крестьянских земель. Поляки были в большинстве в комиссиях, составлявших уставные грамоты, занижая размеры наделов для украинских крестьян зачастую на 10%998.

Валуев, который, как мы знаем, не особо жаловал Анненкова, не смог убедить его в том, что добиться любви простого народа и настроить его против поляков можно, лишь пойдя на те же меры, что уже были приняты в Литве и Белоруссии. С 1 марта 1863 г. в северо-западных губерниях было прекращено временнообязанное положение бывших крепостных, а уже через два месяца, т.е. с 1 мая, они после начала обязательного выкупа своих наделов по сниженным расценкам становились, согласно букве закона, «крестьянами-собственниками». Анненков, который не скрывал стремления сохранить на юго-западе Украины земельный status quo, считал, что не следовало принуждать крестьян принимать реформу, о которой они не просили. В июне 1863 г. он поехал в Петербург, чтобы представить свою точку зрения999.

Часть крестьян уже приобрела наделы на условиях 1861 г., однако это не остановило Валуева: 25 июля он предписал распространить на Украину меры, примененные к северо-западным губерниям. Как уже отмечалось, Александр II утвердил их 30 июля 1863 г. С целью выяснения положения тех крестьян, кто уже выкупил свои наделы на менее выгодных условиях, 8 октября 1863 г. было принято специальное положение1000. Его выполнение растянулось до 1865 г. – до тех пор, пока этим не занялся Безак и не доложил царю о проволочке в его исполнении своим предшественником. Обещание обеспечить бывших крепостных землей было тем привлекательнее, что предусматривало возвращение наделов, присвоенных польскими помещиками во время составления инвентарей 1847 г.1001 Поскольку не могло быть и речи о контроле за распределением небольших участков со стороны поляков, которых в 1861 г. избрали мировыми посредниками и которые могли вести себя так же, как и их предшественники, Безак обратился в Западный комитет с просьбой распространить на эти губернии систему, принятую 30 апреля 1863 г. Муравьевым для Литвы и Белоруссии. Отныне мировые посредники назначались Петербургом из православных. Земский отдел Министерства внутренних дел признал, что «крестьянское дело в сем последнем крае требует также усиленной заботливости со стороны местного начальства и надежных для ведения сего дела исполнителей», и послал 21 августа 1865 г. Безаку долгожданное решение императора1002. Число посредников значительно увеличилось, а на местах были созданы комиссии по превращению уставных грамот в выкупные акты согласно указу от 30 июля 1863 г. Они работали параллельно с комиссиями по выделению наделов, которые также состояли исключительно из чиновников налоговых органов и полицейских.

Однако эти меры были приняты царскими властями лишь после четырех лет замешательств. В начале 1861 г. власти обратили внимание на «отсутствие признаков радости» среди крестьян, которым сообщали об отмене крепостничества, поскольку те не понимали, почему манифест будет введен с двухлетней отсрочкой. Были зафиксированы многочисленные отказы крестьян от барщины, особенно в апреле – мае 1861 г., когда царской полиции даже пришлось прийти на помощь польским помещикам. Понятие «временнообязанный» объяснялось крестьянами на сотни ладов. Они традиционно винили то помещиков, то полицию, то православных священников в том, что те скрывают от них или переиначивают «истинные» намерения царя. Многие крестьяне отказывались от подписания уставных грамот, которые приводили к новым земельным переделам. Согласно проведенному советской историографией скрупулезному подсчету, в 1861 – 1863 гг. имело место 1147 случаев крестьянских волнений, тогда как в 1858 – 1860 гг. – всего 284. Они распределялись по губерниям следующим образом1003: