"Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров - Мария Барышева

   - Виссарионовна.

   - Ничего себе! - сказал Михаил, глядя на старушку нетерпеливо-отчаянно, словно привязанный к перилам пес на задумавшуюся неподалеку кошку.

   - Любовь Виссарионовна, ваша сестра - верующая?

   - А вам зачем? - грозно вопросила Нора, в то время как Люба удивленно хлопала редкими ресницами. Зеленцов сунул ей еще одну бумажку.

   - Не отвлекайтесь.

   - Моя Зиночка - глубоко верующий человек, - с достоинством произнесла Люба, тоже вставая и выпрямляясь, после чего устремила на подругу огненный взгляд. - И если некоторые в заблуждении своем принимают ее любовь к людям и Богу за скудоумие... - она перевела взгляд на целую толпу незнакомых людей, которые за время разговора по знаку Михаила успели подойти вплотную и теперь суровым полукругом стояли перед скамейкой. - А что происходит? Кто вы? Что вам надо?

   - Нам, - Шталь глубоко вздохнула, - нам, Любовь Виссарионовна, очень надо познакомиться с вашей сестрой.

   - У меня тоже вопрос, - Зеленцов поднял руку, как примерный ученик, после чего продемонстрировал Норе оборот брошюрки. - Приведенные библейские цитаты точно взяты из Синодального издания?

   - Чего? - спросила Нора.

   - Симпатичная у вас сестра, - вежливо сказал Слава, вместе с Эшей рассматривая фотографию двух женщин, стоящих на фоне памятника Гоголю под перекрещивающимися фонтанными струями. Одной из них была Любовь Виссарионовна, закутанная в ярко-синюю шаль и улыбающаяся в объектив искусственной улыбкой. Другая, с букетом белых гладиолусов в руках, чуть склонила голову набок, точно разглядывая фотографа, и улыбалась чисто и хорошо, хоть и немного робко. Ее голова была повязана белым ажурным платком, из-под которого на грудь спускалась толстая каштановая, густо оплетенная сединой коса. Зинаида Виссарионовна была выше и гораздо крепче сестры, но, тем не менее, рядом с ней отчего-то казалась маленькой и хрупкой. Выглядела она не старше шестидесяти.

   - Эта самая поздняя фотография, - жалобно произнесла Люба, испуганно взирая из огромного старого кресла на сотрудников института исследования сетевязания, которые быстро и деловито перетряхивали крохотную квартирку. - Мы на Зинин день рождения снимались... Как это вы дверь так открыли? Скажите, что происходит?

   - Я же вам объяснил, гражданка, мы идем по следу опаснейшей банды мошенников, которые грабят пожилых людей, играя на их религиозных убеждениях, - пояснил Коля-"нотариус", с первых же минут изъятия старушки с автобусной остановки взявший на себя и юридическую, и психологическую сторону дела.

   - Это вы их ищете по шкафам?

   - Мы ищем зацепки, улики... - туманно пробормотал Марат, ласково водя пальцем по дешевой оправе овального настенного зеркала, потом тихонько сказал Борису Петровичу, перебиравшему безделушки на тумбочке: - Ни единой зараженной вещи! Если она - тот человек, которому Лжец сплавил свою дрянь, то это... у меня просто нет слов. Тебе когда-нибудь доводилось видеть человека, который был бы настолько лоялен ко всем своим вещам?! Это зеркало в квартире женщины, пусть даже и пожилой... зеркало, которое принадлежит ей более двадцати лет, и не получило ни одной отрицательной эмоции! Это ж вообще невозможно!

   - Звучит довольно удручающе, - шепнул в ответ Полиглот. - Неужели для того, чтобы хорошо относиться ко всем своим вещам, нужно получить серьезную травму головы?

   - Не всматривайся в нее, - Михаил легко толкнул Эшу, которая не могла отвести глаз от фотографии. - Лицо запомни, а так - не всматривайся.

   - Почему?

   - Чтоб в душу не запала потом.

   - Что? - Эша в панике оглянулась на испуганную пожилую женщину в кресле. - Неужели ты хочешь сказать, что нам придется ее...

   Оружейник молча прижал указательный палец к шталевским губам и отошел к Зеленцовым и Орловой. Эша потрясенно посмотрела на Славу, который пожал плечами, давая понять, что задавать ему какие-либо вопросы бессмысленно. Потом опять уставилась на фотографию, снова и снова переводя глаза с улыбающегося лица под белым ажуром на шаль Любови Виссарионовны - яркую, как глаза умирающего в больнице человека. Почему она не попросила судьбу просто столкнуть ее с вещью Лжеца еще в тот момент, когда они только предположили о ее существовании? Люди были бы живы, Олег бы никуда не поехал, и все решилось бы быстро и безболезненно... Как-нибудь решилось бы. Как-нибудь она столкнулась бы с Зинаидой Виссарионовной и поняла, что крестик у нее на шее - именно та вещь, которая нужна...

   Но что, если она попросила? Что, если на самом деле она попросила именно это? Что, если настоящие разговоры с судьбой - это то, к чему стремишься сердцем, а не бормочешь вслух, воображая, что твое жалкое нытье может изменить судьбу? Она всем сердцем жаждала находить Говорящих - разве не жаждала она всем сердцем, чтобы охвативший город кошмар закончился? Что если эти короткие цепочки случайностей, приводящие к нужному ей, на самом деле лишь части одной длинной цепи - цепи, ведущей, куда Шталь попросила - цепи мрачных, болезненных, горьких событий. Потому что, какими бы ни были твои собеседники, они всегда начинают хотеть чего-то взамен. А судьба - очень опасный собеседник. Он может набирать силу, он может сплести множество жизней в причудливый узор и в одно мгновение все это превратить в пепел.

   Хотя, возможно, все это - лишь ее воображение.

   Шталь украдкой повозила рукавом куртки по мокрым глазам, обернулась и наткнулась взглядом на сердитое лицо подошедшего Зеленцова.

   - Это моя куртка, между прочим, - недовольно заметил он. - Так что будь добра в нее не сморкаться.

   - Извини, Марк... - Эша покосилась на его брата, разговаривающего с Михаилом, - или Максим?.. Я никак не могу научиться вас отличать!

   - В чрезвычайных ситуациях нас позволено путать, - милостиво сообщил Зеленцов. - Я - Марк. Ты как - нормально?

   - Нет, я не нормально! - в панике зашипела Эша. - Марк, неужели мы эту старушку будем уби...

   - Тихо! - Марк зажал ей рот и оглянулся на Любовь Виссарионовну. - Сам не хочу! Найти ее надо сначала! Шая с одной стороны вроде маленькая, а с другой... - он зачем-то хлопнул ладонью себя по груди и тут же болезненно сморщился. - Слушай, а может ты...

   - Нет, хватит, - перебил его Оружейник, прежде чем Эша успела отрицательно затрясти головой. - Девчонка и так сделала достаточно, оставь ее в покое!

   Нет, он точно пьяный!

   - Может, вернешься в больницу, Шталь?

   - Хочешь меня услать, чтоб я ничего не узнала?

   - Дело не в этом. Просто... я не знаю, что может произойти, но если это будет хоть немного похоже на то, что я знаю, то женщине на это лучше не смотреть.