Никон (сборник) - Владислав Бахревский

Понял нураддин: битва будет тяжелая и кровопролитная. Бросил на русских отборную тысячу. Сам повел свою воющую стаю.

Услыхали русские этот вой. Подались. Но куда отступать, когда позади обрыв и Дон? Скатишься с горы, тут тебе и погибель. Вырежут, как овец.

Повел и Ромодановский дворянское ополчение в бой. Только в ополчении и двух сотен нет.

Но что это?

Грянул дружный залп в тылу у татарской конницы. И вот он, хруст молчаливой, уничтожающей рубки.

– С нами Бог! – крикнул Ромодановский, вытаскивая саблю и бросаясь со своей полусотней в бой.

Татары, окруженные вдруг, пробивались на флангах и мчались долой из сечи. Долой! Долой! Пока голова на плечах цела.

– Кто же спаситель наш?! – воскликнул Милославский, крестя и обнимая Ромодановского.

– Кудеяр! – развел руками воевода. – Хоть и разбойник, а человек русский. – И приказал: – Поднимите мое знамя.

– Боярин, ты едешь к Кудеяру?! – воскликнул Собакин.

– Государь всея Руси Иван Васильевич не побрезговал разбойника шубой со своего плеча наградить, – ответил Ромодановский.

– Так ведь то был Ермак!

– Так ведь и я не Грозный.

Глава 3

Кудеяр собирал своих раненых и сраженных бойцов. Когда ему сказали, что из стана Ромодановского под знаменем воеводы едет сам воевода, – не удивился, но велел подать свой кожаный черный костюм.

В старой своей одежде сел на черного коня. Ромодановский подъехал к нему и снял шлем.

– Я приветствую тебя, Кудеяр. Ты спас мой полк.

– Я спасал не тебя, боярин, а русские деревни, которые ты заслонял полком.

– Мне горько, что такие умелые воины, как ты, не во главе одного из русских полков.

– У нас на Руси командуют Собакины да Милославские.

– Да, Россию губит местничество, но я не думный человек – я воин. Не мне судить о государственных делах. Ты проявил великую отвагу, с малым числом нападая на большее, ты победил, и я хвалю тебя. Что ты желаешь в награду?

– Дай мне возможность похоронить убитых и дай мне уйти.

– Кудеяр, я с почестью похороню твоих бойцов. Вот тебе мой шлем. Этот шлем достался мне от отца, а отцу от деда.

– Спасибо, боярин. Прими же и от меня подарок.

Кудеяр расстегнул рубаху, снял ее. Сверкнула кольчуга кузнеца Егора. Кудеяр снял кольчугу.

– Возьми, боярин. Эту броню пуля не пробивает. Сделал ее великий мастер Егор. Егора твои палачи били кнутами, а пушкари расстреляли картечью. Возьми, чтобы помнить, когда вновь придется воевать с народом: – занося меч, ты, может быть, убиваешь еще одного такого же умельца.

– Ты говоришь пустые слова, но я возьму твой дар. Я ведь не только с разбойниками воюю.

Ромодановский принял кольчугу. Рыцари повернули коней и поехали каждый к своему войску.

Кудеяр собрал поредевший отряд и поскакал прочь от поля битвы.

Было жарко, ясно и ветрено. Воины Кудеяра, утомленные сечей, ехали разморенные, довольные победой и печальные: слишком много потеряно друзей.

Спустились в пойму.

И сотня молний, гром и запах пороха.

В следующий миг над головами разбойников засвистели предательские сабли.

Пока рыцари рыцарствовали, Собакин и Милославский не дремали.

Кудеяр видел блеск огня, слышал залп, а ветер донес до него запах пороха, но больше он ничего не услышал, не увидел и не сделал. Он знал: надо выхватить саблю и скакать на подлых царских слуг и рубить их, рубить, пока не переломится от изнеможения сталь сабли.

Не было сил. Тело стало легким. Оно падало, падало, и ничто не могло остановить этого бесконечного падения. Тишина и безразличие. И вдруг явились синие глаза Анюты. Кудеяр застонал и стал шарить руками, ища опоры. Испугался: не поздно ли?

А черный конь нес его, и было тихо, и темно, и холодно.

Эпилог

Русская воля – Волга. На Волге не замай!

Русский человек себя в Волге разглядел, а на глазах-то у любимой кто не молодец? Чего там! Друг друга стоят. Широка матушка, да ведь кто ж в России-то узок? Неудержима – и на русского узды не нашлось. Вынослива матушка-то, на себе всякого и всего несчетно вынесла да выбросила. Ну а кто измерил, сколько вынести дано русскому человеку? И те пытали, и другие – дна русской силе и русскому терпению не найдено. А пытатели-то, пытаючи, наизнанку-то вывернулись перед всем миром и донышко свое склизкое представили.

Засвистал над Волгою разбойник Кудеяр. Конь услыхал – шарахнулся, человек дородный муравью позавидовал, ну а на корабле купеческом такая разлилась бледность, что корабль-то будто туманом окутало.

«Купец» шел большой, астраханец, с пушкой. Только куда стрелять – в глазах рябит. Наперехват идут разбойные челны и на оба борта нацелились.

– Пали! – завопил капитан на пушкарей.

Пушкари зажгли фитиль, но Кудеяр, первым достигший корабля, выстрелил из пистолета. Пушкарь взмахнул руками и упал за борт.

Безропотный корабль повели за утес, выгрузили и принялись делить добычу. Делили шумно, деловито – не впервой.

– Тати! Самые настоящие тати! – Кудеяр горестно покрутил головой, будто сон нехороший стряхнуть хотел.

Атаман восседал на утесе, как на троне, смотрел сверху вниз. Рядом с ним Анюта.

Переборствовал Кудеяр смертную силу. Выжил. А спасла Варвара. Наскочила с молодцами своими на засаду Милославского и Собакина, выхватила из полымя Кудеяра да Анюту и ушла через степи на Волгу. Выскочил из переделки и Ванька Кафтан. Вот и все, что осталось от Кудеяровой дружины.

Дружины не было, но было огненное имя – Кудеяр. И как на свет костра в ночном приходят заблудившиеся путники, так и на это имя потянулись гулящие да разбойные люди.

Сам-то Кудеяр все лето не разбойничал. Где там, в грудь его поразили. Варвара еле выходила. А выходив, исчезла. Перед тем как уйти неведомо куда, поговаривала: устала, мол, от жизни, хорошо бы найти такую монашескую пустынь, где ни о Варваре-разбойнице, ни о Кудеяре и слыхом не слыхивали. Исчезла Варвара, видно, ушла искать ту пустынь.

Когда же Кудеяр оправился, то увидал вдруг, что стоит во главе необузданной и дикой орды.

– Неужто пропало дело мое? – спросил Кудеяр Анюту.

Повернулся к жене да так и прилип к ней взором, по щеке погладил, как девочку.

– Анюта, пора тебе уезжать в тихое дальнее место.

Потупилась Анюта, головой кивнула.

– Пора, Кудеяр. Сама знаю, а расстаться с тобой боязно.

Поглядел Кудеяр сверху вниз на дележ и сказал твердо:

– Собирайся, сегодня же и поедешь. Ванька Кафтан проводит тебя до самых Можар.

– В Можары?

– Там, Анюта, свои. Не выдадут. И Аксен, глядишь, там, и Петр, и Вася Дубовая Головушка… Ванька Кафтан тебя проводит и поедет на Дон вольницу собирать. Ту вольницу, что этой вот не чета.