Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт

— Кто тут сказал слово «трус»?! — рявкнул Пауль, и рука его легла на рукоять криса.

Напряженное молчание опустилось на группу молодежи, затем разлилось по всей пещере.

— Надо кое-что сделать, — решительно сказал Пауль. Говоривший отшатнулся. Пауль, раздвигая толпу, подошел к подиуму, легко вскочил на него, повернулся к фрименам и, призывая к тишине, поднял руку.

— Так сделай, сделай! — крикнули из толпы. Этот выкрик вызвал ропот и перешептывание. Пауль дождался тишины — она наступила не сразу, в толпе покашливали, шаркали ногами… Наконец все стихло. Пауль опустил руку и заговорил так, что звук отдавался по всей пещере:

— Вы устали ждать.

Ему вновь пришлось дожидаться, когда стихнут возбужденные возгласы.

Да, они действительно устали ждать, подумал Пауль. Он покачал на ладони цилиндрик, думая о том, что содержит в себе этот невинный с виду предмет. Джессика уже показала ему сообщение и рассказала, как его перехватили у харконненского курьера. А сообщеньице-то было ясным, Раббана предоставляли самому себе. Он не мог отныне рассчитывать ни на помощь, ни на подкрепления!

Пауль возвысил голос:

— Вы думаете: вот пришло время, когда я должен вызвать Стилгара на бой и сменить его во главе наших войск!

Прежде чем кто-либо успел ответить ему, Пауль яростно закричал:

— По-вашему, Лисан аль-Гаиб настолько глуп?! Наступила ошеломленная тишина.

Он принимает роль религиозного вождя, подумала Джессика. Да, ему придется сделать это.

— Но таков обычай! — выкрикнул кто-то.

Пауль сухо ответил, прощупывая эмоциональный настрой толпы:

— Обычаи меняются.

Из угла донесся сердитый крик:

— Мы сами решим, что нам менять! Послышался одобрительный гул — многие в толпе соглашались с крикнувшим.

— Как хотите, — ответил Пауль.

И Джессика услышала, что он использует Голос, как она его учила.

— Вы скажете все, что хотите, — объявил Пауль. — Но сначала буду говорить я — а вы меня выслушаете.

Стилгар с бесстрастным лицом прошел к ним вдоль подиума.

— Это ведь тоже обычай, — сказал он. — На Совете может быть выслушан любой фримен. А Пауль Муад'Диб — фримен!

— Благо племени — прежде всего, так? — спросил Пауль.

Стилгар ответил все тем же ровным голосом и с тем же достоинством:

— Конечно. Им мы выверяем каждый свой шаг.

— Хорошо… — протянул Пауль. — Если так, ответьте: кто командует бойцами нашего племени? И кто правит всеми племенами, всеми бойцами — через инструкторов, которых мы обучили приемам колдовского боя?

Пауль помедлил немного, оглядывая толпу, но никто ему не ответил. Наконец он продолжил:

— Может быть, ими распоряжается Стилгар?.. Но он сам отрицает это. Тогда, может, это я? Сам Стилгар порой исполняет мои приказы, и старейшины, мудрейшие из мудрых, прислушиваются ко мне на Совете!

В толпе зашевелились — но опять никто не ответил.

— Так. Тогда, может быть, правит моя мать? — Пауль указал на Джессику, стоявшую в черном церемониальном одеянии у края подиума. — И Стилгар, и все другие вожди спрашивают ее совета почти по всякому важному делу. И вам всем это известно. Но — странствует ли Преподобная Мать в песках? Водит ли она воинов в раззию на Харконненов?

Большинство фрименов, кого мог видеть Пауль, задумались, наморщив лбы; но многие еще роптали.

Ох, с огнем он играет — очень уж опасный способ выбрал! — с беспокойством подумала Джессика. Впрочем, она помнила о цилиндрике и значении заключенного в нем послания. И, конечно, она понимала, чего добивается Пауль: дойти до самых корней неуверенности, уничтожить их, и тогда всё прочее последует само собой.

— Итак, никто не желает признавать вождя без вызова и поединка? — продолжал между тем Пауль.

— Обычай такой! — снова крикнул кто-то.

— Хорошо, но какова наша цель? — спросил Пауль. — Сбросить Раббана, это харконненское чудовище, и превратить планету в место, где мы и наши семьи благоденствовали бы среди изобилия воды? Это наша цель — да или нет?

— Так вот по цели же и средства — цель трудная, и средства суровые! — ответил голос из толпы.

— Неужели ты привык ломать свой нож перед боем? — осадил его Пауль. — То, что я сейчас скажу, — факт, а не хвастовство и не вызов: среди вас никто, и Стилгар в том числе, не выстоит против меня в поединке. Стилгар это сам признал. Он это знает — как и каждый из вас.

В толпе опять заворчали.

— Многие из вас встречались со мной в учебном бою, — указал Пауль. — Так что вы знаете, что я не хвастаю зря. Я говорю это потому, что все мы знаем — это правда, и я был бы глупцом, если бы не видел, что это так. Ведь я начал учиться этому колдовскому бою куда раньше, чем вы, а учителя мои были куда крепче любых бойцов, с которыми вы сталкивались. Как бы иначе, вы думаете, я одолел Джамиса? Ведь тогда я был в возрасте, в котором ваши мальчишки все еще сражаются лишь в играх!

Он умело пользуется Голосом, подумала Джессика, но с этим народом одним Голосом не обойдешься. К словам у них неплохой иммунитет, и одолеть их интонациями… Ему надо увлечь их логикой.

— А теперь, — объявил Пауль, — мы добрались до главного. Вот! — Он поднял цилиндрик, размотал ленту с сообщением. — Это перехвачено у харконненского курьера, и в подлинности сообщения сомнений нет. Оно адресовано Раббану. До его сведения доводится, что в пополнениях ему отказано, что добыча Пряности упала намного ниже установленной нормы, что он обязан выжимать из Арракиса Пряность, обходясь наличными силами. Стилгар приблизился к Паулю.

— Ну, кто уже понял, что это значит? — спросил Пауль. — Стилгар вот сразу сообразил!

— Они отрезаны! — выкрикнул кто-то.

Пауль затолкал цилиндрик и само сообщение в кушак. Затем снял с шеи витой шнурок из шигакорда и показал всем висевший на нем перстень.

— Вот этот перстень принадлежал моему отцу! — провозгласил он. — И я поклялся, что не надену его, пока не буду готов повести мои войска по Арракису и вернуть его себе по праву, как свой законный феод!

И он надел кольцо и сжал кулак. На пещеру опустилась тишина.

— Кто правит здесь? — вопросил Пауль, вскинув сжатую в кулак руку. — Я правлю здесь! Я правлю каждым дюймом Арракиса! И здесь мой феод — не важно, подтвердит это Император или нет. Он дал его моему отцу, а я унаследовал его!

Оценивая реакцию толпы, он покачайся с носка на пятку.

«Еще немного», — подумал он.