Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт

Червь скользил словно гигантская песчаная рыба. Он поднимался над песками и вновь уходил под сыпучие волны; кольца его перекатывались, огромное тело струилось. А в следующий миг Гурни, стоя на своей скале, увидел и то, как фримены ловят червя: крюковой ловко прыгнул вперед, гигант повернул, а затем весь отряд забрался наверх по его крутым, поблескивающим чешуей бокам.

— Вот, например, одна из тех вещей, которые вы не должны были видеть, — заметил Пауль.

— Ходили, конечно, слухи, легенды, — пробормотал Гурни. — Но эта штука — не из тех, в которые легко поверить с чьих-то слов, не увидев своими глазами. — Он покачал головой. — Все живущие на Арракисе страшатся этих Чудовищ, а для вас черви — верховые животные!..

— Помнишь, как отец говорил о силе Пустыни? — спросил Пауль. — Так вот она! Вся планета — наша: и ни буря, ни зверь и ничто другое — не преграда для нас.

Для нас! — подумал Гурни. Для него «мы» — это фримены. И он говорит о себе как об одном из фрименов…

И Гурни вновь посмотрел в глаза Пауля, залитые глубокой фрименской синевой. Собственные глаза Халлека тоже тронула синева; но контрабандистам были доступны инопланетные продукты, и по глубине синей окраски можно было судить о положении контрабандиста среди вольных торговцев: чем она бледнее, тем богаче человек.

По отношению же к слишком отуземившимся контрабандистам употреблялось выражение «помечен Пряностью» — с несколько неодобрительным оттенком…

— Было время, мы не рисковали ездить на Подателе при свете дня в этих широтах, — продолжал Пауль. — Но теперь у Раббана не так много авиации, чтобы отслеживать каждое пятнышко в песках… — Он взглянул на Гурни. — И твои топтеры были для нас большой неожиданностью. Можно сказать, потрясением.

Мы… для нас…

Гурни потряс головой, отгоняя непрошеные мысли.

— Ну, не столько мы для вас, сколько вы для нас, — ответил он.

— А что говорят о действиях Раббана в деревнях и впадинах? — поинтересовался Пауль.

— Ну, например, что Раббан так укрепил поселения в грабенах, что вам не удастся нанести им серьезный урон. Что им надо лишь сидеть внутри своих укреплений, пока вы не растратите все силы на бесплодные попытки атак.

— Иначе говоря, они связаны. Загнаны за свои стены?

— В то время как вы свободны в своих передвижениях.

— Разве не этому ты меня учил? — усмехнулся Пауль. — Они потеряли инициативу —,а кто потерял инициативу, тот проиграл войну.

Гурни понимающе улыбнулся.

— Наши враги там, где я и хочу их видеть. — Пауль посмотрел на Халлека. — Ну, Гурни, присоединишься ты ко мне, чтобы нам вместе завершить эту войну?

— Присоединюсь? — изумился Халлек. — Милорд, я никогда и не покидал свою службу! Это вы… ты покинул меня… покинул одного, заставив поверить в свою смерть, И я, оказавшись один, позволил себе некоторую передышку — ждал, когда смогу продать свою жизнь за подходящую цену. За жизнь Раббана.

Пауль молчал, смущенный порывом старого друга.

К ним по камням взбежала женщина. Ее глаза, которые только и виднелись в щели между капюшоном и лицевым клапаном, метнулись от Пауля к его спутнику и обратно. Она остановилась перед юным Атрейдесом — и Гурни не мог не заметить, что стоит она чересчур близко к Паулю и держит себя так, будто имеет на него особые права.

— Чани, — представил Пауль, — это Гурни Халлек, Помнишь, я рассказывал?

Она бросила еще один взгляд на Халлека:

— Помню.

— Куда поехали наши на Подателе? — спросил Пауль.

— Никуда, просто отвели его в сторону на время, чтобы мы успели спасти оборудование.

— Ладно, тогда… — Пауль замолчал, принюхиваясь к воздуху.

— Поднимается ветер. — кивнула Чани. Со скал окликнули:

— Эй, внизу! Ветер идет!

Гурни заметил, что фримены заторопились. Чего не сумел червь, сделал ветер — спугнул их. Краулер въехал на пологий каменный склон. Перед ним вдруг открылся проход в скалах — а когда машина скрылась внутри, камни вновь сошлись так плотно, что никто и не угадал бы здесь замаскированные ворота.

— И много у вас таких тайников? — полюбопытствовал Гурни.

— Много, и еще столько, да полстолька, да четверть столька… — ответил Пауль рассеянно и обернулся к Чани. — Отыщи Корбу, скажи — Гурни предупреждает, что некоторым в команде контрабандистов верить нельзя.

Она снова посмотрела на Гурни, потом на Пауля, кивнула — и побежала вниз, прыгая с камня на камень с ловкостью газели.

— Это — твоя женщина. — Гурни не спрашивал.

— И мать моего первенца, — улыбнулся Пауль. — В Доме Атрейдес появился новый Лето.

Гурни только глаза раскрыл.

Пауль критически озирал суету вокруг. Южное небо затянуло бурой пеленой; время от времени налетали порывы ветра, закручивая пыльные карусели вокруг людей.

— Застегнись, — бросил Пауль, надевая маску и затягивая капюшон.

Гурни подчинился. Отличная все-таки вещь — эти фильтры… Через маску голос Пауля звучал глухо:

— Так кому из своих людей ты не доверяешь, Гурни?

— Да есть у меня там новички, — ответил Халлек. — Инопланетники… — Он на минуту замолчал, осознав вдруг, как легко назвал он их этим словом — «инопланетники».

— Ну-ну? — подбодрил Пауль.

— …Так вот, это не обычные искатели удачи, какие приходят к нам, — сказал Халлек. — Какие-то слишком… жесткие. Крепкие. Злые.

— Харконненские шпионы? — предположил Пауль.

— Нет, милорд. Я думаю, не на Харконненов они работают. По-моему, это люди Императора. Салусой Секундус от них несет, вот что…

Пауль метнул, на него острый взгляд:

— Сардаукары?

Гурни пожал плечами:

— Возможно. Впрочем, они хорошо замаскированы. Пауль кивнул. Как, однако, легко Гурни стал прежним верным вассалом Дома Атрейдес!.. Хотя нет… не совсем прежним. Арракис и его обломал.

Два фримена в затянутых капюшонах появились из-за разбитой скалы, стали подниматься по склону. Один из них нес на плече большой сверток.

— Где сейчас мои люди? — спросил Халлек.

— В безопасности, прямо под нами, — ответил Пауль. — Тут у нас пещера, называется Птичья. После бури решим, что с ними делать.

Сверху позвали:

— Муад'Диб!

Пауль повернулся на голос и увидел, что фримен-караульный машет рукой, подзывая его.

Гурни, изменившись в лице, уставился на Пауля:

— Так это ты — Муад'Диб?! Это ты — «неуловимый ветер песков»?!

— Ну да, так меня называют фримены, — подтвердил Пауль.