Четыре любовницы и ни одного классического СЛР (СИ) - Стрелецкая Екатерина

Роза Григорьевна кокетливо поправила причёску и ушла в комнату собирать вещи. Ева быстро спрятала образцы товара и плотно закрыла короб. Не прошло и десяти минут, как в дверь позвонили. Владимир Львович, как всегда, галантно поцеловал Еве ручку и всерьёз раздумывал над её предложением выпить чашечку чая. Конец размышлениям быстро положила Роза Григорьевна, выкатившая в коридор небольшой чемодан на колёсиках, из бокового кармана которого торчали сложенные палки для скандинавской ходьбы.

— Вам помочь?

— Ну, что Вы, Ева! Не женское это дело тяжести таскать! — Владимир Львович ловко перехватил ручку чемодана, откатывая его в сторону.

Сняв с вешалки пиджак, он помог Розе Григорьевне его надеть. Дождавшись, когда «девушки» попрощаются, Владимир Львович снова поцеловал Еве руку и пообещал позаботиться о дражайшей подруге. Взяв с них слово, что по приезду в дом отдыха они сообщат, как добрались, Ева закрыла за ними дверь. Прихватив с вешалки палантин, вернулась в кухню. Через окно, она посмотрела, как свекровь садится в машину и напоследок помахала рукой.

На душе было как-то муторно. Ева вошла в спальню, присела на край кровати и не заметила, как уснула.

Разбудил её едва уловимый поцелуй в висок.

— Марк? — Ева с трудом разлепила сонные глаза и посмотрела на настенные часы. По всему выходило, что она спала всего минут сорок.

— Зая, спи, не хотел тебя разбудить. — Марк накинул сверху клетчатый плед и отошёл в сторону.

Еву всегда умиляло это домашнее прозвище. Ещё со школьной скамьи все её дразнили Лисичкой или Лисой, учитывая рыжий цвет волос. И только Марк всегда называл её «Зая» или «Зайчонок». Как-то на одном из свиданий он признался, что впервые встретив Еву, увидел не лису, а испуганного трепетного зайчика, спрятавшегося внутри одной неприступной девушки.

Зябко кутаясь в палантин, Ева поправила выбившиеся из пучка во время сна пряди и ушла на кухню, пока Марк копался в секретере.

— Никак все деньги решил забрать. Всё, Ева, это конец… — подумала она, доставая злополучный конверт из короба. Грея ладони о горячий чайник, попыталась успокоиться, чтобы сгоряча не натворить дел. Хотя сложно сохранить самообладание в сложившихся обстоятельствах. Вернувшись в спальню, Ева застала не оставляющую сомнений картину: на кровати действительно лежала раскрытая жестяная коробка-сейф, в которой они обычно хранили наличные деньги, несмотря на то, что давно пользовались банковскими картами. Так, «заначка на всякий случай». Марк стоял у раскрытого настежь шкафа и скидывал в распахнутый чемодан свои вещи.

Пытаясь унять охватившую её дрожь, она как можно более ровным голосом спросила:

— Марк, и что же нам теперь делать⁈ Что мальчикам скажем? И Розе Григорьевне?

Марк замер с очередной рубашкой в руках и непонимающе уставился на жену:

— Зая, ваш производитель решил сэкономить и начал отливать свою продукцию из высокотоксичных материалов, а ты надышалась парами, пока разбирала образцы?

Ева молча достала фотографии из конверта и протянула мужу.

Марк быстро просмотрел снимки, затем перевёл взгляд на жестянку, полупустые полки в шкафу и чемодан:

— Зая, это не то, что ты подумала!

— Кажется, я где-то подобное уже слышала. В каком-то мыльном сериале. Или читала. В дешёвом дамском романе… — Ева горько усмехнулась, шмыгнув носом.

Марк отшвырнул фотографии, разлетевшиеся веером по комнате, и обнял вырывающуюся жену:

— Ты же знаешь, что кроме тебя и мамы для меня других женщин не существует!

— Тогда как это всё понимать? Объясни! — Ева вытерла брызнувшие слёзы.

— Это всё подстава чистой воды! Очередной секретарши, решившей закрутить роман с начальником! Господи, третья секретарша за последние два года! Чему их там учат на курсах секретарей-референтов⁈ — зло проскрежетал зубами Марк.

— Но фото… — пискнула Ева, всё ещё пытавшаяся вырваться из объятий.

— Зая, когда женщину прижимают к столу, то руки держат вот так… — Марк быстрым движением подхватил жену и посадил на столик возле кровати. Не дав ей опомниться, крепко прижал к себе и страстно поцеловал. — А теперь сравни с положением тел на фото. Если не успела сравнить, я готов повторить… В конце корпоратива, когда официантов уже отпустили, и большая часть персонала разошлась, Женька притащил бутылку виски, подаренную кем-то из клиентов, я пошёл на кухню за льдом. Там уже была Анжела. Увидев меня, она вроде как от неожиданности пролила на пол воду, которую пила и тут же на ней поскользнулась. Пол-то кафельный. Ну, я её и схватил, чтобы не упала. А она в меня вцепилась, как клещ. Еле отодрал.

— И как? Успешно? Ей понравилось? — хихикнула Ева.

Она, наконец, поняла, что именно её смущало на первом фото. Неестественность.

— Зая! Здоровьем мамы клянусь, ничего не было! Я полчаса провозился…

— Что-то долго. Старость — не радость, маразм — не оргазм?

Марк устало закатил глаза:

— Веселишься? А мне вот тогда не смешно было. Ты когда-нибудь пробовала оторвать от пальмы вцепившуюся в неё обезьянку?

Ева замотала головой:

— Не-а. Только коалу от эвкалипта… Когда мы с девочками в отпуск ездили. Мишка не хотел с нами фотографироваться… Сперва…

Марк тяжело вздохнул:

— Я так понимаю, вашему женскому партизанскому отряду теперь закрыт въезд в Австралию?

— Нормально всё. Мы извинились.

— Перед кем? Перед коалой?

Ева прикусила нижнюю губу и виновато посмотрела на мужа:

— И перед ним тоже. А фотографу объяснили, что подумали, будто мишка падает, и хотели помочь, подсадив обратно…

— За-а-а-я… — простонал Марк.

Ева пожала плечами:

— Ну, выкрутились же! Ладно. Про кухню я поняла. А в кафе? А в лифте?

Марк посадил жену на кровать и ещё раз крепко обнял:

— В кафе я пообедать пошёл. А тут Анжела с договорами заявилась. Вроде как шеф срочно затребовал их к себе и только моей подписи не хватало. Пока разбирался что к чему, она несколько раз пыталась вцепиться в мои руки. Я даже не понял, что на неё нашло. Теперь вопрос отпал. В лифте она постоянно то укачивание изображает, то приступы клаустрофобии. Достала. Всё, решено, поговорю с шефом, пусть приструнит хорошенько. Под угрозой увольнения. Несмотря на то, что она чья-то там племянница. Ты мне веришь?

Ева вздохнула и прижалась к мужу:

— Верю. Наверное, я — дура. Но верю.

— Нет, это потому, что ты любишь меня. А я люблю тебя. И никогда не дам ни малейшего повода усомниться в этом.

Ева дотянулась до лежащего на кровати конверта и достала письмо.

— Совсем с ума девчонка сошла… Но как всё не вовремя! — стукнул кулаком по стене Марк.

— А что так? — искренне поинтересовалась Ева.

— Меня в командировку отправляют на несколько дней. Срочно. В одном из филиалов что-то непонятное творится. Они ждут нас в понедельник, но наши решили сыграть на опережение, чтобы местное руководство не успело хвосты подчистить, если там действительно что-то нечисто. Вылет через три часа. Еле уговорил совет директоров, чтобы дали возможность домой за вещами заехать. И заодно наличку взять. Не известно, будут ли в этой тьмутаракани работаюшие банкоматы.

— Один летишь?

— Нет, с Петровичем. Надо чтобы он своим опытным глазом взглянул на производство. Что-то там не так. Либо действительно бракованное оборудование поставили, либо мухлюют, делая списание по браку.

— И длинные ноги у этого Петровича?

— Да нормальные. Вроде. Я как-то не приглядывался… Ева!!! Ты издеваешься?

— Ну, мало ли. Петрович Петровичу рознь. Многое зависит от того, кого ты под этим «именем» в телефонную книгу записал. — Ева изобразила невинное лицо и для правдоподобности хлопнула ресничками.

— Зая, прекрати подкалывать! Давай я позвоню Анжеле по дороге в аэропорт и серьёзно поговорю с ней? Чтобы угомонилась. Или шефу. Пусть увольняет её к чёртовой матери.

— Неа. Раз она такая прыткая, что решила сперва меня в известность поставить насчёт ваших отношений, то мне и карты в руки! Обещай только, что вмешиваться не будешь.