Остров отчаяния - Патрик О'Брайан

Пристрастие Стивена, временно ослабленное чувством сытости, вновь завладело им с еще большей силой — и ему пришлось уйти в спальню за заветным глотком. Возвратившись, он спросил:

— Эта ваша миссис Уоган… Вы говорили о ней, как о второй Эфре Бен, и, следовательно, эта женщина играет заметную роль?

— Ну, возможно, меня слегка занесло, ибо надо бы было добавить «с учетом времени и места». Американская разведка пока еще находится в младенчестве, вы должны бы помнить молодого красавчика, прибывшего с их миссис Джей, а природная проницательность, даже когда она есть — не заменит сотен лет практики. Но и даже при этом наша молодая дама неплохо подготовлена, она знает — какие вопросы задавать, и успела узнать немало ответов. Я был удивлен, что за всем этим не стояло французских связей, но, обнаружить таковые нам не удалось. Но сравнение мое хромает, ибо миссис Бен, известная мне по архивным записям, демонстрировала редкое благоразумие и владение ситуацией, которое сделало бы честь любому политику. А миссис Уоган — обычная женщина, полагающаяся на интуицию и порыв там, где ей бы требовалось простое следование инструкциям без лишних умствований.

— Пожалуйста, опишите ее.

— Возраст — от двадцати пяти до тридцати, но выглядит все еще как в расцвете молодости. Черные волосы, голубые глаза, примерно пять футов восемь дюймов, но выглядит выше — держится очень прямо, посадка головы великолепная. Фигура худощавая, формы безупречны, хотя, как вы понимаете, это-то может быть следствием некоторых ухищрений. Очаровательна, ничего нарочитого или показного. Пишет, как курица лапой, каждое третье слово зачеркнуто, орфография хромает. Прекрасно говорит по-французски, отлично ездит верхом, других следов образования не выявлено.

— Вы словно миссис Вильерс описываете, — заметил Стивен с болезненной улыбкой.

— Да, в самом деле. Я был так поражен сходством, что предположил какие-то родственные связи, но таковых не обнаружилось. Подробности происхождения миссис Уоган ускользнули из моей памяти, но они есть у нас в бумагах, и я прослежу, чтобы вы все эти бумаги получили. Нет, никакого родства, но сходство, и правда, поразительное.

Сэр Джозеф мог бы добавить, что и в деле миссис Уоган фигурировал отвергнутый любовник, молодой человек, безуспешно увивавшийся вокруг. Он столь мало значил в ее жизни, что его оставили на свободе. Тот, кто разбирался с ним, заключил, что он не знает ничего лишнего, и пусть себе гуляет. Сэр Джозеф запомнил о нем лишь то, что он глубоко несчастен, и обладает странным именем Майкл Хирепат.

— И все же когда я говорю о ее бросающейся в глаза простоте — я, вероятно, попадаю в многочисленную когорту обманутых женщинами. Изрядный клубок в этом деле остался не распутанным. Как я сказал, вам бы неплохо приложить к этому руку, Мэтьюрин, и, возможно, вы раскопаете настоящее сокровище. Прошу, подумайте об этом.

Во время своего путешествия обратно в Хемпшир Стивен старался думать о предложении, но ничего не выходило — разум его томился, воскрешая в памяти черты Дианы, ее голос, движения, изъяны ее морали, ее легкомыслие и экстравагантность, его переполняло желание и непонятная нежность. Что до предложения сэра Джозефа — так или иначе особого выбора у него не было. Он поедет, и пусть его ведет прошлое, но натуралист в нем оживет снова. Он соберет обширную коллекцию, необъятные пространства откроются перед ним — и сердце его вновь забьется при взгляде на новые виды растений, птиц, млекопитающих, а Индия предоставит возможности схваток с врагами, упоение которыми очистит его разум. Да и ведет ли его прошлое? Лондонская лихорадка покидала его по мере удаления от города, и безразличие овладевало им.

В этом сумрачном состоянии разума он прибыл в Эшгроу-коттедж, и там, поскольку его состояние не распространялось на заботы о его друзьях, он немедленно заметил, что что-то стряслось. Его приняли с обычной сердечностью, но битая ветрами и врагами физиономия Джека была куда краснее обычного, он словно еще раздался в плечах и вырос, а в поведении его, нет-нет, но проскальзывали следы недавно отбушевавших бурь.

Стивен был не особо удивлен, узнав, что новая кобыла демонстрирует странное нежелание бежать быстрее других после первых трех фарлонгов, что она грызет ясли, норовистая, лягается, постоянно норовит встать на дыбы — и вообще с запалом. Сверх того он узнал, что банда кимберовских работничков забросала камнями гнездо его осоедов, и что сам Кимбер нынче в опале, ибо затеял непредвиденную и очень дорогостоящую проверку своих измерений… Но удивился Стивен лишь тогда, когда Джек отозвал его в сторону и заявил, что он вдрызг поругался с Адмиралтейством, и готов бросить к чертям службу — и пусть его грядущий адмиральский флаг катится к дьяволу.

Он уже привык к мерзостям этих господ — он страдал от них ровно с тех пор, как на него легло проклятие Адамова рода, но ТАКОГО он от них не ожидал, просто не мог ожидать, что они способны на ТАКОЕ: сказать ему, без всякого предупреждения, что «Леопард» будет использован для транспортировки!

— Для сухопутной крысы, — заметил Стивен, — это может показаться основной функцией кораблей, причиной их существования.

— Да нет же, я имел в виду транспортировку!!!

— Да я тебя понял…

— Транспортировку ЗАКЛЮЧЕННЫХ!!! Заключенных, Стивен! Боже правый!!! Я получил письмо лично, черт возьми, в руки, в котором сообщается, что я должен принять тендер с блокшива, с блокшива, Святый Боже!!! С двумя десятками осужденных убийц, которых я должен разместить на борту и доставить в Ботани-бей. В доки отправлен приказ устроить в форпике тюрьму и помещения для тюремщиков. Господи, Стивен, предположить только, что офицер моего ранга превратит свой корабль в тюрьму, а сам станет надзирателем! Я им пишу ТАКОЕ письмо! Ты, кстати, поможешь мне с эпитетами. И что меня действительно злит, это что Софи совершенно не в состоянии постигнуть, насколько чудовищно их поведение. Я ей говорил, что это совершенно неподобающее предложение, но хотелось бы мне глянуть на их конфуз, ибо я буду требовать «Аякс» — новый семидесятичетырехпушечник, отличный корабль, в трюмах которого и духу не будет постояльцев Ньюгейта. Но нет — она вздыхает, говорит, что мне, конечно, виднее, а через пять минут восклицает: «„Леопард“, какой бы это был замечательный вояж, такой приятный — и со всеми твоими старыми сослуживцами!»

Другой бы кто подумал, что его стараются спровадить из дома — и как можно скорее. Ведь приказы для «Леопарда» получены, и он уходит в субботу на той неделе.

— Для непредвзятого наблюдателя довольно странно видеть твое достоинство настолько оскорбленным парой десятков заключенных. Ты, который так охотно набивал свои трюмы французскими и испанскими пленными — с чего вдруг такое исключение для собственных соотечественников, которых ты всегда ставил много выше любых иностранцев? При этом тебе, в любом случае, не придется с ними общаться — для этого будут специальные люди.