Октябрь Семнадцатого (Глядя из настоящего) - И Фроянов

"Председатель: предоставляется слово для внеочередного заявления т. Скрыпнику.

Скрыпник. Читает выдержку из газеты "Речь" о съезде большевиков.

Товарищи! Я не знаю, присутствуют ли здесь представители буржуазной печати.

Возгласы: нет!

Скрыпник: В таком случае я не знаю, кто осведомляет "Речь". Мы работаем открыто, но недопустимы искажения и клевета. Сообщения о деятельности военной организации будут использованы в интересах контрразведки. Предлагаю вынести следующую резолюцию: "Съезд РСДРП заявляет, что он не принимает на себя ни малейшей ответственности за правильность и точность всяких сведений и отчетов, помещенных в различных буржуазных органах на основании отрывочных сведений, собранных путем разведки и подбора сплетен и слухов. Съезд заявляет, что единственно проверенные и соответствующие действительности отчеты о работах съезда помещаются в газете "Рабочий и солдат" и будут отпечатаны в протоколах съезда"".234 Красноречивее не скажешь: съезд, действительно, работал открыто. "Временное правительство даже не попыталось затруднить работу съезда".235

Возникает вопрос: неужели руководители Временного правительства допускали, что "немецкие деньги" шли лично Ленину и его ближайшим соратникам, а не на нужды партии? Конечно же, нет! А это значит, что в отношении большевистской партии они, по логике вещей, должны были предпринять адекватные действия. Но этого не случилось. Почему? Потому что сами были запятнаны. Не исключено и то, что они получили какие-то указания и по масонской линии.

Таким образом, можно заключить, что представители различных партий и организаций, готовившие революцию в России, брали деньги из германского кошелька. Солженицын, тщательно изучивший факты, касающиеся "немецких денег", полагает, что сперва они шли всем революционерам, а "после Февральской революции исключительно большевикам".236 Означало ли это, что те, кто получал эти деньги, были сплошь прямыми агентами или шпионами Германии?

Д.А.Волкогонов цитирует высказывание Керенского на сей счет, взятое из материалов предварительного следствия по делу об убийстве Николая II и хранящееся в архиве Военной прокуратуры РФ: "Роль Ленина как человека, связанного в июле и октябре 1917 года с немцами, их планами и деньгами, не подлежит никакому сомнению. Но я должен также признать, что он не агент в "вульгарном" смысле: он имеет свои цели, отрицая в то же время всякое значение морали в средствах, ведущих его к… цели".237 То же самое Керенский мог бы сказать и о себе. Что касается Волкогонова, то он очень строго судит Ленина и большевиков, говоря об их "денежных и иных связях с немцами",238 о том, что "большевистская верхушка была подкуплена Германией",239 что "Ленин совершил величайшее предательство нации, стал историческим преступником".240 Перед нами риторика, проистекающая из поверхностного понимания исторической ситуации, в которой оказалась Россия в результате революционных разломов начала XX века.

Несколько снисходительнее рассуждает Э. Радзинский: "Немецкое золото… одна из постыдных тайн. Сколько страниц будет написано, чтобы доказать: это клевета. Но после поражения гитлеровской Германии были опубликованы документы из секретных немецких архивов. Оказалось, что и после Октябрьского переворота… большевики продолжали получать немецкие деньги. Итак, брали ли большевики деньги у немцев? Безусловно, брали. Были ли они немецкими агентами? Безусловно, нет. Они лишь следовали "Катехизису":

"Использовать самого дьявола, если так нужно революции. Так что у Ленина не могло быть сомнений-брать или не брать".241

Хотелось бы повторить: деньги брали многие участники революционного движения в России, а отнюдь не только большевики. И не следует демонизировать поведение тех, кто брал. То была земная прагматическая партийная политика эпохи с неизбежными для этой области человеческой деятельности чертами: безнравственностью и грязью. Политика, кем бы она не проводилась, не может быть чистой и незапятнанной. Такова, увы, проза жизни. И всякие заявления о том, что она должна быть нравственной, столь расхожие в наши дни, выдают либо наивность, граничащую с глупостью, либо лукавство, преследующее цель обмануть обывателя. В лучшем случае вопрос может стоять о степени безнравственности в политике. И с этой точки зрения та или иная партия является более или менее притягательной.

Участники исторической российской драмы шли общим революционным путем к разным конечным целям. Германия с помощью субсидируемой ею революции стремилась, по выражению Э. Людендорфа, "повалить Россию", чтобы получить шанс выиграть войну или, уж во всяком случае, выйти из нее достойно, избежав позорного поражения. Кадеты и их политические союзники хотели переделать Россию на "новый либеральный космополитический лад". Ленин и большевики посредством социалистической революции в России думали зажечь пожар мировой революции и создать "всемирную федеративную советскую республику".

История зло пошутила со всеми. Кайзеровская Германия копала яму России, но вместе с последней угодила в нее сама, погибнув в ноябрьской революции 1918 г. Кадеты и "иже с ними" были выброшены на свалку истории. Большевики, расставшись с грезами о мировой революции, вынуждены были "национализировать" Октябрьскую революцию и приступить к строительству социализма в одной стране. Невольно припоминаются слова Ленина из его работы "Детская болезнь "левизны в коммунизме", звучащие саркастически применительно к данному контексту событий: "История вообще, история революций в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, "хитрее", чем воображают самые лучшие партии…".242

Известно, что поступление немецких денег в партийную кассу большевиков обеспечивал Парвус — личность до сих пор во многом таинственная, загадочная. Он заслуживает того, чтобы сказать о нем особо.

Александр (Израиль) Лазаревич Гельфанд (Парвус, Молотов, Москович) родился в 1867 г. в местечке Березино Минской губернии в семье еврейского ремесленника. Учился в одесской гимназии. В Одессе примыкал к народовольческим кружкам. Будучи 19-летним юношей, Парвус уехал в Цюрих, где познакомился с видными членами "Группы освобождения труда" — Г. В. Плехановым, П. Б. Аксельродом и Верой Засулич. Под их влиянием молодой Гельфанд-Парвус стал марксистом. В 1887 г. он поступил в Базельский университет, который окончил в 1891 г., получив звание доктора философии. Вскоре переехал в Германию и вступил в немецкую социал-демократическую партию, не порвав, впрочем, отношений с русскими социал-демократами. Познакомился с К. Каутским, К. Цеткин, В. Адлером, Р. Люксембург. Очень рано им заинтересовалась немецкая полиция. Ему пришлось буквально кочевать по немецким городам, живя то в Берлине, то в Дрездене, то в Мюнхене, то в Лейпциге, то в Штутгарте. В Мюнхене Парвус встречался с Лениным, который вместе с Крупской не раз бывал у него в гостях.

Парвус начисто был лишен чувства Родины. "Я ищу государство, где человек может дешево получить отечество", — писал он как-то В. Либкнехту.243

Когда началась русско-японская война, Парвус опубликовал в "Искре" несколько статей под общим заглавием "Война и революция". В своих статьях автор предрекал неизбежное поражение России в войне с Японией и вследствие поражения — русскую революцию. Ему казалось, что "русская революция расшатает основы всего капиталистического мира и русскому рабочему классу суждено сыграть роль авангарда в мировой социальной революции".244 Предсказания Парвуса насчет исхода русско-японской войны сбылись, что способствовало усилению его авторитета как аналитика.

Парвус дал новое дыхание марксистской теории "перманентной революции" и увлек ею Л. Троцкого. Их знакомство произошло осенью 1904 г. в Мюнхене.245

Во время голода в России 1898–1899 гг. мы снова увидим Парвуса в нашей стране. Он внимательно присматривался к происходящему и по возвращении в Германию опубликовал в соавторстве с К. Леманом основательный труд о причинах голода в России.246

Когда в октябре 1905 г. вспыхнула Первая русская революция, Парвус приехал в Петербург и здесь вместе с Троцким вошел в Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов, развив бурную революционную деятельность. "Для нас революция была стихией, хоть и очень мятежной, — писал об этом времени Троцкий. — Всему находился свой час и свое место. Некоторые успевали еще жить и личной жизнью, влюбляться, заводить новые знакомства и даже посещать революционные театры. Парвусу так понравилась новая сатирическая пьеса, что он сразу закупил 50 билетов для друзей на следующее представление. Нужно пояснить, что он получил накануне гонорар за свои книги. При аресте Парвуса у него в кармане нашли пятьдесят театральных билетов. Жандармы долго бились над этой революционной загадкой. Они не знали, что Парвус все делал с размахом".247