Октябрь Семнадцатого (Глядя из настоящего) - И Фроянов

Так устанавливается причастность партии эсеров к "немецким деньгам". Отсюда ясно, почему Керенский, один из виднейших представителей этой партии, закатил настоящую истерику, когда Милюков вспомнил о германских деньгах, способствовавших февральскому перевороту.

Становится понятным и поведение Н. С. Чхеидзе, председателя ЦИК Всероссийского съезда Советов солдатских и рабочих депутатов первого созыва. В состав ЦИК, как известно, было избрано 107 меньшевиков, 101 эсер, 35 большевиков, 8 объединенных социал-демократов, 4 трудовика и "народных социалистов", 1 бундовец. Меньшевики и эсеры, стало быть, составляли абсолютное большинство в ЦИКе. Репутация этого большинства была бы сильно подмоченной, если бы обнаружилась связь эсеров (возможно, и меньшевиков) с "немецкими деньгами". Поэтому, Чхеидзе, вероятно, не хотел возбуждать этот вопрос даже по отношению к своим партийным противникам-большевикам. После того, как Г. А. Алексинский выступил с разоблачением сотрудничества Ленина с немцами, он от своего имени как председателя ЦИК и от имени И. Г. Церетели как члена Временного правительства "обратился тотчас по телефону во все редакции с предложением воздержаться от напечатать клевет Алексинского. Чхеидзе сказал Сталину, что большинство газет выразило готовность исполнить его просьбу…".220 В действиях Чхеидзе мы не видим никаких других побуждений, кроме желания погасить толки, чреватые падением авторитета и престижа революционных партий.

Многозначителен ход дознания, которое вело Временное правительство по делу о германском "шпионстве" Ленина и большевиков. По словам Волкогонова, "расследование Временным правительством "дела большевиков" велось вялобыло не до того. Власть шаталась и в то же время где-то надеялась, что большевики помогут ей устоять перед лицом правой опасности, новой корниловщины".221 Волкогонов еще раз возвращается к этой мысли: "Говоря о "немецкой теме", скажу еще, что, когда в июле Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина, начавшееся следствие быстро собрало 21 том доказательств связей большевистской партии с германскими властями. Но затем дело стало глохнуть. Керенский видел в то время главную опасность справа, а не слева и в складывающейся обстановке рассчитывал в определенной ситуации на поддержку большевиков".222 О разоблачениях, обличающих большевиков в финансовых связях с немцами и "не доведенных до конца", писал также А. И. Солженицын.223

Рассуждения Волкогонова о том, что Временное правительство надеялось на помощь большевиков в случае "правой опасности", что Керенский видел главную угрозу "справа, а не слева", расходятся с реальной обстановкой того времени. Как известно, на Первом Всероссийском съезде Советов (начало июня 1917 г.) в ответ на слова меньшевика Церетели, что "в настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место", что "такой партии в России нет", Ленин с места заявил: "Есть".224 Как верно заметил Э. Карр, "заявление Ленина о готовности большевиков взять власть в свои руки было объявлением войны Временному правительству и для этой цели предназначалось".225

Временное правительство очень встревожили, если не напугали, демонстрации начала июля, которые на многих производили впечатление "серьезной попытки большевиков захватить власть". Под этим впечатлением и находилось, по-видимому, Временное правительство. Не случайно "в столицу были введены преданные ему войска. "Правда" была запрещена, и были выданы ордера на арест главных лидеров большевиков".226

На наш взгляд, дело об "измене большевиков" в пользу Германии "стало глохнуть" прежде всего потому, что главные деятели Временного правительства не были заинтересованы в успешном завершении этого дела, поскольку знали, что не без помощи немецких денег совершилась и "их революция", т. е. Февральская революция, о чем, как мы уже отмечали, недвусмысленно говорил Милюков на одном из правительственных заседаний.227 И не Временному правительству было судить большевиков. Об этом, по всей видимости, догадывался Ленин и потому с некоторой бравадой и даже задиристостью писал: "Власть бездействует. Ни Керенский, ни Временное правительство, ни Исполнительный комитет Совета не думают даже о том, чтобы арестовать Ленина, Ганецкого и Козловского, если они подозрительны".228

Столь же вызывающе вел себя и Троцкий. После того, как Временное правительство обвинило Ленина в шпионстве, Троцкий опубликовал в газетах открытое письмо, в котором заявил, что если Ленин-немецкий шпион, то и он, Троцкий, — также немецкий шпион.229 Демарш Троцкого встревожил Временное правительство; его арестовали, а потом отпустили. Кто-то был заинтересован во временной изоляции Троцкого, в том, чтобы он не наговорил лишнего. Арестованный Троцкий казался в этом смысле намного безопаснее.

Нельзя сказать, что власть уж очень усердствовала в поимке Ленина, ушедшего в подполье. Впрочем, Г.М.Катков говорит: "Ленин и Зиновьев скрылись в подполье, и Временное правительство, не имевшее эффективной полиции, не могло напасть на их след, несмотря на то, что большевики то и дело навещали своих вождей".230 Думается, Временное правительство по названным нами причинам не очень и хотело напасть на след большевистских лидеров. Наше предположение согласуется с наблюдениями А. Авторханова, согласно которому Временное правительство всерьез Ленина не искало, "может быть, довольное тем, что он сам исчез с легальной сцены".231 Авторханов подчеркивает, что "репрессии Временного правительства после июльского восстания были направлены не против партии, даже не против ЦК партии большевиков, а против отдельных вождей, главным образом против Ленина. Но и против Ленина не был объявлен общий розыск. Его оставили в покое, лишь бы он не показывался на собраниях".232

Приведем еще одно наблюдение А. Авторханова: "Хотя Временное правительство закрыло издания большевиков, заняло особняк Кшесинской, где находился ЦК, издало приказ об аресте Ленина и Зиновьева, арестовало Каменева и Троцкого, оно тем не менее не объявило ни партию большевиков, ни ее ЦК преступными, мятежными организациями. Оно винило отдельных лиц, а не организацию. В силу этого ЦК большевиков, большевицкие фракции в Советах, большевицкие партийные комитеты Петрограда, Москвы, провинций, большевицкие фабрично-заводские комитеты, наконец, Военная организация ЦК партии ("военка") остались не только в полнейшем контакте, но и политически и организационно боеспособными. Ленин отсутствовал только физически, но политически своими бесконечными записками и письмами, а также через постоянного связного (Шотман) он присутствовал на заседаниях ЦК".233.

Партийные органы не были сколько-нибудь серьезно стеснены в своей революционной деятельности. Напротив, они развернули работу по подготовке восстания. Вполне легально в Петрограде 13–14 июля прошло расширенное совещание ЦК, обсуждавшее сложившуюся ситуацию. Затем собрался VI съезд партии и работал отнюдь не конспиративно, что явствует из одного места протоколов заседания съезда:

"Председатель: предоставляется слово для внеочередного заявления т. Скрыпнику.

Скрыпник. Читает выдержку из газеты "Речь" о съезде большевиков.

Товарищи! Я не знаю, присутствуют ли здесь представители буржуазной печати.

Возгласы: нет!

Скрыпник: В таком случае я не знаю, кто осведомляет "Речь". Мы работаем открыто, но недопустимы искажения и клевета. Сообщения о деятельности военной организации будут использованы в интересах контрразведки. Предлагаю вынести следующую резолюцию: "Съезд РСДРП заявляет, что он не принимает на себя ни малейшей ответственности за правильность и точность всяких сведений и отчетов, помещенных в различных буржуазных органах на основании отрывочных сведений, собранных путем разведки и подбора сплетен и слухов. Съезд заявляет, что единственно проверенные и соответствующие действительности отчеты о работах съезда помещаются в газете "Рабочий и солдат" и будут отпечатаны в протоколах съезда"".234 Красноречивее не скажешь: съезд, действительно, работал открыто. "Временное правительство даже не попыталось затруднить работу съезда".235

Возникает вопрос: неужели руководители Временного правительства допускали, что "немецкие деньги" шли лично Ленину и его ближайшим соратникам, а не на нужды партии? Конечно же, нет! А это значит, что в отношении большевистской партии они, по логике вещей, должны были предпринять адекватные действия. Но этого не случилось. Почему? Потому что сами были запятнаны. Не исключено и то, что они получили какие-то указания и по масонской линии.

Таким образом, можно заключить, что представители различных партий и организаций, готовившие революцию в России, брали деньги из германского кошелька. Солженицын, тщательно изучивший факты, касающиеся "немецких денег", полагает, что сперва они шли всем революционерам, а "после Февральской революции исключительно большевикам".236 Означало ли это, что те, кто получал эти деньги, были сплошь прямыми агентами или шпионами Германии?