Как Пятое Колесо свое место искало и другие исцеляющие истории - Марина Осипенко

— Уставшего Воина ранили в бою! — провозгласил Ворон.

— Ерунда! Царапина! — отмахнулся Воин и снова сел на пень.

Он тяжело дышал. Спустился к ручью, промыл рану, замотал ногу и сел размышлять. Сидит и думает: как теперь ему, раненому, воевать.

— Умного ошибки учат, а дураку и смерть не указ, — усмехнулся Ворон, глядя на Воина, словно прочитал его мысли.

— Вот глупая птица! — разозлился раненый герой, снял сапог со здоровой ноги и уже хотел в Ворона запустить, да увидел, что у птицы одно крыло переломано и она явно не может летать.

— Да, — проследил Ворон за взглядом Воина, — я тоже, как и ты, когда-то храбрецом и героем был самым сильным и смелым среди Воронов. С хищными птицами в схватку вступал!

— А что потом? — Воин сел. Ему стало жалко птицу и интересно послушать ее рассказ.

— Потом устал, — ответил Ворон, и его черный глаз заблестел сочувствием.

«К кому? Неужто к себе?» — Воин поморщился от такой мысли.

— Устал, — продолжал рассказывать Ворон, — но сражаться не перестал. Себя не берег, последние силы потерял, чуть крыла не лишился. Хотя, считай, что лишился, ведь летать я теперь все равно не могу. Был я Ворон-боец, а теперь только певец… Эх… — вздохнула черная птица, и снова Воин увидел, как заблестел птичий глаз сожалением. И, может быть, в нем даже слеза промелькнула.

Воин тряхнул головой, сам себе удивляясь: «Что за сантименты?», а вслух спросил:

— Разве воины устают?

— Ты хоть и воин, и снаружи выглядишь неуязвимым и сделанным из железа, но внутри ты все же человек, а значит, рано или поздно в тебе проявится все человеческое, усталость в том числе.

— Но почему же я раньше не уставал?

— Насколько запаса твоих сил хватило, настолько ты и выдержал. А сейчас, видно, все, закончились силы твои.

— Надо силы восстанавливать! — закричал Воин с энтузиазмом и даже с пенька вскочил, но сильная боль в ноге тут же заставила его сесть обратно. — Надо, — продолжил он, — найти способы быть более эффективным в бою! Надо овладеть новыми техниками слежения за противником! Увеличить скорость реакции для отражения нападения! Отработать силу удара! Надо стать выносливее! Надо правильно распределять силы, тогда они не будут так быстро заканчиваться…

— Надо, — перебил Ворон Воина, — от-ды-хать! Силы появляются от отдыха, а не от эффективного распределения нагрузки. Когда ты воюешь, то теряешь силы, тратишь их, они уходят, и единственное, что тебе поможет их восстановить, — это отдых! Хорошо поработал — хорошо отдохни! Опустошил сосуд — наполни его! Слышал такое?

Воин замолчал. Он смотрел на Ворона с переломанным крылом и видел в нем себя. В его словах была истина, а он, Воин, все это время жил, недооценивая отдых и переоценивая собственные возможности. Он взял эту привычку от отца, а тот от своего отца.

— В жизни все просто, — продолжал тем временем Ворон. — Любишь — радуйся, заболел — лечись, решил — делай, устал — отдохни.

— Действительно, просто, — согласился Воин.

— А главное, — добавил Ворон, — отдых продлевает жизнь вам, Воинам! Делает ее здоровее и приятнее! А то, знаю я вас, прирожденных победителей: сражаться — это ваша вторая натура, поэтому вам особенно нужен отдых.

Понял Воин, что Ворон прав. Поблагодарил его и домой отправился. Сейчас, он как никогда чувствовал, что устал: нога ныла и болела, спина сгибалась под тяжестью доспехов, голова гудела, в теле ощущалась слабость. Воину так сильно захотелось прилечь, помечтать о чем-нибудь приятном, провалиться в сон… а наутро встать попозже, не спеша приготовить любимый завтрак и отправиться на рыбалку на пару дней к его любимому озеру, месту, где душа успокаивалась и было просто хорошо.

«Надо же, только задумался об отдыхе, так уже и план созрел, как отдыхать буду!» — удивился Воин сам себе, и так ему хорошо стало от этих мыслей, что он, забыв о раненой ноге, пошел, подпрыгивая от радости.

— Оказывается, планировать отдых важно не меньше, чем ежедневно сражаться, а может быть, даже больше! — сказал он вслух и еще быстрее зашагал к дому.

Воин удалялся от поля боя походкой счастливого человека, ведь впереди его ждали длинные выходные. И на душе у него было так хорошо от мыслей об этом, как не было ни разу даже после самых удачных и головокружительных побед.

Отзывчивая Ласточка

В одном солнечном морском городе жила Ласточка. Она обитала под крышей старой гостиницы. Там, в уголке, скрытом от людских глаз, среди досок и шифера было уютное местечко. Ласточка была доброй и милой, возможно, даже слишком доброй. А может быть, она не умела обращаться со своей добротой? Мы узнаем об этом из притчи.

Каждое утро Ласточка вылетала из своего гнездышка и кричала на весь белый свет: «Я помогу! Я помогу! Я помогу!» Оглядевшись вокруг, она искала, кому нужна помощь. Кто грустит. Кто расстроился. А кто одинок. Если видела одинокого воробья или даже грустного кузнечика, то стремглав неслась на помощь.

Надо сказать, скорость у Ласточки была не маленькая, движения резкими, и часто, подлетая к тому, кому хотела помочь, она просто сбивала беднягу с ног.

Так получилось и в этот раз. Встав пораньше и пропев свою песню, Ласточка увидела неподалеку маленького котенка. Он сидел на трубе и жалобно мяукал. Неравнодушная птица сразу бросилась к нему. Конечно, ласточки боятся кошек, но не в этом случае: наша отзывчивая и храбрая Ласточка была готова рисковать жизнью лишь бы помочь другому! А может, она просто была безрассудной и не осознавала ценности своей жизни?

Спикировав вниз, птица, как это часто бывало, не рассчитала скорость торможения и врезалась прямо в пушистую кошачью голову. Котенок был маленький, месяц отроду, а Ласточка буквально камнем упала вниз, поэтому они, столкнувшись, покатились по земле. Котенок был испуган и раздосадован.

— Ты что?! Ты… ты кто?! — отряхивая шкурку, он смотрел на Ласточку огромными зелеными глазами.

— Я Ласточка, понятно же, — защебетала птица (говорила она так же быстро, как и передвигалась). — А тебе, я вижу, нужна помощь.

— Мне? — глаза котенка стали еще больше. — Не нужна мне никакая помощь!

— Ну как же? Я же слышала, как ты жалобно мяукаешь! — казалось, Ласточка была разочарована.

— Я мяукал, потому что звал маму. Она должна быть где-то здесь, неподалеку.

Перышки у Ласточки вдруг зашевелились от страха, она повернула голову и увидела, что совсем рядом на нее смотрят два больших зеленых глаза — в два раза больше, чем у котенка, — в траве притаилась кошка, и