Как Пятое Колесо свое место искало и другие исцеляющие истории - Марина Осипенко

я смогу снова встретить тебя? Ведь ты — самое прекрасное, что случалось со мной в этой жизни. И спасибо за фонарик! — произнесла старушка и улыбнулась в последний раз.

В груди Странной Мечты снова что-то затрепетало, на этот раз от сладостной боли. Она вернулась в свой мир между небом и землей на удивление другим повзрослевшей, необыкновенно мудрой и сильной. И глядя на нее, все Мечты, которые когда-то знали ее, поняли, что даже самая Странная Мечта и та, в которую никто не верит, может наполнить человеческую жизнь огромным смыслом и сделать его счастливым. Нужно только верить.

Мудрые Чувства

Жил на свете человек. Ему было много лет, достаточно для того, чтобы он вместил в себя огромный жизненный опыт, знал, что такое любовь, предательство, восторг и радость. В общем, жил человек обычной человеческой жизнью: ходил на работу, любил жену, воспитывал сына.

Однажды к нему в гости стала Грусть наведываться. Придет без спроса, без стука, сядет и сидит рядом, грустными глазами смотрит. Человек не понимает: зачем пришла? Чего хочет? А Грусть молчит, не говорит ничего. Потом на работу стала за ним ходить, в автобусе ездить, домой с ним возвращаться. Везде его сопровождает. Неуютно стало человеку с Грустью жить. Жена стала замечать, что с ним что-то не так.

— От чего ты стал такой грустный? — спрашивает. — Огонек в глазах пропал, не улыбаешься.

— Не знаю, что со мной, — отвечает ей человек. — Грусть ко мне пристала, а чего хочет не пойму.

— Так может спросить у нее? — говорит жена.

— Боюсь я. Вдруг, если разговор с ней заведу, она и вовсе не отстанет. Подожду немного, буду делать вид, что ее нет, может, поймет она, что делать здесь нечего, и сама уйдет.

Так и сделал человек, как сказал. Стал жить, Грусти не замечая. А Грусть настырная оказалась, все равно не уходит от человека.

Вот однажды Грусть, как всегда, пришла под вечер, смотрит человек, не одна пришла — Тоску с собой привела. Совсем плохо ему стало, так что даже плакать захотелось. Начал он по дому метаться, искать куда бы от Грусти и Тоски спрятаться, да только куда ни пытался, везде они его находили.

Решил тогда человек отвлечь себя делами разными, чтобы двух этих подруг не замечать. Стал на работе допоздна задерживаться, а на выходные работу домой брать. Углубился с головой, работает из последних сил, хотя на самом деле устал очень. Но человек сильный оказался — Чувств своих не показывает, крепится, только на лице у него все написано было: уголки губ вниз опустились, брови насупились, глаза потускнели, да и походка стала такая тяжелая.

Все чаще человек вздыхает. Чувствует, не помогает ему работа от Грусти и Тоски избавиться. Решил он Радостью их победить. Стал думать, чем бы таким ему заняться, чтобы вновь Любовь к жизни и Легкость ощутить. Думал-думал, да так ничего и не вспомнил, что могло бы его порадовать, повеселить и развлечь.

Так прошло некоторое время, и однажды вечером к Грусти и Тоске присоединилось Уныние. Человек как увидел ее, так последние силы его и покинули — такую беспомощность ощутил в душе и в теле, что сразу и слег.

Лежит он день, другой. Жена вокруг него ходит, беспокоится:

— Может, ты чего хочешь? Может, тебе что принести? Или доктора вызвать?

— Не надо мне ничего, — отвечает человек. — Я ничего не хочу.

Сказал так, а сам даже испугался от того, какая тяжелая внутри Пустота появилась.

Лежит человек, а Тоска, Грусть и Уныние окружили его, смотрят, молчат, будто ждут чего-то. Взглянул он на них и понял, что у него сил нет даже на то, чтобы анализировать, зачем они появились. Ощутил человек Безнадежность.

«Таким и останусь теперь, — подумал он. — Никаких сил нет жить эту жизнь».

Увидела жена, что муж который день с кровати не встает, подошла, присмотрелась повнимательнее и подумала: «Плохо дело. Если так дальше продолжаться будет, то ждать нам в дом Депрессию». И решила она, что мужа спасать надо.

Отправилась она к доктору — врачевателю Душ. Славился он тем, что любого человека мог от душевных мук исцелить. Рассказала ему жена о беде, которая пришла в ее семью, о том, что она мужа своего уже почти потеряла. Доктор протянул ей краски и кисти и сказал такие слова:

— Видимо, твой муж закрытый человек, Чувства свои выражать не умеет, вот они и захватили его. Да так сильно, что он совсем беспомощен перед ними оказался. Так бывает, когда человек себя не слышит. Но я думаю, что мы сможем ему помочь. Дай ему эти кисти и краски и скажи, пусть рисует то, что видит. Только знай, что краски не простые, а волшебные: только три картины ими можно нарисовать. Если твой муж сделает все, как я сказал, то скоро он вылечится от своего недуга. А когда это случится, пусть ко мне приходит, я его окончательно на ноги поставлю.

Послушала жена доктора, взяла кисти и краски и домой отправилась.

Пришла, смотрит — муж лежит. Грусть, Тоска и Уныние над ним стоят, да так близко, что того и гляди, тоже рядом улягутся. Протянула она ему кисти и краски со словами:

— Рисуй то, что видишь, — и ушла.

Муж глаза приоткрыл, но ничего делать не стал. Лежит, даже пошевелиться не хочет. Тоска изнутри его гложет, Уныние покоя не дает, Грусть держит, не отпускает.

Повернулся на другой бок, краем глаза взглянул на своих соседок: что такое? Словно изменилось в них что-то. Присмотрелся человек: Грусть, Тоска и Уныние стоят рядом с кроватью и смотрят на краски и кисти, что жена принесла. Да так смотрят, словно это не кисти с красками, а чемодан с золотом.

Удивился человек, приподнялся. Протянул руку и взял кисть. Печальные глаза Грусти засияли, Тоска задвигалась, а Уныние даже как будто улыбнулось.

«Я что, с ума схожу?» — подумал человек, но очень уж ему интересно стало, что дальше будет. Решил он довериться этому странному контакту с Чувствами, которые пришли к нему. Взял широкую кисть и стал, как жена сказала, рисовать, что видит.

На белом листе начал изображать Грусть, что перед ним стояла. Она тонкая была, нежных оттенков, глубокая, как море. Рисовал он, рисовал, и стали ему на ум мысли приходить, о чем эта Грусть, о чем он грустит. И поплыли перед ним воспоминания, которые на самом деле долгое время ему покоя не давали: