Ржевский. Том 2 - Семён Афанасьев

следом. — Все наверняка прониклись нашей достоверностью. Я даже непротив дома ещё на эту тему потренироваться! Чтоб в следующий раз не менее убедительно выглядеть!

— Так, слушай внимательно. — Она перемещает ладони мне на плечи, что со стороны смотрится по-прежнему трогательно. — Тактильного контакта между телами больше нет, твоя кочерыжка через некоторое время успокоится. Это установка от меня: ментал тебя не берёт, попробуем через гипновнушение. Три. Два. Один.

— Ой.

— С тобой пришёл говорить граф Воронцов, это один из представителей вашего императора. Говорю на всякий случай, вдруг ты и его не знаешь, — она саркастически фыркает.

— Чем он здесь на территории занят? — ну а чё.

Глупо отказываться от важной информации там, где ею не владеешь.

— Внутренняя разведка.

— Это как?! — второе слово я очень хорошо понимаю.

В своё время и сам, в некотором роде… но не внутренняя, внешняя и нелегальная…

— Специфика очень большой вашей территории, — поясняет менталистка. — Бывает, что угрозы государству или государственной политике нет, жандармам и безопасности вроде вмешиваться не с руки. Но путей развития автономии несколько, параллельных и независимых. Вот он по этой части, три университетских диплома за спиной.

— Господин Ржевский, вы меня звали общаться? Или за вашими без сомнения увлекательными фамильными приключениями наблюдать? — о, помянешь чёрта, он и появится.

Переговорщик трогает меня за плечо сзади:

— Я всё понимаю, но вы хотя бы изобразите ответное уважение? Я не штабс-ротмистр Воеводин, от дуэли уклоняться не буду.

— Ух ты. Ты умная! От твоей инфы так мозги загрузились, что даже кочерыжка опустилась! Это не навсегда?! — уточняю речью Залива и разворачиваюсь в сторону собеседника.

— Не навсегда, не помирай с перепугу. На то и расчёт был, кроме прочего. Верь мне; я тебе не враг, — говорит за спиной менталистка.

— Пройдёмся? — Воронцов указывает взглядом в сторону галереи, которая начинает пустеть (народ расходится). — Пошепчемся наконец наедине?

— Конечно, — киваю.

— Я от тебя сейчас ни на шаг не отойду, — напоминает сзади Наджиб.

— Вы можете сказать своей спутнице, чтобы она подождала вас здесь? — тут же реагирует переговорщик.

— Увы, граф. Она говорит, что напугана и в окружении чужих мужчин без меня не останется. После всего случившегося, — развожу руками. — Я за неё официально отвечаю перед двумя государствами, мэрией города Сота то зафиксировано магически. Можете проверить своим амулетом — она не имеет права по своему Кано…

— А-а-а, так это та ваша подопечная? — кивает Воронцов самому себе. — Вот как она без паранджи выглядит… Не ожидал, что правоверная под вашим влиянием так стремительно покрывало снимет.

— Можете проверить своим амулетом, — напоминаю.

Чистая правда. Бояться нечего. В этом платье Мадина на себя-предыдущую действительно не похожа.

— Нет необходимости, слова Ржевского более чем достаточно. Хм, интересные вы личности оба: из-за неё сегодня Эмират две ноты присылал в Посольский Приказ! — переговорщик мельком, но с любопытством косится на Мадину.

Краем глаза замечаю, что Далия под шумок вернула на голову чёрную тряпку, закрывающую лицо, а поверх неё натянула женскую кепку.

В сочетании с платьем, обтягивающим жопу и сиськи, смотрится занимательно.

— Те две ноты уже не действительны, — отвечаю графу. — Они за подписью предыдущего исполняющего обязанности шли, а его уже в живых нет. Вместо него новый монарх, те ноты дезавуированы.

Воронцов задумчиво и оценивающе смотрит на меня:

— Быстро же вы на дочь того народа повлияли. Она ж ещё несколько часов назад, Эмират пел, строгой приверженкой их правил считалась! Ладно, не моё это дело, внешние сношения… Господин Ржевский, как противоречие решать будем? Вы понимаете, во что только что слоном влезли?

Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии аль-Футаим.

Опекун на удивление походя набрал ещё несколько баллов в её глазах, когда отказался врать даже врагу.

Если бы она испытывала на его счёт какие-то иллюзии, эти свои набранные баллы он бы тут же с лихвой растерял, начав лапать её за жопу.

Прилюдно. В центре миллионного города.

Не сделав перед этим свадебного предложения, не прогарантировав последующей женитьбы на ней, как на Старшей жене, и не пообещав перед этим перейти в её Веру.

Но чего примерно можно ожидать от Ржевского, Мадина уже очень хорошо представляла не понаслышке.

Набранные несгибаемостью баллы остались на месте, а штрафа за облапанную задницу она начислять не стала.

Толку-то.

— Господин Ржевский, как противоречие решать будем? Вы понимаете, во что только что слоном влезли? — Воронцов, несмотря на несомненный профессионализм по профилю, во внешних службах действительно не ориентировался.

Он даже не спросил Дмитрия, говорит ли она по-русски!

Тьху. Узколобые дилетанты, трясущиеся не за страну, а исключительно за личное благополучие.

— За попытку пять баллов, — флегматично ответил опекун. — Но результат нулевой.

— Вы о чём сейчас?

— О вашем намерении продемонстрировать мне иллюзию.

— Какую? — граф неподдельно удивился.

Затем быстро проверил защитный амулет в нагрудном кармане.

Мадина сдержала смешок и улыбку: вуали сейчас не было, лицо следовало сохранять бесстрастным. Амулета, кстати, она не распознала (штучная вещь высокого ранга), пока визави попечителя его трогать не полез.

— Иллюзию вашего превосходства надо мной в этом разговоре, — пожал плечами Ржевский.

— Знаешь, я не ожидал, что ты такой шустрый, — чиновник перешёл на ты. — На твоём земельном участке сегодня дважды открывался портал: первый, говорят, боевой, второй уже дипломатический. Оба не по моему профилю, я и не вникал.

— Это ты к чему сейчас? — опекун ответил тем же.

— …Но ты только что уже и в мои дела влез! Не только Посольского Приказа!

— Воронцов, я лично стал свидетелем грабежа, который пресёк, как предписано Уложением. Если ты всерьёз надеешься, что я посочувствую преступнику, то даже не знаю, что сказать. Возможно, дуэль между нами не такая уж и нелепица?

— Ты сейчас не понимаешь, с чем споришь, — отрывисто выплюнул граф. — Против чего выступил. Хорошо, на тебе откровенно. Ты допускаешь, что гвардия и я не по личному произволу толстосумов трусить принялись? Этого Самбура — в частности?

— Да пофиг ваши благие намерения, если беспредел творите. За большими спинами иногда не спрятаться, знаешь ли.

— Намекну ровно один раз. Ты вмешался не в частную инициативу.

— Видимо, в этом и проблема, — нарочито равнодушно ответил Дмитрий.

Мадина уже знала: он всегда так реагирует, когда видит ситуацию глубже, чем думает собеседник.

Что ни говори, внешность опекуну Всевышний послал… ещё ту. Ржевский ею умело пользовался.

Таким валенком выглядеть талант нужен.

— Видишь ли, Воронцов, — продолжил Дмитрий. — Вы считаете этот город своим, потому что какие-то должности занимаете. Думаете, что вам закон не писан, что закон не для всех, что вы избранные. Что только холопы с быдлом общим правилам подчиняться должны, а