Беги, ведьмочка, беги (СИ) - Арматина Елена

Раздавшийся за деревьями цокот копыт прервал мои размышления. Я едва успела отскочить в сторону, когда крупный черный жеребец выскочил на полянку. Он встал на дыбы просто надо мной, гневно размахивая страшными копытами и закусывая удила. Прижавшись спиной к дереву, к которому я отскочила, я со страхом ждала, когда же этого скакуна успокоит его, а по совместительству и мой, хозяин.

"А он чертовски хорош собой", — успела подумать я, — "даже несмотря на покрывающие его скулы черные чешуйки".

Совладав со своим конем, он сверлил меня недовольным взглядом. Какого же они цвета? Его глаза? И чем это он вдруг недоволен? Это меня, а не его чуть не затоптали копыта его жеребца.

Он молча протянул мне руку. Подхватив свою корзинку, я медленно подошла, все еще опасаясь. Даже не знаю, кого из них я больше побаивалась — коня или мужчину.

Протянула руку в ответ и, вскрикнув от боли, взлетела в воздух. Едва не вырвав мне руку, он усадил меня впереди себя, к нему передом, а к лесу задом.

— Ты забыла договор? Ты не должна убегать, — не сказал, а выплюнул слова.

— Я вовсе не убегала. Я всего лишь цветов для чая собрала.

Но, кажется, ему по фиг были мои оправдания, он просто хотел порычать на меня. А глаза у него черные! Черные, как ночь, с золотой каемочкой. Какие знакомые глаза. Я их уже точно где-то видела. И если бы не стремительно надвигающиеся на меня его губы, может и вспомнила бы их.

Запустив руку мне в шевелюру, притянул к себе навстречу. Ну вот. Кажется, и травка пригодилась.

Его губы оказались очень мягкими. Чего не скажешь о жалящем языке, ворвавшемся в мой рот и бесцеремонно там безобразничавшем.

Я совсем забыла, глядя в эти бездонные глаза, что во время поцелуя можно дышать не только ртом, но и носом. Когда перед глазами заплясали звездочки, он оставил мои губы в покое.

— Никогда больше без спроса не уходи.

И все. Больше никаких объяснений. Так он меня поцеловал или наказал своим поцелуем? Он развернул коня и поскакал в обратную сторону. Отпустил мои волосы, но прижимал меня к себе, обхватив рукой вокруг талии и больно расплющив мое лицо и корзинку о свою грудь.

Остановившись, спрыгнул на землю возле шатра и снял меня с коня. Вот в таком потрепанном виде я и предстала перед испуганной мадам в ярком платье и безобразной шляпке в виде башни. Да еще и с воткнутым в нее пером. Из какого мира она вывалилась, эта мадам?

Она стояла перед моим шатром, переминаясь с ноги на ногу. На щеках ее горели два красных пятна. Позади нее стояли несколько девушек в более скромных нарядах, обложившиеся увесистыми сундуками.

Слуги, еще не так давно сновавшие вокруг, куда-то испарились.

— Сесиль, займитесь-ка этой особой. К вечеру она нужна мне живая и невредимая.

Мадам стала кланяться перед нами, скукожив губки бабочкой.

— Что вы хотите, чтобы мы с девушкой сделали, мой господин?

— Вы знаете мой вкус, — отрезал он, опять запрыгивая в седло. — Но вот это не трогайте.

Он дернул меня за локон.

Завихрился впереди портал, в который он вместе с конем и сиганул. А на прощание сказал, подмигнув мне:

— Не скучай, Велма. Я скоро за тобой приду.

Так знакомо это прозвучало. Я все пыталась вспомнить, почему эта фраза показалась мне такой знакомой?

Мадам же, подхватив меня за локоток, уже тащила меня в шатер. За нами пыхтели ее помощницы, тащившие на своих спинах сундуки.

В крыше шатра зияла огромная дыра, позволявшая дневному свету осветить даже самый темный уголок моего убежища. Только сейчас я смогла в подробностях рассмотреть его. Впрочем, смотреть было не на что. Пол, покрытый шкурами диковинных животных да возвышение, устланное такими же шкурами. Только сверху моя постель была еще покрыта шелковыми простынями. Вот и все. Ах, да. И кувшин с водой и пузатая чашка стояли на пеньке с вырезанным на нем искусным мастером дракончиком. Ага, чтобы я не забывала, для кого и для чего здесь нахожусь. Правда, обижаться на своего дракона у меня пока не было причин. Несмотря на тяжелое предчувствие и его сегодняшнее хмурое настроение, он, все же, меня не обижал.

Мадам подала мне аккуратную коробку. Я не удивилась, обнаружив там нижнее белье. Весьма целомудренные трусики и маечка-бюстье пришлись мне как раз в пору. Спрятавшись за воздвигнутую у стены ширму, я одела белье и вышла к замершим в ожидании модисткам. К этому времени два из трех сундуков были уже открыты. И тут модная экзекуция началась. Бесконечные наряды, выдержанные все в бордовых и алых тонах, в основном весьма фривольного вида, мелькали один за другим. Мадам восторженно цокала языком, глядя на разодетую меня. А я с каждым новым платьем хмурилась все больше и больше. Ну, во-первых, кто это мог додуматься, нарядить рыжую, как огонь девушку в красное платье? Я всегда предпочитала густые зеленые цвета. Ну, в крайнем случае, синие оттенки. А во-вторых, мне больше нравились простые платья, а не пышные юбки, в которых даже стоя на одном месте можно было запутаться. Когда последнее платье достали со дна второго сундука, я с надеждой посмотрела на третий сундучок.

— А что там? — несмело спросила я.

— Ой, милочка, оно вам не надо. Там всякие швейные штучки, иголки и утюжки.

Ну почему же не надо? Все то безобразие, что наглаживалось и развешивалось на вешалки ее помощницами, явно требовало кардинальной переделки. Не собираясь расстраивать эту Сесиль своими мыслями, я сделала ей заманчивое предложение.

— Вы не могли продать мне этот сундучок.

Та несколько раз изумленно моргнула, облизнула в предвкушении губы, а затем сдулась, словно надувной шарик.

— Я Вам его подарю. Надеюсь, господин Олих останется доволен.

— Он будет Вам крайне благодарен, — заверила я ее в то время, как с меня стащили последний наряд.

А сама мысленно смаковала на языке имя, которое только сейчас узнала. Олих. Олих. Странное, конечно, имя. Но пусть это будет его самый страшный недостаток. Хотя, нет. Его чешуя — гораздо более страшное зрелище. Я вмиг залилась румянцем, подумав: а ТАМ, он тоже в чешуе?

В шатер девушки — помощницы уже втащили тапчан, покрытый мягкой тканью и лохань с ароматной дымившейся водой. Я впервые в жизни почувствовала себя принцессой, которой даже локон с глаз самой откинуть не дают.

Меня уложили на тот тапчан. Я даже глазом не успела моргнуть, как меня раздели донага, и стали растирать мне каждый пальчик, каждую мышцу. Это было так кстати, так приятно. Я закрыла глаза и послушно отдала себя в руки этим волшебницам. Даже не обиделась, когда мадам Сюзи или Сюзетта, не помню точно как ее звали, всплеснула руками и воскликнула:

— Ох, какая же она распутно рыжая!

Вот уж никогда не заморачивалась своей внешностью! Мне нравилось быть яркой и привлекательной, даже если это порой доставляло мне неудобства. Но мне до сих пор удавалось избегать этих неудобств, я имею ввиду возжелавших моего юного тела сластолюбцев. Правда, в последнее время что-то удача мне изменила. Вспомнив ужасного Урласа, я наморщила лоб. За что тотчас поймала легкий шлепок.

— Не морщите лоб, госпожа.

Госпожа. Ну, надо же! Долго ли так будут меня называть? Сама же своему статусу я дала более честное название. Шлюха дракона. Лучше уж быть шлюхой дракона, чем обескровленной ведьмой. Но пусть это и звучит мерзко, зато продлится недолго. Два месяца я даже Урласа с его грубой силой выдержала бы, если бы мне помогли присоединиться к моей семье. Как там моя сестренка? Устроилась ли? Тугая тоска сжала мое сердечко. Но я тотчас отвлеклась, когда мягкая ладонь пробралась к моей женской жемчужине. Я вскинулась и сжалась.

Но меня тут же мягко уложили назад:

— Не беспокойтесь, госпожа. Раздвиньте ножки. Это всего лишь розовое масло. Мадам с таким трудом его достала! — голосок девушки, натиравшей меня тем маслом, был такой мягкий, а прикосновения ее столь деликатны, что я расслабилась. Я позволила делать им все, что они считали нужным. Замурчала от удовольствия, когда чьи-то руки стали распутывать мои кудри. Затем послышалось щелканье ножниц.