СОВРЕМЕННЫЙ ОПЫТ ДЕРМАТОЛОГИИ - Unknown

хирургически.

Кожа, обтягивающая черепной свод, постоянно грубеет и

утолщается. В подкожной жировой клетчатке развиваются

сухожильные перемычки. Это явление врачи и называют

апоневрозом. Апоневротический "шлем" поначалу, лет в

пятнадцать, у юношей и девушек относительно тонок -

толщиной с газетную бумагу. Но с возрастом у мужчин

толщина сухожильного "шлема" увеличивается в 7 раз и

жировой клетчатки в 2 раза. Головные артерии, стиснутые

апоневрозом, хуже питают корни волос. Шевелюра начинает

редеть. Как этого избежать?

Ученые Кесслер, Дитц, Вегенер, Гумплик прибегали к

подкожному иссечению "шлема". Они вводили инструмент

через надрез, сделанный вдоль морщины на лбу. Однако при

этом рубцы от швов зачастую оставались заметными. В

московском стационаре при Институте врачебной косметики

применяется несколько иной метод: кожа разрезается на

темени. Предварительно выбривается участок кожи на

макушке размером 4x1,5 см. Делается местное

обезболивание. Кожа подрезается и вместе с подкожной

жировой клетчаткой осторожно приподнимается. Сухожильньй

"шлем" специальным инструментом отсекается по периметру,

"кромсается" большими куперовскими ножницами и

вытаскивается через прорез. Потом на ранку накладываются

3-4 шва и тугая повязка. Три дня спустя пациент покидает

стационар. Через некоторое время у него не остается

никаких следов от проделанной операции. Облысение

прекращается.

Хирургом Г.Мамонтовым и его коллегами было

прооперировано около 350 пациентов. Первая операция была

проделана 13 февраля 1963 года. Вскоре такое лечение

апоневроза началось в Ленинграде и Киеве. Хирургическая

техника его разработана де-

71

тально, зато совершенно не разработана диагностика. Ведь

вмешательство хирурга эффективно лишь в том случае,

когда облысение вызвано именно апоневрозом и ничем

другим. Об этом надо всегда помнить.

* Ведутся работы и над созданием искусственной шевелюры.

Ее изготовляют так. Сначала с оголенного черепа снимают

парафиновый слепок. Эту парафиновую "каску" пронизывают

тонкими пластмассовыми нитями из расчета примерно 200

"волос" на 1 кв.см. Нижние концы волокон аккуратно

подстригают и оплавляют. На кончике каждого "волоска"

образуются "булавочные головки". Полученную "щетку"

опускают в раствор специального состава и быстро

вынимают оттуда. Каждая "головка" обретает крошечное

острие. Затем "парафиновый скальп" надевают на голову

пациенту. С помощью электровибратора пластмассовые

волоски внедряются в кожу своими остриями. При

температуре тела острия расплавляются. Но булавочные

головки держат пластмассовый волос, словно корни

дерево. Парафин затем удаляется нагреванием.

Другой метод - вшивание пучков пластмассовых волокон

иглой в кожу.

Самая большая трудность, подстерегающая здесь ученых,

-найти такую пластмассу, чтобы она не выталкивалась

кожей как чужеродное тело.

* А вот сведения из СССР. Ниже мы приведем публикацию из

одного из выпусков серии "Эврика".

В детстве с Омаром Челидзе случилось несчастье: тяжелую

форму экземы на голове пришлось лечить лучевой терапией.

Плата за выздоровление оказалась дорогой - мальчик

потерял волосы, голова его стала голой как яйцо. "Омар

почти академик, -шутили приятели, - не хватает только

очков и диссертации".

Но однажды друзья встретили Омара и тихо ахнули от

удивления - его голову украшала кудрявая шевелюра. Она

была придирчиво исследована - может быть нейлоновая?

Нет, в пальцах

72

скользил мягкий шелк настоящих волос. Как же спустя 20 с

лишним лет произошло такое чудесное превращение? Чтобы

понять это, нам нужно на время отвлечься от нашей темы и

поговорить на первый взгляд о совершенно постороннем - о

проблемах отдаленной гибридизации растений.

Если вам приходилось бывать в Тбилисском ботаническом

саду, вы, вероятно обращали внимание на красивые нежные

растения с крупными бутонами. Это уникальные грузинские

ирисы, известные не только своей красотой, но и своим

однолюбием: ирисы сохраняют верность только тбилисской

земле и в других местах не цветут.

Впрочем, в последние годы эти "принципы крови" в

ботанике переживают судьбу всех принцев вообще:

постепенно вырождаются и исчезают. Ирисы нужно было

сохранить, дать им выход за пределы Грузии. За эту

работу взялась научная сотрудница Тбилисского

ботанического сада, кандидат биологических наук,

селекционер и систематик Нина Кахеладзе.

Уважительно и ласково думается о профессии селекционера.

Эти ученью берут в свои руки законы эволюции, угадывают

интимные особенности растительных организмов, игру

хромосом и открывают в растениях красоту и уникальные

свойства. Остроумно заметил по этому поводу Марк Твен:

"Воспитание - все: персик был когда-то горьким миндалем,

цветная капуста - всего лишь капуста с высшим

образованием". Воспитание ирисов Кахеладзе начала с

того, что отставила неженок в сторону и занялась

поисками их дальних родственников. По равнинам Кахетии,

альпийским лугам Сурайского хребта, в низинах Колхиды

кочуют племена диких ирисов. Создавая эти цветы, природа

была не очень щедра на краски, но отдельные цветы

отличались несравненной красотой, экономила на величине

бутонов, но на отдельных стеблях сидело по три цветка;

скаредничала на растительном материале, зато наделила их

отчаянной решимостью бороться за свое существование при

самых неблагоприятных условиях.

Когда вся эта "большая родня" была собрана в

Ботаническом саду, началось кропотливое изучение их

биологических свойств, классификация "анкетных данных".

Родительские пары

73

должны были обладать и исключительной внешней красотой,

и редкой жизнестойкостью, и многими другими полезными

признаками.

Отдаленная гибридизаций оказалась необычайно сложным

делом. Два десятилетий ушли на кропотливую созидательную

работу по созданию гибридов не только ирисов, но и

пионов, маков.

Чтобы ПОСТОЙННО наблюдать за своими питомцами, Кахеладзе

высадила несколько гибридных экземпляров на своем

небольшом приусадебном участке (от Ботанического сада

она жила далеко). А когда уходила на работу, поручала

цветы заботам матери. Так утром, вечером и днем

постигала она сложное искусство прослеживать жизнь до ее

клеточных пределов.

- Не всегда выходило то, что хотелось, - вспоминает

ученая. - Получалось, как говорят, то рыба, то женщина и

не сразу целая русалка.

А ее "русалки"? Это удивительные создания. Их

очарование, пластичность и изящество, ритм красок как бы

воплощает в себе духовное озарение художника.

Гибриды стали популярны, ими заинтересовались

американские, голландские, английские селекционеры. И

так бы оно все продолжалось - заботливо, ровно, если бы

не случай, с которого началась новая полоса научных

исследований.

В тот год гибриды ирисов заболели. На их нежных

лепестках поселился грибок редкой разрушительной силы.

Растения сникли, завяли. Химические препараты оказались

бессильными. Кахеладзе решила подыскать в коллекции

Ботанического сада растения, которые обладают свойством

выделять особые бактерицидные вещества - фитонциды.

"Летучий десант" фитонцидов уничтожает грибки, бактерии

и другие микроорганизмы. Кроме того, закрепляясь на

цветах, листьях, он образует линию "пограничных постов",

чутко реагирующих на появление чужаков, пересекающих их

попытки проникнуть внутрь живого организма.

Такие растения были найдены. Пока мы не можем их

назвать, они ходят в ранге "зашифрованных". Но они

сделали свое благородное дело - гибриды поправились.

74

Семья Кахеладзе праздновала победу. Отец ученой по

национальной традиции на правах тамады произносил тосты.

В этот момент он, может быть, не знал, что эта победа

связана и с; другой, в которой он будет хотя и

пассивным, но участником. У отца начали выпадать волосы,

и ученая задалась целью спасти его шевелюру. Помимо

дочерней любви, к этому толкнул ее и чисто

исследовательский интерес: а разве нельзя защитить

заболевшие корни волос фитонцидами, так же как они

защитили ирисы? Отец понимал, что это не пустая прихоть

дочери, и охотно предоставил свое "опытное поле" для

экспериментов.

Уже первые результаты превзошли ожидания. Голова отца

очистилась, волосы укрепились, стали мягкими,

шелковистыми. Но ученую это уже не удовлетворяло: что,