Новый Мир ( № 4 2010) - Новый Мир Новый Мир

И возникает естественный вопрос: кто же торгует своей гражданской совестью — тот, кто говорит правду, или тот, кто говорит неправду?

Теперь о сути дела.

1. Никаким импресарио я себя никогда не называл.

2. Можно ли назвать спекулянтом человека, распространяющего продукцию другого человека, причем не просто продукцию, а продукцию, изготовленную собственным трудом в собственной (оборудованной собственными средствами) творческой мастерской, на владение которой имеется ОФИЦИАЛЬНОЕ разрешение государства, по ценам, СТРОГО СООТВЕТСТВУЮЩИМ государственным (в Москве на улице Горького, 25, расположен ГОСУДАРСТВЕННЫЙ художественный салон, где гравюры Анатолия Цюпы постоянно выставляются для продажи)?

3. Линогравюры этого художника действительно, как вы, тов. Уласовский, изволили с иронией выразиться, украшают лучшие столичные журналы и газеты (такие, как, например, “Юность”, “Смена”, “Литературная газета”, “Комсомольская правда” и т. д.), ОФИЦИАЛЬНЫЕ творческие работники которых, то есть руководители этих изданий, не могут не знать, каким образом изготовляются иллюстрирующие их журналы и газеты изделия (см., например, статью известного московского критика Льва Аннинского “Мир пластики и красоты” в июньском номере журнала “Смена” за 1969 год).

4. Помимо постоянно действующего салона, в Москве, Ленинграде

и в Московской области (в Московском государственном университете, в городе физиков Дубне и т. д.) для ознакомления с работами художника

А. Цюпы периодически устраиваются выставки-распродажи.

5. Художественного салона, в котором можно было бы устроить подобную выставку-распродажу, в нашем городе нет, а предпринятая мною попытка устроить такую выставку в нашем Дворце профсоюзов успехом не увенчалась, так как художник (как объяснили мне в дирекции) не является жителем Магаданской области.

Все эти факты, тов. Уласовский, при моем к вам визите были доведены до вашего сведения, но ни один из них не был отражен в вашем фельетоне. Таким образом, все ваши попытки изобразить меня перекупщиком и спекулянтом попросту не имеют под собой никакой почвы.

А вот как это было на самом деле.

В начале апреля прошлого года я был приглашен, повторяю, ПРИГЛАШЕН в Магаданскую студию телевидения, где мною было дано согласие на организацию для телезрителей нашего города телепередачи под названием “В мире прекрасного”. В кабинете Главного редактора состоялся просмотр, после чего между мной и присутствующими в кабинете членами редколлегии была достигнута предварительная договоренность по поводу подготовки телепередачи в эфир (шлифовки авторского текста, подбора музыкального сопровождения и т. д.). И, пока шла беседа, слух о том, что приехавший из Москвы художник показывает свои картины (меня почему-то приняли за художника, хотя я публично и заявил, что сам я не художник, а его друг), распространился молниеносно. Сбежалась буквально вся телестудия, и тут же посыпались заказы. Я не преувеличу, если скажу, что заказы на приобретение гравюр были сделаны всей, именно ВСЕЙ телестудией.

Иллюстрацией этого факта я лишь хочу дать оценку собственным действиям: вся противозаконность их заключается в том, что все эти люди, сделавшие мне заказы, могли бы, конечно, и сами слетать в Москву, истратить каких-нибудь триста десять рублей, разыскать на улице Горького художественный салон, купить понравившиеся им гравюры (еще раз повторяю — по той же самой цене, что и предлагалась им в нашем городе, то есть по цене ГОСУДАРСТВЕННОЙ) и благополучно вернуться обратно.

И все эти люди, которым я сохранил драгоценное время и не потраченные на транспортировку средства, остались мне в конечном итоге благодарны.

Но, невзирая на эту благодарность, телепередача, которая должна была состояться 28 апреля 1970 года (мне была точно указана дата), по неизвестным мне причинам так и не состоялась.

Проходит год. За это время художник успевает заключить с Магаданским книжным издательством творческий контракт. (В первом квартале 1971 г. Магаданское книжное издательство намечало выпустить для “Библиотеки школьника” избранные произведения Константина Паустовского с гравюрой под названием “Ливень” на обложке.) Я предоставил в распоряжение редакции указанную гравюру, и взамен этого мне был выдан бланк, который я должен был выслать художнику в Москву, а он (художник) после фиксации на нем своих анкетных данных и личной подписи прислать его (бланк) обратно.

Таким образом, с января 1971 г. московский художник Анатолий Цюпа фактически становится ВНЕШТАТНЫМ СОТРУДНИКОМ Магаданского книжного издательства.

И вдруг почему-то граждане, покупавшие у меня гравюры, по мановению волшебной палочки становятся чуть ли не врагами народа. По городу начинают расползаться какие-то зловещие слухи (вроде того, что у художника в Москве на заграничной почве неприятности), и атмосфера вокруг меня и в основном вокруг моего друга (ведь он — научный сотрудник солидного магаданского научного учреждения) сгущается.

А теперь, тов. Уласовский, давайте, положа руку на сердце, попробуем разобраться, кто же все-таки все эти люди — потерявшие бдительность и обманутые покупатели всей этой намалеванной ереси? И как же могло так случиться, что целый год в нашем небольшом городе, сбывая свою сомнительную продукцию околпаченным гражданам, у всех на виду обстряпывал свои темные делишки какой-то проходимец, причем, заметьте, ни от кого не прячась и ни от кого ничего не скрывая, а все, конечно, всё видели, но смотрели на все его хитроумные комбинации сквозь пальцы?

Вы негодуете: “Только вот МНОГИЕ линогравюры почему-то нехорошо пахнут. Они явно рассчитаны на нездоровый интерес к ним. Некоторые картинки таят в себе скрытую враждебность нашим социальным устоям”. Но этим своим утверждением вы, с одной стороны, бросаете тень на СОВЕТСКИЙ НАРОД, покупающий у спекулянта “дурно пахнущую продукцию” (и остается только пожалеть, что вы так дурно думаете о людях), а с другой стороны, и на уважаемые органы печати, помещающие эту “дурно пахнущую продукцию” на своих страницах. И этим самым (и я не побоюсь этого утверждения) вы бросаете тень (как-то даже и не поворачивается язык) на всю нашу СОВЕТСКУЮ РОДИНУ — и я это могу вам доказать.

Перед моими глазами печатный орган агентства АПН “СПУТНИК”, переводимый на многие языки мира. Этот орган печати — если вам неизвестно — призван экспортировать за границу все самое лучшее, чем наша страна располагает.

Открываем журнал и листаем. А это что такое?

А это как раз те самые “сомнительные картинки”, которые “шарлатан” Михайлов сбывал несознательным обывателям нашего города. И если вам верить, то наша страна экспортирует за рубеж дурно пахнущую продукцию.

Вы понимаете, чем это пахнет!!!

Ну а теперь, пожалуй, уместно подвести окончательную черту. За то, что я такой “шарлатан”, мне, конечно, очень стыдно. Зато после художника останутся картины. А после вас, напоминая царапину на подрамнике, останется ваш фельетон.

А. Михайлов

12 февраля 1971 г.

…Вот это письмишко мне Федор Васильевич и показал. Даже не показал, а, поигрывая тесемками от папки, чуть-чуть ее приоткрыл, но так, чтобы мне было видно.

— Ну что, — спрашивает, — не узнаете... да, да... получили... получили, вот, от вас письмо... и письмо, надо сказать, очень интересное... вдумчивое.

Чтобы я не забывал. Дедушка — дедушкой, а у них тут на меня тоже кое-что припасено.

И, аккуратно завязав тесемки, задвинул ящик обратно. Как будто забил мне ответный гол. И теперь у нас ничья.

А вот какой ответ прислал мне через дочку Лаврентьевны Толя.

ЗАКРЫТОЕ ПИСЬМО А. Г. МИХАЙЛОВУ

Привет от “знаменитого московского художника”. Здравствуй, скромный кочегар Тося. Фельетон мне понравился — увидел в нем скрытое уважение к тебе товарища, писавшего этот фельетон (конечно, с точки зрения обывателя), за исключением некоторых мест, где его подвело невежество. Открытое письмо твое тоже понравилось, только вот не совсем понравилось, что ты говоришь на его же языке, — это, я думаю, от твоей эмоциональной настроенности, да и оттого, что Владилену неприятно. Поэтому получается, что признаешь (в некоторых местах) свою вину и в чем-то оправдываешься. А на деле ты вообще ни в чем не виноват.

И потом:

Ты не РАСПРОСТРАНЯЕШЬ, а знакомишь людей с гравюрами.

Хотя тебя никто НЕ УПОЛНОМАЧИВАЛ для общественной работы, но и никто не запрещает (видимо).