Волшебница Вихря (СИ) - Мишарина Галина

— Каждому своё, конечно. Мне вот иголку с ниткой и в лапах не удержать.

— Тебе и не нужно, — улыбнулся Илья. — Драконам и без одежды хорошо.

— Это верно, — улыбнулся зверь. — Вы простите, я как раз шёл к скалам. Думаю, ещё увидимся и поговорим дольше, но сейчас у меня много дел.

— Всего доброго, — склонил голову Элик.

— До свидания, — сказала я.

— Добра и вам, люди.

Едва дракон ушёл, как из дома показался пожилой седовласый мужчина.

— У меня тут гости, оказывается! Здравствуйте, дети, здравствуй, Илья! О, какой красивый кавис! Тебе тоже привет.

Он пригласил нас внутрь, и мы долго пили душистые травы и разговаривали. Храну досталась большая кость, и он с упоением грыз её, лёжа в углу. После перекуса Малик показал нам кузницу, рассказал, что Рыч помогает ему в работе и живёт в пещере у подножия горы, и вскоре я поняла, что нужно оставить мужчин одних. Илья вызвался проводить меня — подозреваю, его об этом попросил Влас. Спускались мы быстро, ведь нога совсем перестала меня беспокоить, и я по дороге подхватывала цветы и плела венок, представляя, как на празднике Лета буду впервые за долгое время танцевать.

Илья всё время молчал, о чём-то своём думая. Мне даже показалось, будто он меня немного стесняется, но сказать наверняка было трудно. Я тоже не спешила заводить беседу, радуясь тому, что могу прокручивать в голове все детали предстоящего счастья. Летний праздник всегда был моим самым любимым.

Элик вернулся в крепость только к обеду. Я сразу поняла, что, будь его воля, он бы вообще не пришёл, но брату нужно было отправляться на берег — тренироваться. Я, прихватив вышивку, пошла с ним. Вряд ли мужчинам будет до меня, сидящей в тени дерева, а если они снова начнут приставать, я делом докажу, что очень занята.

Главное ведь было посмотреть на Власа, и ухитриться сделать это так, чтобы никто ничего не заподозрил…

Через две недели Элику сработали новую кузницу рядом с домом Малика. Старик был только рад настырному парню, всё улыбался, хлопал его по плечу.

— Надоело одному, — сказал он мне «по секрету». — Рыч нечасто приходит. А так как будто внучок у меня теперь есть… Ну, и внучка, да какая! Все деревенские завидуют.

Я улыбалась. Своих дедушек и бабушек мы с Эликом никогда не знали. Мама говорила, что род отца — грозового мага — был обширен и могущественен, но папа рано потерял родителей и не пожелал остаться с дядей, который принуждал его иначе творить волшебство. Совсем юным отец покинул родные острова, подобно нам, зарабатывал на жизнь своим трудом. А потом встретил маму — красавицу и умницу, обиженную собственным родом. Известно, что не всякая семья хороша и добра, и будет заботиться о своей крови, тем более когда у девушки не осталось истинно близких — матери и отца. Папа тогда долго не думал, забрал любимую, чтобы беречь и лелеять. Семья у них вышла славная — оба работящие, упорные, верящие в добро и справедливость, несмотря на все испытания, что им были уготованы судьбой. По молодости они много путешествовали, пока не осели на Грозовом острове, и отец не поставил там наш прежний дом. А потом родился Элик, и стало им совсем хорошо на новой родине…

Как и мне было хорошо в Вихреградье несмотря на все трудности. Элик звал переехать к нему, но я не захотела. Привычны стали улочки крепости, и фонтан, и берег, и стены с башнями. И комната мне нравилась. Со мной остался и Хран, хотя я видела, что пёс сильно тоскует по хозяину. Нам троим расставание далось тяжело, мы ведь привыкли постоянно быть рядом, многое делать вместе, а теперь у брата появилась собственная жизнь, своё ремесло, новый очаг и сила. И если в крепости мы ещё могли подолгу болтать или гулять по берегу, то теперь я бродила одна, стараясь, чтобы всегда было видно дозорные башни.

Плохо, что воины по-прежнему были настырны, особенно некоторые, которых я всегда старалась избегать. Шимель, один из командиров, обязательно каждый день после обеда спрашивал меня о том, как себя чувствую, и, хотя в этом не было ничего плохого, я ощущала исходящую от него угрозу. Она усилилась после того, как однажды мы столкнулись в коридоре, и он прямо заявил о своих намерениях. Тогда я отшутилась. Во второй раз, когда мы оказались наедине в библиотеке, шутка не сработала, и пришлось сказать прямо. Само вырвалось, что есть у меня избранник, и не удивительно, что с тех пор все в крепости только и гадали, по кому же я тайно вздыхаю. Поначалу мне казалось — поймут! Но нет, думали на всех, кроме вожака. Даже Илью предполагали, и Эрха, и всех прочих, но Влас был неприкосновенен, и я понимала, почему. Пусть и из хорошего рода, я была всего лишь бедной сиротой, который выделили в славном замке уголок и кормили больше из жалости, чем за труд…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Меня стали считать не в меру гордой и требовательной. Многие открыто называли врединой, некоторые предпочитали холодные презрительные взгляды. Я боялась, что дальше будет только хуже, и спасалась лишь трудом. За работой я всё чаще сидела в одиночестве на одной из стен, что выходила к морю. Здесь было больше света и тепла, и мне нравились запахи ветра и водорослей. Я покрывала одежды прочной тканью, чтобы не поставить случайно пятно, и вышивала по нескольку часов, чтобы после обеда отправиться вместе с братом к кузнице, где он показывал мне разные воинские упражнения.

Вот и теперь я сидела на привычном месте, поглядывая на высокие узорчатые облака. Руки трудились, а мысли были далеко. Сердце же моё вовсе замерло, ждало верного знака. Власа не было уже три дня, и Эльта сказала, что старший брат пошёл в горы на особые тренировки. Я даже подумала сперва, что он там с драконами сражается, но остудила глупые мысли.

— Кому красоту творишь?

Я вздрогнула и вскинула глаза: Влас! Он стоял надо мной, кончиками пальцев касаясь яркой вышивки. Так близко, так ощутимо стучало сильное сердце! Я чувствовала тёплый мужской запах, осязала дыхание на своём плече. Вот сейчас бы бросить всё, убежать, отдышаться…

— Эльте сюрприз будет.

— Дивный дар, — едва дрогнули его губы.

Он спустился по лестнице к морю, и игла сама выпала из пальцев. Я дышать не могла, так гулко и больно билось сердце. Ну зачем я позволила себе эти мечты? Знала ведь, что к хорошему не приведёт! И не касался он меня как мужчина, лишь заботился по долгу вожака, принявшего в стаю нового члена…

Я сложила вышивку и, подхватив подол, пошла по песку следом за ним. Как-то быстро возникла причина, по которой я могла к нему обратиться.

— Влас!

Он выглядел усталым, но шагал твёрдо. Мне даже почудилось, что он неохотно двигает правой рукой, будто у него были ушиблены рёбра, но чего только не померещится горячему сердцу!

— Да, Веда, — отозвался мужчина.

— У тебя тут на рукаве стежки разошлись. Хочешь, починю?

— Хм, — он поднял руку и посмотрел на рубашку: — И правда.

— У меня и нитки с собой подходящие есть.

— Что, прямо сейчас зашивать станешь?

— Могу и сейчас, это недолго.

Он вдруг улыбнулся, подставляя рукав, и я покраснела: неужели могу коснуться? Я выбрала иглу, вставила нитку, и мягко сжала его запястье. Работы было на пару минут, но я нарочно не торопилась.

От Власа пахло морем и виноградом, а ещё чем-то нерушимым, истинно мужским, и от этого запаха у меня внутри всё вздрагивало. Сладостью обволокло сердце, тело размякло, расслабилось. Я клала стежки, чувствуя глубокое и спокойное дыхание мужчины и его ровный пульс, и молилась, чтобы эти мгновения врезались в память навсегда.

Он был как будто мой. Словно между нами появилось нечто значимое. Но стоило мне закончить, как Влас отступил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Спасибо, Веда.

— Пожалуйста. Если вдруг что-то нужно починить, ты приноси…

Я знала, что он вполне может обратиться к сестре, но Влас кивнул.

— Хорошо. Ты ещё что-то хотела?

Меня выдавали глаза, и я поспешила поклониться.

— Нет. Я пойду дальше вышивать.

Мне было так печально, что хоть плач, но по берегу к нам уже спешила Эльта.