«Эффект истребителя».«Сталинский сокол» во главе СССР - Сергей Артюхин

Несмотря на то, что проект был кардинально новым, развивался он очень быстро. Уже в июне 1939-го года 183-й завод изготовил два опытных образца танка А-44, а к первому сентября - два комплекта бронедеталей.

В ноябре, менее года спустя после появления самой его идеи на свет, А-44 вышел на испытания, где показал себя с самой лучшей стороны. И пусть не обошлось без замечаний (в частности, было отмечено явно избыточное число пулеметов, на прототипе наличествовавших в количестве семи единиц, и некоторые недостатки трансмиссии) - танк (а именно его средняя модификация) был на вооружение принят под тем самым, ставшим нарицательным, индексом Т-42, на тот момент еще не имевшим приставки "-76С". Его утяжеленный вариант (Т-42-85СТ), с усиленной броней и более мощной пушкой, был принят на вооружение гораздо позднее - только лишь в августе 1940-го года…

…Промышленность "сорок второй" принимала тяжело. Множество новых решений, примененных конструкторами, на первых порах создавали значительные проблемы в серийном производстве. В итоге, первая партия поступила в войска только в самом конце декабря 1940-го года.

Должный стать основным танк готовился к производству сразу на нескольких заводах Советского Союза. Помимо Харькова, производство разворачивалось в Сталинграде, Ленинграде, Свердловске и других городах, поэтому Михаил Ильич Кошкин, как глава ответственного за создание танка конструкторского бюро, постоянно перемещался с завода на завод, помогая инженерам и рабочим с наладкой производства. Именно в одной из таких поездок товарищ Кошкин серьезно простудился и заболел пневмонией, в конце концов его убившей.

Но, несмотря на смерть одного из создателей танка, работа по наладке производства не останавливалась ни на минуту.

…В итоге, на 22 июня 1941-го года в войсках имелось около семи сотен "сорок вторых" - пятьсот двадцать семь "средних" Т-42 с семидесятишестимиллиметровой пушкой и двести одиннадцать "среднетяжелых" - с восьмидесятипятимиллиметровой…

С первых же дней войны Т-42 приняли самое активное участие в боевых действиях. В ряде случаев они добивались успеха, но в целом использование "сорок вторых", как и танков других типов, в ходе приграничного сражения оказалось малоудачным - большинство танков было быстро потеряно, при этом наступление немецких войск остановить не удалось.

Достаточно характерна судьба машин седьмого механизированного корпуса, имевшего на 22 июня 1941 года 72 Т-42-76С и 64 Т-42-85СТ. За месяц боёв почти все эти танки были потеряны. Основными причинами малой эффективности и высоких потерь Т-42 в этот период можно назвать слабую освоенность новых машин личным составом, дефицит бронебойных снарядов, недостаток ремонтно-эвакуационных средств и топливозаправщиков, недостаток радиопередатчиков, а также быстрое перемещение линии фронта, что заставляло бросать вышедшие из строя, но ремонтопригодные машины.

Но самой главной причиной, пожалуй, стоит назвать превосходство в воздухе, в первые месяцы войны принадлежавшее Люфтваффе. Более трети потерянных с июля по октябрь танков было уничтожено немецкими самолетами, что, безусловно, не может служить отрицательной характеристикой конструкции…

На 22 июня 1941-го года большая часть "сорок вторых" была сосредоточена на Украине - на тот момент считалось, что основной удар Гитлеровские войска нанесут именно там. И в ряде случаев умелое тактическое применение новейшей машины ставило крест на планах военного руководства фашистской Германии…

До осени 1941 года отправляемые на фронт с заводов Т-42 составляли относительно небольшой процент среди советских танков (на тот момент основным являлся легкий танк Т-50), а потому не доставляли немцам особенно серьёзных проблем. Однако, поскольку количество танков старых типов быстро сокращалось, доля "сорок второго" в составе советских танковых сил постепенно росла - так, к 22 октября 1941 года на Московском направлении из имевшихся 752 танков около 28% (214 единиц) составляли Т-42. Внезапное появление на фронте новых машин в значительных количествах произвело большой эффект на немецких танкистов, ослабленных серьезнейшими потерями боев лета-начала осени, ведь Панцерваффе были фактически безоружны против "сорок второго" обеих модификаций.

Более того, учитывая, что хоть сколько-то эффективное противотанковое оружие, способное справляться с Т-42 - 75-миллиметровое орудие "KwK 40" с длиной ствола в 48 калибров - появилось в Вермахте в более-менее заметных количествах только лишь к весне сорок второго года, провал немецкого наступления на Москву и успехи контрнаступления РККА становятся легко объяснимыми. По-другому говоря, против обученных советских танкистов на Т-42 потерявшие численное превосходство немецкие войска оказались попросту бессильны…"

Глава 5

- Ты это видел? - на знакомой уже читателю даче встречались все те же личности. Хозяин, с кривой усмешкой нарезающий для дорогого гостя свежеиспеченный хлеб, явно нервничал.

- А поконкретнее?

- Как он на митинге врезал. И как народ реагировал. Разве что в рот ему не смотрели! Тьфу, слов нет, - Никита Сергеевич раздраженно махнул рукой.

- Это видел. Сложно было не заметить, - гость пожал плечами и с наслаждением вдохнул чистейший воздух подмосковного леса, сейчас пропитанный аппетитными запахами свежего хлеба и готовящегося в отдалении шашлыка.

- По-моему, даже Берия струхнул, когда понял, что мальчик из штанишек-то уже вырос. И не просто вырос, но и новые сшил. И надел. Без разрешения.

- Оставь, Никита. Не поминай дьявола к ночи.

- Не волнуйся ты так, Анастас. Берия труп.

Микоян, в этот момент опрокидывавший в себя стакан с соком, поперхнулся и закашлялся.

Хрущев улыбнулся, видя такую реакцию. Постучал по спине гостю, налил тому вина. И пояснил:

- У меня среди врачей есть парочка-другая верных людей… Так вот, если им верить, жить нашему большому другу осталось от силы полтора года. Зная его сволочизм, можно накинуть еще полгода. То бишь максимум два. На этом он и кончится. Благополучно. И у нас развяжутся руки.

- Уверен? Я вот сижу и думаю, как нам с Самим поступать, - гость не договорил, будучи перебит Хрущевым, вновь растянувшим губы в усмешке:

- Тьфу, да какой из этой выскочки "Сам"?! Вот тот…

- Никита, - Микоян поднял руку, - этого выскочку Иосиф выбрал. Лично. "Этот выскочка" завалил команду Вознесенского. И Булганина. И до нас едва не добрался. "Этот выскочка" Гитлера кокнул. Вот скажи, ты как народу будешь объяснять войну с ним, а? Ну вот сам набросай какие-нибудь идеи? Я, например, вот о чем в первую очередь думаю, - старый партиец начал загибать пальцы: - Раз: он Герой. Без скидок. У него четыре Звезды висит, и каждая - за дело. И все это знают. Я не говорю про "Лениных" и прочие награды, коими он просто увешан. Он в глазах простых людей - один из символов Победы, Никита.

Два: помимо простого народа, за него армия. Вояки за него кого хочешь порвут. Напомнить, кто Московским округом командует?

- Черняховский, - заметно помрачневший Хрущев поморщился, словно откусил здоровенный кусок лимона. Очень кислого лимона.

- Именно. Тот самый Черняховский, который во время операции в Восточной Пруссии у Ставки попросил из всего резерва только Драгомирова и его полк. Думаешь, он "выскочке" не поможет, если решим действовать грязно? Или наоборот, если "выскочка" решит не мелочиться? Я уже не говорю про Генштаб с Триандафилловым и про Рокоссовского в Наркомате обороны.

- Малиновский не самый большой поклонник парня, - Хрущев с задумчивым видом освежил вино в бокале и принялся рассматривать его на просвет.

- Именно поэтому там замом сидит Рокоссовский.

- Что, вообще никого нет?

- Ну, Жуков со своими войсками в Германии вроде как нейтрал. Драгомирова уважает, но зато Берию терпеть не может, если не ненавидит. Тут сложно. Но попробовать можно. Аккуратно, но все же. Остальные - не вариант. Вообще.

- Ладно, армию в сторону. Потом продолжим, - Никита Сергеевич согласно кивнул и примолк, наблюдая за приближающимся охранником. Тот держал многочисленные шампуры свежеприготовленного, только-только снятого с мангала шашлыка.

- Пора, наверное, жен звать, - коротко хохотнул хозяин дачи и отправился в дом. Разговор был отложен. Но не отменен.

- Богдан Сергеевич, здравствуй, - зашедший в кабинет к генсеку маршал пожал протянутую руку и сел в загодя отодвинутое кресло.

- И тебе не болеть, Иван Данилович, - улыбнулся Драгомиров.

Среди немногих своих друзей Черняховского Богдан ценил особенно высоко. С Иваном Даниловичем - одним из самых, пожалуй, выдающихся военачальников Великой Отечественной войны - он познакомился еще в тридцать шестом году, будучи подростком, когда молодой лейтенант ехал с семьей будущего генсека в одном купе.