«Эффект истребителя».«Сталинский сокол» во главе СССР - Сергей Артюхин

- Я сделаю все, что смогу. Но сделаю по-своему. И прошу понять, что подождать все же придется. Необходимо максимально снизить риски для Европы.

- Стражински, еще раз…

- Сэр! - не дал договорить директору аналитик. - Или так, или я умываю руки. Я не собираюсь быть ответственным за провал важнейшей операции только потому, что не отстаивал своего мнения. Если вы считаете, что я не прав, то смело можете мне об этом сказать, и мое заявление будет на вашем столе уже к вечеру. Можете думать, что хотите, но русские - слишком опасные враги, чтобы разбрасываться ресурсами, агентами и разведывательной информацией.

- Именно! - хозяин кабинета вдруг вспылил. - Эти гребаные коммунисты чертовски опасны, и с каждым днем ситуация становится только хуже! А вы предлагаете что? Выжидать? Чего, простите? Пока они нас догонят и перегонят? Да еще играете в эти свои детские игры из серии "если вам не нравится - увольняйте"?! Да как вы смеете?! - от возмущения мужчина буквально задохнулся. Затем, сделав глубокий вдох и с громким стуком поставив на столик рюмку с недопитым скотчем, рявкнул:

- Вы слишком много о себе возомнили, агент Стражински! Сегодня, когда Америка наблюдает за становлением ее самого страшного врага, мы все должны чертовски хорошо потрудиться, чтобы победить! А вы…

Далекий отзвук грома и шелест начинающегося дождя позволили аналитику перехватить инициативу.

- Сэр, - Джозеф спокойно улыбнулся, как будто монолог директора не произвел на него ни малейшего впечатления. - Отличная речь. Вам вроде бы скоро перед Конгрессом выступать? Поверьте, это именно то, что нужно. Денег дадут кучу.

- Да как вы…

- Сэр, со всем уважением должен отметить, что вы понятия не имеете, что именно происходит в наших операциях за "занавесом". Вы видите лишь только результаты. Понятно, что хочется заполучить их как можно быстрее - но мы все здесь понимаем, что опоздали. А значит, операцию надо сделать масштабнее и изощреннее, чтобы победить. Поторопимся - проиграем. Вот сейчас вы предлагаете плюнуть на последствия и устроить-таки мятеж в Иране. Просто и эффективно. Но плюсов нам особых это не даст - так, в лучшем случае чуть отвлечет мир от успехов комми - а вот минусов… Риск провала в Югославии, которую мы с таким трудом сделали нейтральной, хотя и благорасположенной к Советам, превышает все разумные пределы. И если мы провалимся в Иране, то это почти наверняка повлечет за собой потери в австрийском и венгерском проектах. А на них слишком много сил отдано, чтобы какой-то гребаный "спутник" одним своим существованием уничтожил все результаты. Извините, сэр, но по-другому я не могу.

Словно подтверждая слова поляка за окном мелькнула молния. Несколько секунд спустя прозвучал и гром.

- Пусть решает президент, - неожиданно пошел на попятную директор.

Стражински понимающе кивнул. И действительно, главному шпиону Штатов надо бы прикрыть свою задницу - в Сенате и так уже раздаются вопросы насчет полного незнания ситуации с советским космическим проектом.

Что ж, пусть. Старина Айк славный малый. Какое бы он ни принял решение, Джозеф решил ему подчиниться. В любом случае, у него всегда будет куда уйти - на рынке полно частных компаний, с распростертыми объятиями ждущих аналитиков такого класса.

Главное, не попасться русским.

Мгновения прошлого. Москва, лето 42-го года.

В кабинете Сталина было тихо. Вождь устало смотрел на растянутую на стене карту и вновь обдумывал сложившуюся ситуацию.

Война не застала его врасплох. Он знал, он готовился - готовился как мог, используя имеющиеся ресурсы и возможности на сто, на двести процентов. Но приграничное сражение… Его результатов - таких результатов - он не ожидал. Не ожидал, что немцы окажутся НАСТОЛЬКО сильны. Но под Москвой справились. Так врезали, что Вермахт аж до Смоленска откатился… Если бы не катастрофа под Киевом, сейчас советские войска были бы уже в Польше и Венгрии. А Румынию списали бы со счетов. Но слишком уж там нехорошо получилось. И пусть столица Советской Украины держалась почти до конца ноября - ее потеря чересчур сильно сказалась на боеспособности РККА.

Но ничего - справились. Эвакуированные заводы начали, наконец, давать танки, самолеты и прочие вооружения широким потоком. И учитывая, что у немцев до сих пор нет ничего равноценного "сорок второму", скоро им придется несладко.

Вождь встал из кресла и начал неторопливо мерить шагами свой кабинет.

Все-таки правильно он тогда, в тридцать первом решился купить зауреровский завод дизелей под ключ. А ведь уговаривали не брать. Говорили, что и сами справимся. И, честно говоря, вполне возможно, что и справились бы. Вопрос только в том, сколько времени на этом потеряли бы…

А без того двигателя свой довели бы в лучшем случае в 38-ом. И сейчас Т-42 был бы попросту невозможен. Как и Т-50. Да и "Дженерал Моторс" со своим заводиком дизелей в тридцать девятом тоже оказалась очень даже кстати… По крайней мере, с грузовиками все сейчас было не так плохо, как могло.

В любом случае, Гитлер просчитался, когда полез на Союз. Очень просчитался. И когда начнется наступление под Харьковом, мало ему не покажется.

"Б. Лоськов. Танковый удар. Советские танки в боях Великой Отечественной Войны. Глава 12". Москва, Техника и вооружения, 1982 год.

"Т-42. Всего четыре символа, обозначающие самый, пожалуй, важный успех советской промышленности. Четыре символа, во многом созвучные слову "Победа", дорогие сердцам миллионов советских людей.

Т-42, танк Победы. Танк, равноценного ответа которому Гитлеровская Германия так до конца войны и не предоставила. Нет, безусловно, и появившийся на полях сражений осенью сорок второго года "Тигр" Порше, и поступившая в Вермахт весной сорок третьего "Пантера" Хеншеля были выдающимися в некотором смысле машинами, ставшими сильными противниками, превосходящими "сорок второго" в каких-то отдельных характеристиках. Но по совокупности свойств, по цене - они не стояли с Т-42 даже рядом.

Одним из ярких подтверждений этого тезиса стоит назвать "Тигр 2" все того же Порше, созданный к концу сорок третьего года и первоначально поступавший на вооружение войск СС. Заднее расположение башни и боевого отделения, скопированное с таковых у Т-42, огромная масса, значительно превышавшая шестьдесят тонн и в поздних модификациях перевалившая даже и за семьдесят - это был "танк поражения", отчаянная попытка дать хоть сколько-нибудь достойный ответ на превосходство советских танковых войск.

Попытка, не увенчавшаяся даже и подобием успеха. Выпущенный в количестве около четырёхсот единиц он, конечно же, не мог быть достойным ответом тяжелым модификациям Т-42 - сорокадвухтонному Т-42-107МТ и пятидесятитонному Т-42-122Т, выпущенным в количестве, превышающем три тысячи пятьсот и две тысячи триста штук соответственно.

Что же сделало Т-42 тем, чем он стал?

Безусловно, стоит отметить напряженную работу коллектива конструкторов и рабочих харьковского завода N183 под руководством таких заслуженных мастеров, как Михаил Ильич Кошкин и Александр Александрович Морозов.

Именно последний и является фактически "отцом" новейшего на тот момент танка, став идейным вдохновителем всей этой на тот момент достаточно авантюрной затеи.

Следует отметить, что разработке новой машины Иосиф Виссарионович Сталин уделял особое внимание, нередко интересуясь ходом работ и лично звоня конструкторскому коллективу. Неудача с А-32 - проектом среднего танка с противоснарядным бронированием - и понимание ответственности стоящей перед ними задачи заставило конструкторов искать новые решения.

Одним из таких стала кардинально новая компоновка, предложенная в феврале 1939-го года Александром Морозовым на совещании с представителями ГАБТУ и Наркомата обороны.

И тех, и других очень заинтересовали расчетные характеристики предлагаемого конструктором проекта. Более того, фактически он предлагал не просто отдельный танк - но даже целую, если хотите, идеологию танковой промышленности вообще.

По сути своей, Александр Александрович предлагал создание трех танков - среднего, среднетяжелого и тяжелого - на единой, максимально унифицированной платформе. Кроме того, эта же платформа прекрасно подходила под создание самых разных самоходных артиллерийских установок - что, опять же, позволяло промышленности производить для РККА столь необходимые вооружения в гораздо более значительных объемах, сохраняя гибкость всей системы в целом.

И хотя присутствовал скептицизм отдельных представителей как ГАБТУ, так и Наркомата обороны (а также, согласно воспоминаниям А. А. Морозова, и некоторых членов коллектива самого КБ), идея очень понравилась И. В. Сталину и получила ход.