Литературная Газета 6459 ( № 16 2014) - Литературка Литературная Газета

Заслуга Шекспира, по мнению Гёте, состоит в том, что у него «мировая история, как бы по невидимой нити времени, шествует перед нашими глазами». Кино и театр делают эту нить явственной, наделяют признаками, оживляют призраков… Хотя тот же Гёте поставил знак равенства между данным и созданным: «Природа! Природа! Что может быть больше природой, чем люди Шекспира!» …

Арина АБРОСИМОВА

Теги: Уильям Шекспир , кинематограф

Таганка: легенды, полные огня

Сцена из спектакля

Фото: ИТАР-ТАСС

На месте Театра на Таганке вырос торговый центр. В сверкание и позолоту его интерьеров пришли люди, среди которых и бывшие актёры, таганковцы, и их поклонники. Бойкая ведущая с бодрыми интонациями профессионального массовика-затейника пронзительным голосом объявляет конкурс от компании "Золотой баррель" и затевает интерактив с толпой[?]

К счастью, эта картина - вымысел, чёрный юмор, фантазия, лёгшая в начало спектакля «Таганский фронт» (автор текста и режиссёр-постановщик Влад Маленко, актёр театра с 1996 года), юбилейное музыкально-поэтическое представление, решённое в узнаваемой таганковской манере.

Футуристичные декорации, графичный рисунок мизансцен, актёры, одетые в простые серые робы с фирменным красным квадратом на груди, чёткие движения, акценты на вскриках – всё это поддержано ритмом и метафоричностью материала. Рубленые фразы отсылают к Маяковскому, а прихотливость образов – иногда и к Вознесенскому; символичной мне показалась и ассоциация через В.В. с ЛЕФом – и «левый», и «фронт»…

Конечно, судьба театра тревожит участников этого поэтического сборника-спектакля, так и хочется сказать: поэзоконцерта. В его начале много декламируется о прошлом величии и драматических коллизиях последних лет, причём автор логичен и последователен в изложении своих размышлений. Цитирую: «Таганка – вечный фронт», «Делай, что должен, и будь что будет», «Этот спектакль о том, что мы начинаем, а не заканчиваем»; точно соответствующие цели агитки о неизбежности выбора позиции. Иногда ретроспективный, ностальгический пафос избыточен, но надо учитывать, что я была на показе для прессы, даже не на премьере, до которой ещё оставалось две недели, то есть времени достаточно для «обкатки», чтобы пришли в равновесие те несбалансированные, бьющие порой через край чувства.

Изначально предполагалось, что заниматься всеми юбилейными торжествами будет так называемая Группа юбилейного года, внедрённая в театр, но после провала ноябрьской выставки и слабых постановок, осуществлённых выпускниками Школы театрального лидера, стало очевидно, что готовить премьеру должен настоящий таганковец и желательно «любимовец». Незадолго до Нового года Маленко прочитал в театре свой поэтический сценарий и решено было ставить именно его.

Сам Владислав так рассказывает об истории спектакля: «Старики» театра попросили сделать юбилей, и я, разумеется, взялся за это, потому что это мой долг перед театром, доверив такое дело Группе, получили бы очередной мыльный пузырь. У неё, этой Группы, есть раскрутка, есть сильное лобби, но творчески они несостоятельны. Театр на Таганке – серьёзный организм, нельзя в него насильно вживить чужеродное тело…»

Как разрядка от патетической перегруженности – вставка юмористического блока куплетов, скетчей и пародий. Смешно прошлись и на счёт директора, и на счёт «театральных лидеров», развеселил всех сквозной эпизод «из китайской жизни». В. Маленко, пользуясь широкими рамками формы «капустника», постарался напомнить обо всех возможностях и способностях труппы, ярко и достоверно заявляющей о себе в любом из представленных жанров. Что сказать: есть ещё порох и не оскудела талантами здешняя сцена.

На Таганке всегда была в чести метафоричность. В этой постановке два аллегорических образа – Душа Таганки и Москва – дополняют палитру метафор. В динамичной сцене со вторым образом актёры по одному подходят к изображающей столицу актрисе и облепляют её кусками скотча, а после призыва «очистим Москву от мусора!» – с неё срывают кокон ленты.

Выстроившись в ряд, перебрасывая друг другу пустое ведро, как мяч, по очереди вспоминают наших современников, таганковцев первого призыва, некоторые из них до сих пор в театре, кто-то покинул его, но все они уже навсегда – актёры Театра на Таганке. Демидова, Смехов, Антипов, Губенко, разумеется – сам Юрий Петрович Любимов…

Очень органично соотносятся стихи и музыка (авторства Юрия Шевчука – домайданного периода). На антресолях, выстроенных на сцене, расположился «маленький оркестрик», сплетающий музыкальные темы со стихами в единое целое, и, пожалуй, невозможно оценивать по отдельности литературную и музыкальную составляющие спектакля, настолько тесно они оказались связаны.

Воспоминания, воспоминания – и снова проекция портретов таганковцев на стенах, снова стихи, и завершающий спектакль эпизод: над сценой и первыми рядами летает радиоуправляемый самолётик, весь в ярких огнях, под звуки, как кто-то метко выразился, финально-воспоминальной песни.

Ближе к финалу действа была разыграна сцена, в которой, хотя и в форме шутки, но были произнесены слова надежды. Якобы пришло письмо из Департамента культуры с обещанием не присылать больше молодых «лидеров», не делать из Таганки какого-либо центра – ни торгового, ни по образу и подобию Гоголь-центра…

Что будет с Таганкой? В. Маленко, работая над постановкой, задавался этим вопросом. «Я думаю, должен прийти исполняющий обязанности художественного руководителя, – считает он. – Человек твёрдый, соответствующий духу театра. Ему придётся по живому рубить, но иначе не получится, значит, надо, чтобы дали такое право, чтобы была с ним команда…»

«Таганка умерла», «без Любимова театр – ничто» – расхожие формулировки, которые повторяют не задумываясь. Да почему же?! Вот родился «Таганский фронт», и стало ясно: 50 – это значит, ещё многое впереди.

Теги: Театр на Таганке

«Укрощение строптивой»

По комедии У. Шекспира, перевод П. Мелковой и Д. Быкова

Театр Наций, режиссёр Роман Феодори, в ролях: Ч. Хаматова, Р. Ахмадеев, В. Ерёмин, О. Волкова, О. Цинк, А. Якин, Д. Сердюк, Р. Шляпин, О. Савцов, К. Быркин, Д. Журавлёв, Г. Иобадзе, А. Тульчинский.

На этом спектакле пришлось изрядно поломать голову. Начинается какой-нибудь эпизод - и тут же задаёшься вопросом: что бы это значило? Например, видишь на сцене воинскую часть, командир которой вместе с женой решают ставить Шекспира. Немедленный вопрос: при чём тут воинская часть? Не нашлось других ходов, чтобы соригинальничать?.. Видимо, тоскливо показалось режиссёру иметь дело с одним только Уильямом нашим, Шекспиром, подумал-подумал он и решил: а прилеплю-ка я сюда армейское подразделение. Изобразим самодеятельный театр, и многое можно будет списать на любительский непрофессионализм.

В соратниках по мозговому штурму у постановщика был Д. Быков, дописавший и частично исправивший (и сокративший) пьесу, потому что высокое качество комедии Шекспира и канонического перевода Мелковой никого не устроило. На пути к коммерческому успеху и актуализации старинного произведения были сделаны бесценные концептуальные замены: "фи" на «фуй» (безумно смешно!); персонажи заявляли, что уезжают на Олимпиаду (это было в реалиях февраля, сейчас, думаю, они говорят, что идут к украинскому посольству, или едут на майдан)[?]

Совершенствуя Шекспира, режиссёр и переводчик придумали, чтобы Чулпан Хаматова до того, как стать Катариной, кашеварила в обличье уродливой косноязычной толстухи-поварихи, а Петруччо раньше был штрафником.

Благодаря вводу нового материала появилась возможность сыграть «возрастным» Ольге Волковой и Владимиру Ерёмину (у последнего, правда, есть роль и по основному, шекспировскому, сюжету). Генеральша-Волкова служит соломинкой, за которую цепляется купированное действие (спектакль идёт около двух часов без антракта). Актриса ни с того ни с сего появляется на сцене в скетчах-вставках на тему других пьес Шекспира, напоминая тем самым зрителям, что в основе постановки лежит всё же комедия великого драматурга, а не бестолковая выдумка.

Натужные, беспомощные попытки продемонстрировать смелость и нестандартность режиссёрского поиска естественным образом привели к тому, что играть актёрам стало нечего. В сценах «от Феодори-Быкова» они браво маршируют, танцуют, залезают в кастрюли; «от Шекспира» – быстро, экономя драгоценное время, пробегают по сюжетным линиям. Превращение несговорчивой Катарины в любящую покорную жену происходит настолько молниеносно, что опомниться не успеваешь. Что уж тут играть, куда перевоплощаться, бессмысленное это занятие. Да и зрелище не намного осмысленней.