Прямо сейчас ваш мозг совершает подвиг. Как человек научился читать и превращать слова на бумаге в миры и смыслы - Станислас Деан

На шерраее шуршиш оеенняя лисшва[88].

Только что ваш взгляд успешно преодолел целый ряд сложностей, которые поставили бы в тупик любую классическую компьютерную программу. Вы заметили, что в слове «террасе» буквы «с» и «е» на самом деле написаны одинаково? То же самое мы видим в слове «осенняя», но ваша зрительная система воспринимает первую букву как «с», а вторую – как «е». Слово «шуршит» еще хуже. Буквы «ш», «т» и «и» так похожи![89] Подобные сложности разрешаются контекстом: цепочка букв «иуртиш» едва ли существует, а вот вариант «шуршит» отлично вписывается в остальное предложение.

Таким образом, неоднозначности, которые привели бы к сбою в любой машине, человек даже не воспринимает. Эта устойчивость к ошибкам, практически несовместимая с классической компьютерной программой, прекрасно согласуется с идеей пандемониума, где буквы, графемы и слова поддерживают друг друга за счет множества избыточных связей. Тайного «сговора» букв, слов и контекста достаточно, чтобы обеспечить необычайную надежность нашего считывающего аппарата. Альберто Мангуэль был прав: именно читатель придает смысл написанному тексту – его «опытный взгляд» вдыхает жизнь в то, что иначе осталось бы мертвой буквой. Идентификация букв и слов есть результат активного нисходящего процесса декодирования, в рамках которого мозг посылает к зрительному сигналу ту или иную информацию.

Психологи обнаружили любопытное проявление этого активного процесса декодирования – так называемый эффект превосходства слова. В классическом эксперименте Джеральда Райхера[90] взрослых испытуемых просят определить, какая из двух возможных букв (например, «D» или «T») появляется на экране. Уровень сложности корректируется таким образом, чтобы человек лишь изредка давал правильный ответ. Иногда буква показывается одна («D» или «T»), а иногда – в контексте других букв, образующих слово (например, «HEAD» или «HEAT»[91]). Обратите внимание, что дополнительные буквы не добавляют никакой полезной информации. Поскольку в обоих случаях присутствуют одни и те же начальные сочетания «HEA-», испытуемые должны принять решение исключительно на основе последней буквы. Как ни странно, все они гораздо хуже справлялись с задачей, если буква высвечивается на экране одна, а не в сопровождении трех других! Идентификация улучшается в разы, когда буква представлена в контексте слова. Похоже, предъявление целого слова помогает частично устранить шум во входном стимуле. Этот эффект сохраняется даже в том случае, если буква находится в составе неологизма («GERD» или «GERT»[92]) или в цепочке согласных, которая выглядит как настоящее слово («SPRD» или «SPRT»[93]). Однако это не работает со случайными последовательностями («GQSD» или «GQST»)[94].

Опять же это явление трудно объяснить с помощью линейной модели обработки информации, в которой идентификация отдельных букв обязательно предшествует их объединению в более крупные единицы. Эффект превосходства слова, напротив, подчеркивает избыточность и параллелизм процедур зрительного распознавания слов. Даже когда мы сосредотачиваем внимание на одной букве, мы автоматически обращаемся к контексту, в который она помещена. Если этот контекст является словом или его фрагментом, он дает нам доступ к большему количеству уровней кодирования (графемы, слоги и морфемы), чьи «голоса» добавляются к «голосам» букв и облегчают их восприятие. Большинство моделей чтения объясняют эффект превосходства слова следующим образом: буквы и слова взаимодействуют в рамках двустороннего процесса – детекторы графем и детекторы слов более высокого уровня поддерживают обнаружение букв, совместимых с интерпретацией исходной цепочки. Проще говоря, то, что мы видим, зависит от нашего восприятия.

Конкуренция в чтении

Итак, компьютерная метафора, сравнивающая человека со сканером, некорректна. Расшифровка слова не происходит строго последовательно, а время, необходимое для его чтения, не связано с количеством букв в нем. Поэтому вернемся к модели пандемониума, где распознавание осуществляется собранием демонов. Время, которое ему требуется для принятия важного решения («время конвергенции»), зависит не столько от содержания самой проблемы, сколько от споров, которые она вызывает. Когда все сенаторы согласны, самый сложный закон будет принят без длительных прений. И наоборот, даже незначительный вопрос, если он затрагивает деликатную проблему, может обернуться ожесточенными дебатами.

Исследования чтения показывают, что мозг во время этого процесса во многом ведет себя как ментальный сенат. Распознавание слова требует того, чтобы все задействованные системы пришли к согласию относительно интерпретации входящей информации. Таким образом, время, необходимое на чтение слова, в первую очередь зависит от конфликтов и коалиций, которые оно порождает в структуре коры.

Специалисты по экспериментальной психологии обнаружили, что конфликты могут возникать на всех уровнях обработки слова. Например, было установлено, что слова из ментального лексикона конкурируют со своими «соседями» – словами, которые отличаются от них всего на одну букву[95]. Так, слово «сом» сожительствует со словами «дом», «ком», «лом», «ром», «том», «сам», «сок», «сон» и «сор»[96], а слово «идея» – одинокий отшельник, «живущий» один. Опыт показывает, что количество соседей слова, в особенности их относительная частотность, играют ключевую роль в скорости, с которой мы это слово распознаем[97].

Во многих случаях наличие соседей помогает. Чем больше таковых имеет слово, тем быстрее мы можем определить, что оно принадлежит к лексикону нашего родного языка. Так, наличие соседей делает слово «сом» более типичным для русской орфографии, чем слово «идея». Кроме того, плотно заселенные «кварталы» обеспечивают больше возможностей для обучения. Например, у нас гораздо больше шансов запомнить написание и произношение слов, которые заканчиваются на «-ом», чем одного слова, заканчивающегося на «-дея». Поэтому этот «изгой» хуже кодируется как на зрительном, так и на фонологическом уровне.

Впрочем, много соседей – это не всегда хорошо. Как правило, чтобы понять или назвать слово, необходима однозначная идентификация. Следовательно, отделение от всех соседей – операция, требующая времени и усилий, особенно в том случае, если те употребляются часто, а, значит, выигрывают в лексической конкуренции. Например, называние слова «сом» происходит относительно медленно, поскольку оно конкурирует с такими часто встречающимися словами, как «сон»[98] и «сок»[99]. Наш лексикон – это арена, на которой идет жестокая борьба, причем более употребляемые слова имеют выраженное преимущество.

Конкуренция возникает и в рамках фонологического маршрута, преобразующего буквы в звуки. Например, чтобы вслух прочитать слово «beach», носителю английского языка требуется больше времени, чем слово «black». В слове «beach» исходная буквенная цепочка разбивается на сложные графемы