Тандем - Константин Ковальский

Данила решил снять какой-нибудь театр для репетиций, необходимых с новым коллективом, и уже морально готовил себя к расставанию с крупной суммой денег, но Петр вспомнил о не приспособленном пока под капиталистические нужды здании. Главным достоинством бывшего клуба подрастающих комсомольцев была захламленная сцена с грудой пылившихся на ней транспарантов ушедшей эпохи. Вторым достоинством было работающее освещение с кучей прожекторов. Ну и третьим достоинством была арендная плата – сто долларов в месяц. Они прошли в зал с грохочущей музыкой. На уже расчищенной и вымытой сцене танцевало восемь ребят. Четыре парня и четыре девушки от пятнадцати до восемнадцати лет, одетые в спортивные штаны с футболками, исполняли какой-то энергичный танец. На взгляд Данилы, получалось у них здорово. Но кто-то считал иначе.

– Стоп! – Музыка оборвалась. – Никуда не годится!

На сцену вылетела еще одна девушка. Молодая, чуть постарше ребят, худенькая и подвижная, она была одета в желтый спортивный костюм с черными полосками по бокам. Короткие рыжие волосы, модельная стрижка, в руке незажженная сигарета.

– Что вы делаете? Андрей, ты музыку слышишь? Или у тебя вода после моря в ушах осталась? А ты, Галя, о чем мечтаешь?

В этот момент она заметила вошедших и помахала им рукой. Петр уселся в пыльное кресло второго ряда, а Данила под изучающим взглядом восьми пар глаз поднялся на сцену.

С Наталкой он познакомился на той самой вечеринке, где под ее чутким руководством выступал ее коллектив под названием «Стелс». Почему она выбрала такое название, он не спрашивал, но на самолет-невидимку она похожа не была, скорее на истребитель. Такая же стремительная, неутомимая, с ходу улавливающая цель. Через десять минут общения он понял, что нашел единомышленника, которого также переполняют грандиозные планы. В свои двадцать два года она занимала должность хореографа-постановщика в одном из львовских театров, ставя все танцы в спектаклях. На сцене стояло ее детище – модерн-балет «Стелс». Узнав о проекте Данилы, она сразу дала согласие на совместную работу и всяческую помощь с ее стороны.

– Привет, Наташ.

Он пожал ее ладошку и оглядел ребят.

– Привет, Данила, знакомься – это мои балбесы.

Слово, которым она охарактеризовала свой коллектив, было произнесено с гордостью.

– Привет всем, меня зовут Данила. С сегодняшнего дня мы будем вместе работать. Знаете, кто я?

– Фокусник, – сказала симпатичная смуглявая девчонка, стриженная под мальчика, и кокетливо добавила: – Покажете нам фокус?

Наталка бросила на нее строгий взгляд, и та стушевалась, однако в ее глазах по-прежнему плясали озорные чертики.

– Обязательно покажу. Мало того, я предлагаю поучаствовать в создании первого в нашей стране магического шоу. – Данила обвел серьезным взглядом притихших ребят. – Но перед этим я должен убедиться, что вы все прониклись серьезностью этого дела. Говорю первый и последний раз – все, что вы узнаете в процессе подготовки, должно остаться между нами. Слишком дорого стоят секреты, в прямом и переносном смысле. И мне не хочется узнать, что какой-то журналист разнюхал, как совершаются чудеса на сцене.

– Ты можешь на них рассчитывать, – уверенно сказала Наталка, обводя угрожающим взглядом своих ребят. – Я за них ручаюсь.

– Тогда хорошо, – благодушно сказал Данила, и все расслабились. – Сейчас я расскажу вам общий план, а завтра начнем репетиции. Предупреждаю – времени мало, поэтому будем выкладываться по полной.

– А большие трюки будут? – спросил светловолосый паренек с симпатичным, открытым лицом. Именно его распекала в начале Наталка.

– Будут, – пообещал Данила. – А сейчас я вас познакомлю с одним человеком…

Шла вторая неделя репетиций. Данила с Наталкой сидели перед грудой дисков и уже второй час прослушивали разнообразную музыку, начиная от Моцарта и заканчивая технорейвом. Быстрые пальцы хореографа меняли диски, а Данила с закрытыми глазами представлял, как эта музыка будет совпадать с тем или иным трюком.

– Эта подойдет для «Прохождение сквозь человека», – заметил он, и Наталка, отложив в сторону диск, сделала пометку на листке бумаги. Ей не надо было два раза объяснять, что требуется показать на сцене. Опыт работы в театре давал о себе знать, да и воображение у нее работало очень хорошо.

– Тогда мы здесь сделаем небольшой танец, а в это время ребята вывезут эту хреновину…

– Пускай будет танец…

Данила репетировал со всеми. К сцене он привык давно, но, несмотря на сделанную ему рекламу, в таких больших театрах, каким являлся Оперный, ему выступать еще не приходилось. Но тут выручал опыт Наталки.

– Христина, вот здесь пошире жест! – советовала она из партера, как всегда зажав острыми зубами незажженную сигарету. – На балконах тоже люди сидят. Пусть они заплатили меньше, чем первые ряды, но им тоже интересно… Так, сзади! Не переглядываемся, не улыбаемся! Притащили железо и стоим, как статуи. Ромчик, что там такого смешного? Не отвлекаем зрителя, все внимание должно быть на Даниле. Отвлекать будете, когда он скажет.

Ребята послушно исправляли свои ошибки. Было видно, что, несмотря на суровый нрав своего руководителя, они ее просто обожают.

– Запомните, – объяснял Данила, – зрители смотрят туда, куда смотрите вы. Если вы все разом обернетесь в ту сторону сцены, то на секунду отвлечете весь зал. Это и есть отвлекающий маневр! В этот момент мы и произведем подмену…

– Саша, нажмешь этот рычаг только после моего сигнала, не раньше и не позже… Когда я сделаю последний взмах – это и будет сигнал.

В зал иногда приходила портниха, которой заказали большое количество новых костюмов.

– Это, по-вашему, идентичное изделие? – закатывая глаза, спрашивал Данила. – Идентичное, значит – одинаковое.

– Они одинаковые.

– А что это за шов внизу?

– Этот немного короче сначала получился, я потом кусочек дошила, – оправдывалась портниха. – Материя та же, оно и не видно ничего… почти.

– Именно, что – «почти»! Мне не нужно «почти». Необходимы два совершенно одинаковых костюма, понимаете?

– Переделаю, – вздыхала портниха и, ругая про себя привередливого заказчика, шла исправлять свою ошибку.

– Скажите, а какая должна быть ассистентка? – спросила хорошенькая Ирочка с потрясающими глазами в обрамлении пушистых ресниц – та самая, стриженная под мальчика.

– Привлекательная, стройная, – ответил Данила, извлекая из кармана пачку сигарет. – У нее должно быть гибкое и сильное тело.

– Как у меня? – наивно спросила Ира, сидя на шпагате и упершись ладошками в подбородок. Данила не мог не признать, что ее спортивная фигурка выглядела довольно волнующе.

– Та-ак, чего сидим? А ну на сцену! – раздался приказ Наталки, и девчонка упорхнула, бросив на прощание обжигающий взгляд. Глядя на небольшие упругие ягодицы удаляющейся Ирочки, Данила ощутил пробуждающееся желание, но постарался отогнать его – девчонке всего пятнадцать лет!

– Зажигалку посеяла. – Наталка уселась на край стола. – У тебе есть?

Данила протянул ей указательный палец, на кончике которого появился язычок пламени.

– Супер! Не печет?

– Нет. Палец-то не настоящий.

Данила тоже закурил.

– Серьезно? Даже вблизи не видно.

– Между тем, что видится, и тем, что делается, – большая разница, – задумчиво сказал Данила и дунул на палец, словно ковбой на еще дымящийся кольт. – Что у нас осталось?

– Только последний номер, а так все готово. Ну, и еще один набор костюмов… Переживаешь?

Данила усмехнулся:

– Есть немного.

– У меня в театре женщина есть… Уже сорок лет на сцене. Она перед каждым спектаклем нервничает. Но как только выходит на сцену, тут же преображается. Так вот она говорит: «Если ты не переживаешь, значит, тебе все равно. Тогда нужно уходить со сцены».

– Наверное, она права.

Разговаривая, Наталка бросала взгляды на сцену, не переставая контролировать рабочий процесс.

– Ромчик! Еще раз то же самое и поддержку прорепетируйте!

Она повернулась к Даниле:

– Я сама переживаю. У меня всегда так перед премьерой.

– Завтра билеты выходят в продажу.

– Так что, спать не будешь?

– Если не продадутся, – продолжил Данила, – я их сам выкуплю и раздам.

– Не раздашь, – уверенно сказала Наталка, потушив сигарету, – все раскупят.

В конце зала открылась дверь, и в проходе между рядами показался Петр Зиновьевич. Он подошел и устало опустился в кресло рядом с ними.

– Ох, втянул ты меня… – по привычке вздохнул Мастер. – Измотался весь.

– Как машина? – улыбнулся Данила.

Весь последний месяц он периодически задавал этот вопрос, зная, что Петр чуть ли не спит в машине. Новый «Aуди» – это вам не старый «жигуль».

– Чувствую себя «новым русским». – Мастер довольно поправил галстук. – Только переживаю. Ты столько денег вбухал в рекламу: радио, телевидение, плакаты по всему городу… А если не окупится?