Ангел с мечом - Кэролайн Черри

— Джонс… — упрямо продолжал он, глядя на нее из среднего прохода.

Она изобразила улыбку.

— У тебя проблемы?

Очевидно, он обдумал это еще раз. Она улыбнулась шире. И плыла теперь еще медленнее и дышала легче.

— Должна тебе сказать, парень, что есть места, где просто не останавливаются. Если ты причалишься к излому там позади, какая-нибудь баржа обязательно въедет прямо в тебя. Их очень плотно прижимает к этой стене течением, и они тогда тебя не видят. Но это их и не волнует. Баржи не обращают внимания на лодки.

Кажется, она внушила ему почтение. Он заткнулся — возможно, поняв, что знает меньше, чем думал раньше.

Это прекрасно для меня, Мондрагон. У тебя есть мозги, даже если они тебе их встряхнули. Я бы в твоем Верхнем городе не освоилась так хорошо. Я там действительно впала бы в смущение. Предоставь мне мою лодку, хорошо, Мондрагон? Не все принадлежит тебе.

Я найду себе десяток любовников!

И я приму меры безопасности!

О, Боже, а если я уже забеременела!

Я буду водить эту лодку, как делала это мама, и ничего больше; потом рожу ребенка; и буду уже не одна. Иметь дочь с такими волосами…

Небо, мне придется багром отбиваться от юнцов на мостах; придется учить ее пользоваться ножом, как учила меня моя мама…

Или отдать ее проклятому отцу, точно! Я пойду прямо в Верхний город, где бы он ни скрывался, передам ему малыша и пожелаю им счастья.

В следующий раз я буду осторожней. Это обойдется в недельный заработок. Снадобье старой Маг должно быть хорошим. Давно пора было бы иметь на борту это средство!

Придется перед Богом и всем миром идти в ее лавку и спрашивать это средство; старая Маг будет ухмыляться; она расскажет об этом своим сестрам, небо, и до заката солнца все станет известно повсюду вверх и вниз по течению, и тогда уже мне придется отбиваться от людей, которые будут приходить на мою лодку!

Хэй, эта ледяная женщина растаяла!

Хэй, сладкая Джонс. Глянь, что у меня есть!

Проклятье, все не так просто!

На нее упала тень моста, и вместе с глубокой сыростью глубин Меровингена пришел холод. Стало еще темнее, мгновение слепоты, которое быстро уступило место дневному свету. У Альтаир во рту появился привкус меди, а перед ней возникла темная масса черной лодки. Она отвернула скип от нее, а также от серого, грубо обтесанного камня выступа Мантована по правому борту. Еще один скип стоял впереди, стоял неподвижно, привязанный к кольцу.

— Проклятый идиот! — Она медленными движениями своих болевших мускулов сделала маневр вокруг скипа. — Причалится же ясным днем на Большом Канале…! — Она толкнула концом шеста другую лодку. — Ты, идиот!

— Чертов кусок дерьма!

— Старый Маджин. — Она набрала воздуху, когда проплывала мимо. Глянула на Мондрагона, который стоял на краю палубы и смотрел назад на другую лодку и ее оборванного обитателя. — Старик думает, что ему принадлежит вся вода. Сейчас он уже не может уверенно водить лодку; большие расстояния вгоняют его в сон, и он старается оставаться на Большом Канале. — Альтаир снова восстановила дыхание и двигала лодку ровными толчками. — Здесь царят жесткие правила. Если им следовать, то справишься.

— Ты все-таки не желаешь отдохнуть, Джонс?

— Хэй, ни к чему. Лодка сегодня легкая. Если ты как-нибудь пожелаешь узнать, что такое настоящая работа, тогда потолкай ее, когда загружен весь средний проход. Вот тогда это работа! — Она была вынуждена закашляться, глубоко из легких, и пропустила толчок. — Только немного… — Ее сотряс второй приступ кашля — расплата за долгое толкание. — Проклятье! — Она закашлялась опять, сглотнула и взяла приступ кашля под контроль. — Простуда. Все из-за перемены температур, когда попадаешь из солнечного света под мосты.

Они проплыли мимо лодки с шестом, которая без пассажиров была на пути наружу. На охоте. Все верно, теперь они были уже довольно далеко под мостами Меровингена, и вода потемнела, а стены по обеим сторонам стали неухоженными и унылыми, окна и двери забаррикадированы железом. Здесь нельзя было найти никаких входов на уровне канала, даже таких, которые вели бы к нижним подвалам для канальщиков. Большие острова принимали свои поставки с каналов в охраняемых бухтах и за железными воротами, которые гарантировали, что они получат только то, что оплатили.

— Как насчет Висельного моста?

Ответа она не получила. Но зато он не стал расспрашивать дальше. Теперь она работала совсем спокойно, вытирая со лба пот. Вот так всегда с чистой одеждой. Не успела просохнуть, как снова пропиталась потом.

— Ты ищешь этих людей? — спросила она.

Он повернулся и посмотрел на нее. Небрежные манеры слетели с него, и точно так же покинул юмор. Да. Он искал их. Из-за чего-то. Ясно, как день.

— Йей, — сказала Альтаир. Мондрагон не сказал ничего. — Где они? — спросила она.

— Я сам позабочусь об этом.

— Действительно прекрасно. А, может, они станут искать меня, ты об этом не подумал?

Она глубоко вдохнула, один раз, другой. Перед ней лежал Висельный мост, и вдобавок еще течения из других устьев Змеи. Она немедленно начала бороться с ними, как только попала в них.

— Я думал об этом.

— Это действительно прекрасно.

— Ничего это тебе не даст. Только все ухудшит. Держись от меня подальше. Как можно дальше!

Их снова осветило солнце. Это было одно из немногих мест на Большом Канале, где виднелось небо. Поэтому Висельный мост и устроили здесь. Здесь он высился, примечательный своими меандрами, Ангелом и опасными деревянными арками.

— Посмотри, это Ангел. Вон он блестит, — сказала Альтаир между толчками. — Ревентатисты говорят, что Меровинген будет стоять до тех пор, пока Ангел стоит на мосту. Джейнисты утверждают, что всякий раз, когда трясется земля, он немного дальше вынимает свой меч. Адвенстисты считают, что он будет стоять здесь до Судного Дня.

— Я слышал о нем, — сказал Мондрагон. Он лишь на миг повернул к ней лицо, а потом снова смотрел вперед, когда они подплыли ближе к мосту. Потом опять обернулся.

А она напряженно всматривалась и внимательно следила за движением. Ее спина зудела — то же самое чувство, которое возникало у нее, когда ей приходилось плавать к какому-нибудь отдаленному месту и при этом проплывать близ сумасшедших и плотовиков. Назад, к исходному пункту. Дальше позади возвышался мост Рыбного Рынка и веранда Моги за пирсом Вентани. Можно было видеть скипы и лодки с шестами; обычная толкотня барж, продавцов овощей и рыбы и нагруженных рыбой транспортников, причаленных к кольцам у рынка и повсюду вдоль берега. Деревянные башни верхнего Меровингена отсвечивали серебристо-серым на солнце, поверх темноты, поверх сети мостов. А Ангел Висельного моста поднимался выше всего — с наполовину обнаженным мечом. На полпути к концу света.

Прятал ли он меч после Великого Землетрясения или как раз вынимал?

На полпути между судьбами.

Альтаир высмотрела место на восточном берегу и повернула нос лодки в том направлении, к продавцам рыбы. Мондрагон сел на край палубы, повернулся и посмотрел вверх на нее, когда они заскользили к берегу.

Возможно, он спрашивал себя, чего она хотела. Как ему быстро и чисто отвязаться от нее. Но она была слишком занята, втащила шест в лодку и подняла багор.

— Хэй, Дэл! — поприветствовала она старого мужчину в соседнем скипе, схватила кольцо и подтянула свою лодку поближе. Она наклонилась, схватила одной рукой причальный конец, продела его сквозь кольцо и привязала. Потом спрыгнула с лодки вниз и пошла к другому скипу, где нос ее лодки касался его. — Хэй, Дэл, привяжешь покрепче мой нос к своему?

— Что продаешь?

— Ничего. Никакой торговли. Просто короткая остановка.

Никакой конкуренции. Старый рот Дэла Сулеймана скривился в улыбке.

— Годится. Привязывай.

— Ну да, только тебе придется подать мне конец. Я потеряла оба якоря — носовой и кормовой.

Он поднял и снова опустил белые брови. Его подбородок с лохматой бородой заработал. Женщина с половиной отсутствующих зубов сидела впереди на полудеке, женская гора за корзинами, полными угрей.

— Как потеряла?

— Хэй, у меня на борту береговая крыса. — Она сдвинула фуражку и при этом быстро провела суставом пальца по брови: сначала нужно кое-что уладить с этой береговой крысой; наше дело улажу позже. Старик ухмыльнулся, женщина тоже, и старик поднял свой багор, чтобы сцепить лодки.

Альтаир вернулась к Мондрагону, который стоял в шаге от трапа в среднем проходе и ждал ее.

Он постоял там еще мгновение, глядя ей в глаза. И на миг она снова вспомнила, как его утром освещало солнце.

Потом он повернулся и спрыгнул на причал, босиком, как канальщик, одетый в маленькие штаны Альтаир, протертый на локтях синий пуловер и черный тюрбан, который совсем не скрывал его белой, обожженной солнцем кожи. Он еще раз повернулся к Альтаир.