Проект «Аве Мария» - Энди Уир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это вам не дешевое кино, Стратт! — нахмурился я. — Патогены эволюционируют медленно, дабы атаковать особые органы-мишени. Астрофаги никогда не были на планете Земля. И они никак не способны «заразить» людей. Кроме того, прошло уже два дня, а я все еще жив. Так разошлите образцы настоящим ученым!
— Вы и есть настоящий ученый. И вы продвигаетесь быстрее, чем кто бы то ни было в целом мире. Не вижу смысла подвергать опасности остальных, если вы прекрасно справляетесь в одиночку.
— Вы шутите?! — возмутился я. — Пара сотен умов сумела бы продвинуться гораздо дальше…
— Кроме того, у большинства смертельных заболеваний инкубационный период составляет как минимум трое суток.
— Ах, вот оно что.
Стратт вернулась к столу и взяла планшет.
— Остальной мир получит доступ к образцам позже. А пока только вы. И выясните хотя бы, из чего, черт возьми, сделаны эти штуки. А потом мы обсудим передачу образцов другим ученым.
Она снова уставилась в планшет. Разговор был окончен. И в завершение, как сказали бы мои ученики, меня «опустили ниже плинтуса». Что бы я ни делал, состав чертовых частиц по-прежнему оставался для меня загадкой. Я облучал их, используя самые разные длины волн спектрального диапазона, но сквозь астрофагов не проходило ничего: ни видимый свет, ни инфракрасные волны, ни ультрафиолет, ни рентгеновские лучи, ни микроволны… Я даже поместил несколько частиц в особый бокс и подверг их гамма-излучению, испускаемому цезием-137 (в лаборатории имелось буквально все). Эксперимент с цезием я окрестил «тестом Брюса Баннера[30]». По-моему, удачное название. Но даже гамма-лучи не сумели проникнуть сквозь маленьких паршивцев! Все равно, что стрелять из пятидесятого калибра в листок бумаги и видеть, как пуля отскакивает обратно. Это не укладывалось в голове!
Я уныло поплелся обратно к микроскопу. Крохотные черные точки по-прежнему оставались на предметном стекле, как и несколько часов тому назад. Моя контрольная группа[31]. Их я не подвергал различному облучению. «Может, зря я так заморачиваюсь», — пробормотал я себе под нос.
Я порылся в ящиках, пока не нашел то, что нужно: наношприцы. Дорогостоящие и редкие инструменты, но в лаборатории имелись даже они. В принципе, наношприц — это микромикроиголочка. Достаточно маленькая и острая, чтобы протыкать микроорганизмы. Такими крошками можно выудить из живой клетки митохондрию[32].
Итак, назад к микроскопу.
— Ну что, маленькие поганцы, радиация вас не берет. Это мы выяснили. А если я кольну вас прямо в личико?
Как правило, наношприц управляется тонко настроенной аппаратурой. Но я собирался просто потыкать иголкой в образцы, и остальное оборудование мне было ни к чему. Я взял зажим (который обычно крепится к контрольному механизму) и подвел иглу под объектив микроскопа. Несмотря на название, наноигла в диаметре целых пятьдесят нанометров[33], и все же она очень мала по сравнению с гигантским десятимикрометровым астрофагом — в две тысячи раз тоньше.
Я ткнул в астрофаг иглой. То, что случилось дальше, стало для меня полной неожиданностью. Во-первых, игла проникла внутрь. Тут не было никаких сомнений. При всей своей устойчивости к свету и теплу, астрофаг, очевидно, оказался столь же беззащитен перед острыми объектами, как и любая другая клетка.
Когда я проткнул частицу, она вдруг на мгновение стала прозрачной. Теперь передо мной была не безликая черная точка, а клетка с органеллами и всем остальным, что я, как микробиолог, хотел бы видеть. Это произошло внезапно. Словно щелкнул переключатель.
А затем астрофаг погиб. Прорванная клеточная оболочка испустила дух и полностью разрушилась. Из цельного округлого объекта астрофаг превратился в медленно растекающуюся лужицу, лишенную внешних границ.
— Да! — воскликнул я, собрав вещество обычным шприцом. — Одного я прикончил!
— Браво, — отозвалась Стратт, не поднимая глаз от планшета. — Первый человек, убивший инопланетянина. Совсем, как Арнольд Шварценеггер в «Хищнике».
— Ладно, я понимаю, что вы пытаетесь шутить, но тот Хищник уничтожил себя, намеренно активировав взрывное устройство. А первым человеком, который действительно убил Хищника, стал Майкл Харриган, которого сыграл Дэнни Гловер, в фильме «Хищник-2».
Несколько мгновений она пялилась на меня через стекло, потом тряхнула головой и закатила глаза.
— Зато я, наконец-то, выяснил, из чего состоит астрофаг!
— Правда? — Стратт отложила в сторону планшет. — Это удалось сделать, убив его?
— Думаю, да. Он больше не черный. И пропускает свет. Не знаю, что за таинственное свойство делало астрофаг непрозрачным, но теперь оно исчезло.
— Как вы этого добились? Что его убило?
— Я проткнул клеточную мембрану наношприцом.
— То есть потыкали палочкой?
— Нет! — возмутился я. — В смысле, да. Но это был научный тычок, причем сделанный исключительно научной палочкой!
— И вы потратили два дня, пока не додумались потыкать образцы палочкой.
— Вы… Потише там!
Я поднес шприц к спектроскопу и выдавил на площадку жижу, в которую превратился астрофаг. Затем плотно закрыл камеру и запустил анализ. В ожидании результата я, словно ребенок, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
— А что вы сейчас делаете? — Пытаясь увидеть меня, Стратт вытянула шею.
— Это атомно-эмиссионный спектроскоп, — объяснил я. — Я о нем уже рассказывал. Спектроскоп посылает на образец рентгеновские лучи, возбуждая атомы, а потом регистрирует длину испускаемых в ответ волн. Когда я пытался проделать это с живым астрофагом, номер не прошел. А теперь, когда волшебные блокирующие свет свойства исчезли, анализ пойдет привычным образом.
Спектроскоп издал сигнал.
— Отлично! Вот и результаты! Сейчас узнаем, из каких химических элементов состоит живой организм, не нуждающийся в воде!
Я посмотрел на жидкокристаллический экран. На нем высветились пиковые значения и соответствующие им элементы. Я молча переваривал увиденное.
— Ну? — торопила меня Стратт. — Что там?!
— Хм… Есть углерод и азот… но в основном образец состоит из водорода и кислорода. — Я с тяжким вздохом плюхнулся на стул возле аппарата. — Пропорция водорода и кислорода два к одному.
— И? — спросила она. — Что это значит?
— Это вода. Астрофаг на львиную долю состоит из воды.
Стратт раскрыла от изумления рот.
— Как?! Как может организм, обитающий возле Солнца, состоять из воды?!
— Наверное, благодаря умению поддерживать температуру 96,415 градуса Цельсия вне зависимости от окружающей среды.
— И что все это значит? — не унималась она.
Я обхватил голову руками.
— Это значит, что все мои научные статьи — полная ерунда.
* * *
Вот тебе раз! Удар ниже пояса. Все равно мне не нравилось в лаборатории. Видимо, туда пригласили