Австралия — Terra Incognita: Когда звери еще были людьми - Соломон Шульман

Они прошли 400 километров, и перед взором путешественников открылись пересохшие озера, покрытые сверкающей солью. Экспедиция занялась поисками воды, но, за исключением нескольких колодцев, вырытых аборигенами, источников воды не было.

Несмотря на уговоры спутников, Эйр все же решил идти дальше. Готовность пойти на такой риск отражала романтический героизм Эйра. Экспедиция распалась. Только верный компаньон Эйра, Бакстер, да три парня-аборигена решили продолжить путешествие. Остальные вернулись в Аделаиду.

Последующие пять месяцев были ужасны. Воды практически не было, провизия на исходе. Бакстер мертв — убит своими же спутниками — двумя аборигенами, которые сошли с ума от голода, разворовали еду и сбежали. В конечном итоге и они погибли. Эйр был в отчаянии. «Призрак моего ужасного положения смотрит на меня с такой поразительной реальностью, что почти парализует разум», — писал он в своем дневнике.

До цели пути — поселка Олбани, расположенного неподалеку от современного города Перта на западном побережье Австралии, — оставалось 300 километров. Объединенные желанием жить и выжить, Эйр и единственный оставшийся с ним абориген Вайли шли вперед. Страшная усталость, голод и мучительная жажда навсегда останутся в их памяти. Друзья Эйра уже не надеялись увидеть его живым, а соплеменники Вайли даже совершили обряд захоронения, считая его умершим. Но путешественники все же шли, теряя последние силы. Казалось, что уже нет шансов на спасение, как вдруг природа начала меняться. Стали попадаться черные попугаи, поссумы[16], кенгуру… Вскоре Эйр и его спутник вышли к берегу океана, где обнаружили случайно оказавшийся там французский китобойный корабль. Китобои готовы были доставить Эйра с его спутником в любой порт Южной Австралии, но Эйр твердо решил еще раз испытать судьбу и добраться до Олбани посуху. Передохнув на корабле две недели и запасшись провизией, они продолжили путь…

Джон Эдвард Эйр и абориген Вайли в пустыне

«Ни один австралийский путешественник не проявил большего благородства и мужества и не претерпел более жестоких мук», — скажет Стёрт об Эйре. Лондонское Королевское географическое общество наградит Эйра золотой медалью — первой, которую когда-либо получал исследователь Австралии. А абориген Вайли вернется к своему племени, и его тоже не оставят без внимания. В награду правительство присудит ему пожизненную еженедельную выдачу провизии.

Эйр первым из европейцев пересек континент с востока на запад. Он предсказал, что последующие экспедиции в эти районы обнаружат лишь сыпучие пески пустыни и мертвые пересохшие соленые озера.

Но несмотря на доводы Эйра, Чарльз Стёрт был непреклонен. Наблюдая птиц, летящих по направлению к центру Австралии, он продолжал утверждать, что там скрыта плодородная цветущая земля. А в 1843 году он убедил правительство финансировать новую экспедицию…

Чарльз Стёрт (1795–1869)

«Отец австралийских исследований», как его потом назовут, Чарльз Стёрт покинул Аделаиду в августе 1844 года. В его экспедицию входило пятнадцать человек, одиннадцать лошадей, тридцать волов, четыре фургона с провизией на год, двести овец и лодка. Вначале путешествие было многообещающим: сочные травы указывали на обильные дожди. Вскоре Стёрт получил сообщение от своего помощника, что впереди простирается огромное водное пространство.

Он был воодушевлен. «…Сердце страны лежит перед нами открытым, — писал Стёрт в своем дневнике, — и через несколько дней мы будем скользить в лодке по водной глади…»

Но вода оказалась миражом пустыни. Наступал декабрь — страшное жаркое австралийское лето… Люди и животные находились в плачевном состоянии. Стёрт метался в поисках колодца. «Под действием жары, — писал он, — волосы на головах людей, как и шерсть на овцах, перестали расти, ногти стали ломаться, как стекло». Подошвы сапог плавились, ноги были в ожогах, спины в волдырях. Волы мычали и били копытами о землю, пытаясь добраться до прохладного слоя. У собак кожа на лапах была ободрана. Мухи донимали всех с утра до поздней ночи, и часто, когда люди ложились передохнуть, муравьи не давали им сомкнуть глаз.

Джон Стюарт (1818–1869)

Наконец Стёрт обнаружил небольшое озерцо. Там, окруженная безводными пространствами, с единственным постоянным источником воды, экспедиция оказалась в ловушке на шесть месяцев. От сильного зноя люди спасались в вырытой под землей пещере.

Выпавшие в июле дожди наконец-то освободили экспедицию. Взяв четырех человек и десять лошадей, Стёрт направился к загадочному центру континента. За четыре недели пути, не найдя ни одного источника и полагаясь только на дождь, он пересек 800 километров практически безводного пространства.

Обессиленные, покрытые колючим песком, люди убедились, что плодородных районов им не найти. По иронии судьбы, теория Стёрта привела его не к изобилию воды, а к самой жестокой пустыне мира, позже названной пустыней Симпсона, с внушающим страх бесконечным пространством красных песков — к «мертвому сердцу» континента, или, как его еще называют, «красному сердцу Австралии».

«Не могу найти слов, чтобы описать страшную природу этой страшной пустыни, — писал Стёрт. — Смерть царила вокруг нас, нигде не встречали мы ни одного живого существа, ничто живое не обитало здесь…»

Он попытался измерить температуру воздуха в тени. Ртутный столбик уперся в максимальную отметку +55 °C, а затем стекло не выдержало давления и лопнуло. Сопровождаемый горячими ветрами, изможденный и полуживой, Стёрт добрался до своего основного лагеря, а затем и до Аделаиды.

…В 1860 году правительство пообещало награду в тысячу фунтов стерлингов (большие деньги по тому времени) исследователю, который, выйдя из Аделаиды, пройдет сквозь весь континент и достигнет его северного побережья — Индийского океана. Эту награду решил выиграть бывалый бушмен и исследователь Джон Макдуал Стюарт.

Экспедиция началась в марте. Только два человека и тринадцать лошадей сопровождали его в пути. Они продвигались на север, проходя по 60 километров в день. Географического центра Австралии Стюарт достиг через шесть недель. «…Это убийственная работа, — писал он, остановленный эпидемией цинги. — Мой рот и десны так плохи, что я могу питаться только мукой… Боль совершенно непереносима…»