Эмблема с секрктом - Данил Корецкий

Улучив момент, столь же деликатно сбиваю с ног второго. Но третий прыгнул мне на спину, а четвертый упал в ноги, дернул под колени, повалил, навалился, нашаривая горло. Дело принимало скверный оборот. Девушки визжали, хваленая французская полиция не появлялась, хотя сейчас ее противные сигналы «уа-уа-уа!» показались бы мне райской музыкой.

И тут налетел смерч! Торнадо по имени Алекс. Душившего меня он ударил ногой под ребра так, что у того что-то екнуло внутри, а когда он, скособочившись, вскочил, британец поймал его за руку, описал полукруг и орангутанг, как тряпичная кукла, исполнив сальто-мортале, улетел в аккуратно подстриженные кусты. Четвертый оставил меня, вскочил и тут же попал на прием – ноги мелькнули в воздухе, и жилистое тело хряско шлепнулось на асфальт. Все!

Я поднялся и машинально стал отряхивать одежду. Руки и ноги дрожали.

– Бокс? – спрашивает Алекс, кивая на приходящих в себя нокаутированных «беженцев».

Я киваю и в свою очередь спрашиваю:

– Айкидо?

Теперь кивает он.

– Зачем их калечить? И зачем нам неприятности с полицией?

– Точно!

Мы хлопаем друг друга по плечам и смеемся. Алекс нравится мне все больше. Похоже, что я ему тоже. И оба мы все больше нравимся нашим дамам. Оправившись от испуга, они бросаются к нам на шеи и покрывают совершенно искренними поцелуями. Приятно чувствовать себя рыцарями!

Дальше все идет по плану. Поздний ужин в «Куполь», роскошные апартаменты в «Шато Люмье». Небольшой отель в уютной вилле XIX века. Теплая августовская ночь. Аромат моря и цветущей лаванды. Лунный свет, падающий из высоких сводчатых окон. Смятые в борьбе простыни, серебристо-белое нагое тело.

– Кто ты? – спросила Юлия шепотом.

– Сейчас об этом трудно судить, – ответил я в подходящей к такому случаю уклончиво-романтичной манере. – Утром посмотрим.

– Но ты не такой, как все… И таких татуировок я никогда не видела…

– Это со мной бывает.

– А у меня такое в первый раз…

– Кхм-м… Что ты имеешь в виду? Неужели ты была девушкой?! А я этого не заметил и не оценил?! Прости, ради бога!

Она тихо рассмеялась.

– Я имею в виду – так. Так, как у нас было…

– Значит, это любовь, – говорю я. – Спи, дорогая, и не беспокойся. Это будет еще много-много раз.

Я не вру. Недоброжелатели упрекают меня в скоротечности связей, и совершенно безосновательно! Если женщина мне нравится, я могу долго быть постоянным. Очень долго. И три, и пять дней… Да что там, даже неделю! Я очень люблю фразу, которую как-то сказала мне работница загса: «Они познакомились ранней весной и любили друг друга до глубокой… осени».

Юлия верит мне и потому спокойно засыпает. Я нахожу в мини-баре бутылку старого «Талискера», выхожу на заплетенный плющом балкон, облокачиваюсь на перила и застываю неподвижно – голый, со стаканом шотландского виски в руке. Неспешно прихлебываю ароматную обжигающую жидкость, смотрю на бледную полную луну, напоминающую круг голландского сыра, на пустынную улицу, обсаженную дурманяще пахнущим кустарником… Хорошо, красиво, спокойно…

Я много езжу по миру, очень много. Чаще всего этот мир оказывается намного теплее и уютнее серой московской зимы. Италия, Австрия, США, Аргентина… Борсхана – там вообще жара, и там меня чуть не сожрали, в прямом смысле этого слова. Но во всех этих теплых и жарких странах мне холодно. Зима – она у меня в сердце[11]. Круглый год. Где бы я ни был. Мороз. Лед. На пляже в Малибу – мороз. Пески Сахары – ледяная крошка. В сауне с длинноногими красавицами, как… как в ледяной проруби с полярными акулами! Двусмысленные взгляды. Многозначительные шепоты. Внимательные уши. Опасные движения. Цепкие хищные пальцы. Всюду, всюду. Никуда не деться, не убежать. Это издержки профессии, об этом меня предупреждали еще в «сотой школе». Да я и не жалуюсь…

Но сегодня, сейчас, я почувствовал наконец: отпустило! Растаяло! Значит, я и правда в отпуске? Как здорово!

Неожиданно хлопает дверь телефонной будки в конце квартала. Темный силуэт уверенно движется в мою сторону. Осторожный звук шагов не разбудит никого в эту волшебную ночь… Наверное, это тоже счастливый влюбленный… Силуэт поворачивает к нашей вилле и попадает в круг света от фонаря. Я отступаю в тень.

Алекс!

В голове моей на какой-то миг опять все смешалось. Но на этот раз алкоголь тут ни при чем.

Зачем ему понадобилось звонить среди ночи? И почему он не воспользовался телефоном в номере? Может, не хотел разговаривать с женой при Кристине? Вполне возможно… Кстати, почему у него нет сотового телефона? Правда, его нет и у меня… Потому что мобильник – это пригретый на груди предатель: он выдаст твое местоположение, поможет отследить все передвижения и контакты, прослушать разговоры… Но это евангелие шпионов, нормальные люди о таких вещах не задумываются… А мне надо вести себя как нормальный человек и выкинуть из головы всю эту чепуху!

Я вернулся в постель. Юлия что-то промурлыкала и обняла меня за плечи. Я отодвинулся. Что за фамильярность… Мы еще не настолько близко знакомы…

Заснул я очень быстро. Как, впрочем, и всегда.

*

7 августа 2011 г. День

Среднесибирское плоскогорье

Самолет, летящий со скоростью девятьсот километров в час на большой высоте, кажется точкой, которая неторопливо передвигается из одного края неба в другой. Объект, летящий с той же скоростью на высоте сорок метров (уровень крыши типовой двенадцатиэтажки), даже разглядеть с земли трудно. Это просто размытая черта в воздухе. Ураган. Дикий вой. Лопающиеся барабанные перепонки. Ломающиеся ветки деревьев, осыпающиеся листья и хвоя. Разлетающийся в стороны шифер с крыш сельских домов. Тучи мусора и песка, которые закручиваются в воздухе наподобие торнадо…

До Якутска было чуть больше тысячи километров. Час с лишним лета. Задействовать возможности частей ПВО удалось лишь частично: слишком мало времени и необжитая местность. В воздух поднялось звено «Су-27», находившееся на боевом дежурстве в районе Братска. Ракетного вооружения на них не было. Истребители преследовали ракету, обстреливая из 30-миллиметровых пушек, пока не кончился боезапас. У «карандаша» было повреждено оперение, высота полета упала до десяти – пятнадцати метров, а курс стал еще более непредсказуемым.

Но, и подстреленный, «Бриз» упрямо продолжал свой путь. Он распугал стадо оленей и опрокинул чумы в стойбище эвенков, вселив ужас в сердца местных жителей и добавив еще одну легенду в местный мифологический фольклор. Пересек Лену в районе Витима, перевернув несколько рыбацких лодок и вызвав споры – прошел ли здесь торнадо или низко пролетел НЛО.

Система корректировки траектории позволяла ракете повторять все изгибы рельефа и, обогнув любые преграды, достигнуть цели. А целью обезумевшего «карандаша», судя по всему, являлся город Якутск…

Вопрос об эвакуации даже не стоял. В Центре нажимали заветную кнопку АПР и обреченно ждали: не сработает ли все же система? До города оставалось сто километров, шестьдесят, десять… Никаких команд для населения не отдавалось, да и городское руководство не было осведомлено о нависшей опасности. В мэрии шло очередное совещание, горожане занимались своими делами, на алмазном карьере кипела работа. Экскаваторщик Володя опустил ковш и, не заглушая двигатель, выпрыгнул из кабины, сжимая прокуренными зубами мундштук папиросы. Спички кончились, и теперь надо идти прикуривать… Чертыхаясь, он направился к стоящим в отдалении самосвалам, где веселые шофера дымили, рассказывали анекдоты и хохотали.

«Бриз», следуя рисунку рельефа, резко нырнул в карьер, пронесся вдоль нешироких карнизов, едва не касаясь брюхом поверхности, поднимая в воздух черные облака пыли и издавая невыносимый низкий гул, от которого сотрясались окрестные сосны. Но в какой-то момент что-то, видно, окончательно перегорело в блоке управления или вышла из строя система стабилизации, и ракета не успела вовремя набрать высоту. На противоположном конце карьера она резко задрала нос и чиркнула по поверхности хвостовой частью. А мгновение спустя врезалась в стоящий на третьем карнизе экскаватор с работающим двигателем… Топливные баки взорвались, машину окутало пламя.

– Ни фига себе! – сказал Володя. Папироса вывалилась изо рта, ноги обмякли, и он опустился на землю, глядя на свой горящий экскаватор.

– Покурили, блин!

*

8 августа 2011 г.

Лазурный берег

Поздний завтрак на террасе под сенью старой оливы. Круассаны, тосты, тончайшие ломтики колбасы, сыр, капучино, джем, мед, фрукты плюс вид на синее море, испещренное белыми парусами. Вид замечательный, зовущий к активной жизни, а вот стол скудноватый. Я люблю утром что-то более основательное, например яичницу с помидорами или ветчиной. Но надо есть то, что есть… Тонкое наблюдение, не правда ли? К тому же только что родился отличный каламбур! Надо бы записывать свои наблюдения, впечатления, умозаключения, чтобы потом, на пенсии, написать книгу. Даже много книг! Только если я стану вести дневники то, скорее всего, до пенсии не доживу. А если и доживу, то в тюрьме…