Динарий кесаря - Наталья Александрова

«Софья Николаевна Ильина-Остроградская. 1878—1942».

Ниже на кресте была прикреплена бронзовая табличка с более свежей надписью:

«Сережа Денисов. 1953—1964».

Вернувшись к воротам кладбища, где в теплой машине его дожидалась Лола, Маркиз сел на переднее сиденье и озябшими руками достал из «бардачка» фляжку с коньяком.

– Ты что? – удивленно уставилась на него Лола. – Разве можно? Ты же ведь за рулем!

– Ну и что с того? – ответил Маркиз, стуча зубами от холода. – Гаишники за отдельную плату нас еще и с почетным эскортом до дома довезут, а если я сейчас не согреюсь, воспаление легких мне обеспечено!

Он сделал несколько порядочных глотков, и лицо его порозовело, а зубы перестали стучать.

– Ну что – нашел? – осведомилась Лола.

– Нашел. Все в точности так, как сказала твоя бабулька: Сергей Денисов умер в шестьдесят четвертом году в возрасте одиннадцати лет.

– Вот так вот, а ты в ней сомневался!

– Я не в ней сомневался, а в обстоятельствах. И вот очень интересно: какого же это хмыря мне подсунули в горзагсе?

– Да я так понимаю, что он очень не хотел подсовываться, что потому там и заморочки были, что с Денисовым этим не все чисто?

– Да, и заморочки серьезные. Оттого и адреса его не найти. Но у меня уже есть идея.

– Опять пойдешь к своей девчонке? Думаешь, она что-то знает? – ревниво проговорила Лола.

– Нет, незачем ее сюда вмешивать, она ни при чем. А вот законтачу-ка я с самой Аглаей Михайловной, этой самой королевой горзагса! Просто жажду с ней познакомиться! Что-то мне подсказывает, что через нее я смогу выйти на неуловимого псевдо-Денисова…

На следующий день в одиннадцатом часу утра, когда все работающие и служащие давно уже отправились по своим рабочим местам и служебным кабинетам и жилые дома остались в полной и безраздельной власти пенсионеров, неприкаянных хулиганистых подростков и «временно неработающих», в те неопределенные часы, когда, по статистике управления внутренних дел, происходит самое большое количество квартирных краж, в подъезд дома номер семнадцать по проспекту Трезвости вошел худощавый молодой человек в темных очках и потертой дубленке, с густыми пшеничными усами и с небольшим чемоданчиком в руке – явно какой-то мастер, почище и помоложе сантехника. Молодой человек поднялся на площадку четвертого этажа, вскрыл телефонный распределительный щиток и погрузился с задумчивым видом в переплетение разноцветных проводов. Проходившая мимо худенькая старушка с ярким полиэтиленовым пакетом, увидев незнакомого мужчину, вспомнила предупреждение участкового инспектора Митрича и с явным недоверием обратилась к незнакомцу:

– А ты что это, красавец, тут делаешь?

– Повреждение телефонного кабеля устраняю, – несколько невнятно ответил мастер, поскольку в зубах у него был зажат маленький фонарик, которым он светил внутрь распределительного щитка, – в сорок седьмой квартире ослабленное прохождение сигнала.

– Телефонного кабеля? – взволновалась старушка. – А мне никак нельзя помочь? У меня тоже это… обслабленное прохождение. То вроде все слышно, а то вдруг раз – и один треск! Давеча племянница моя, Катерина, звонила, хотела лекарство очень хорошее привезти, а ничего не слыхать, только трещит в трубке да трещит, так и не договорились! Может, посмотришь у меня, молодой человек? А я бы тебя обязательно отблагодарила!

– Никакой благодарности мне не нужно, это называется не благодарность, а взятка, – солидно ответил мастер, вынув изо рта фонарик. – Просто спасибо мне скажете, если все будет хорошо. Вы из какой квартиры? Я здесь закончу и к вам подойду.

– Из пятьдесят первой я, – нерешительно ответила старуха, в душе у которой боролось желание починить по случаю телефон и естественная для нашего опасного времени осторожность, – да только я в универсам за продуктами собиралась… Да ладно, в универсам после схожу! А только как же это – не отблагодарить? Это уж порядок такой!

– Это как раз непорядок! – отрезал мастер и снова взял в зубы маленький фонарик.

– И еще… – замялась старуха, снова вспомнив предостережение участкового Митрича.

– Ну что? – повернулся к ней мастер.

– Ну, это… извиняюсь я… документ у тебя, мил человек, какой-нибудь имеется?

– А как же! – Мастер отложил отвертку и достал из внутреннего кармана солидную синюю книжечку с золотыми тиснеными буквами «Городская телефонная сеть».

У Лени Маркиза была целая коллекция всяческих служебных удостоверений, гораздо больше, чем у его знаменитого коллеги Остапа Бендера, поскольку за прошедшие десятилетия полиграфическая техника шагнула далеко вперед, и количество различных проверяющих и надзирающих организаций тоже значительно возросло.

Старушка внимательно осмотрела удостоверение, осталась весьма довольна и решила отложить поход в универсам.

А Леня наконец нащупал тот провод, который вел в квартиру сотрудницы горзагса Аглаи Михайловны Сковородниковой. Он подключил к этому проводу миниатюрное устройство, которое позволяло без больших затруднений прослушивать все разговоры Аглаи Михайловны, проверил качество соединения и заново опломбировал распределительный щиток старым проверенным способом – пятирублевой монетой.

После этого он отправился в пятьдесят первую квартиру, где его уже в нетерпении дожидалась любознательная старушка.

Как Леня и предполагал, у бабушки просто перетерся провод телефонного аппарата. Леня обрезал его, зачистил и заново соединил. Старушка немедленно позвонила своей племяннице Катерине, убедилась, что слышно стало очень хорошо и никакого треска больше в трубке не имеется, и, на редкость быстро закончив разговор с любимой племянницей, снова приступила к «мастеру» с предложением его «отблагодарить».

Маркиз по-прежнему стойко отказывался от вознаграждения, тогда старушка предложила напоить его чаем. Против этого возражать было неудобно, и Леня прошел на кухню.

Чай был довольно неплохой и отменно заварен, старушка угощала гостя исключительным крыжовенным вареньем и домашним печеньем, а заодно перемывала кости всем своим соседям – поговорить она любила, а новый собеседник попадался нечасто.

Леня слушал хозяйку вполуха, пока та не упомянула в своем кратком обзоре соседей Аглаю Михайловну Сковородникову. Тут он насторожился и превратился в слух.

– А Аглая-то тоже хороша. Вот ты, мил человек, скажи – много ли в загсе платят?

– Вряд ли много, – ответил «мастер», накладывая в розетку замечательное варенье.

– Вот и я думаю, что вряд ли. А к Аглае последний-то год чего только не привозили-и диван новый, и машину стиральную самую иностранную, и холодильник наилучший… Вот с каких это бы денег?

– Не знаю, – честно ответил Маркиз, откусывая печенье.

Впрочем, старушка и не ждала от него ответа – вопрос ее был чисто риторическим.

– От полюбовника деньги! – заявила она горячим шепотом, вплотную придвинувшись к своему молодому гостю. – Вот как Бог свят – от полюбовника у нее деньги!

– Да что вы? – удивился Леня. – Она же вроде в возрасте?

Старушка, которую ничуть не удивила осведомленность телефонного мастера о возрасте жильцов дома, махнула рукой и проговорила:

– И-и, да какой там у ней возраст! Еще шестой только десяток! Молодая совсем. Так ведь и полюбовник-то не мальчик, один раз я его видела, шел к ней – сутулый такой, на палку опирается… Так что с того – должно, богатый… А иначе откуда у ней деньги? Ты сам-то посуди!

Леня вынужден был согласиться с такими соображениями. Перед глазами у него встала картина: лысый мужичок – наемник, семенящий, прихрамывая, по набережной, и двигающийся навстречу ему сутулый старик с темной тростью… Да, Аглая Михайловна явно знает больше других о подоплеке происходящих событий, и мысль поставить ее домашний телефон на прослушивание была исключительно правильной!

Леня допил чай, поблагодарил разговорчивую хозяйку и откланялся. Старушка еще раз попыталась предложить ему свою «благодарность» и снова натолкнулась на вежливый, но упорный отказ.

Дома Маркиз отклеил замечательные накладные усы, снял неузнаваемо изменивший его грим и снова стал похож на самого себя. Дождавшись вечера, он включил свою систему прослушивания. Однако телефон Аглаи Михайловны упорно молчал – она никому не звонила и ее жизнью тоже совершенно никто не интересовался.

Леня подумал, что так можно ждать событий хоть до бесконечности, и решил первым сделать свой ход, чтобы тем самым вынудить Аглаю Михайловну к ответным действиям.

Он набрал ее номер, дождавшись ответа, придал своему голосу некоторую умеренную милицейскую хрипотцу и нагловатую начальственную интонацию, и заговорил:

– Гражданка Сковородникова?

– Да, а что такое, кто это спрашивает? – В голосе Аглаи Михайловны зазвучали нотки несомненного беспокойства.

– Следователь Знаменский, Павел Павлович! – ответил Леня, вспомнив популярный советский телесериал.