Многоточие сборки - Юлия Андреева

Хорошее, кстати, людное место, Невский рядом, много гостей города. Да и питерцам такой сервис в новинку, все хочется попробовать, узнать, приобрести.

К Насте выстраивалась очередь желающих заполучить для себя собственный портрет, положить начало новой коллекции.

– Моя дочка зарабатывает больше, чем валютная проститутка! – восторгался, бывало, отец Нелюбиной.

Заплати налоги и…

Однажды по время трудового дня к Насте подошла женщина, представившаяся налоговым инспектором.

– Вы, как я вижу, тут постоянно рисуете, неплохо было бы оформить разрешение на индивидуальную трудовую деятельность.

И действительно, куда приятнее отдавать процент родному государству и при этом знать, что тебя не погонят, не заберут в милицию, не посадят в обезьянник вместе с пьяницами и проститутками, что все пойдет спокойно и официально.

Сказано – сделано. Настя собрала необходимые документы, отстояла во всех положенных очередях, где рядом с ней получали свои разрешения на работу изготовители ключей и столяры, творцы аляповатых матрешек и надомные работники, и через какое-то время уже на законных основаниях заняла место у подножья памятника Екатерине Великой.

Казалось бы, здесь и сказке конец, но не тут-то было. Ведь Настя должна была платить налоги, а значит, кто-то должен был следить за тем, чтобы она честно вела свои дела. Для этой цели за предпринимателем Нелюбиной была установлена настоящая слежка, так что Настя трудилась под ногами государыни, а со стороны шлейфа императрицы пряталась налоговая инспекторша, которая, то и дело осторожно выглядывала из-за постамента, подсчитывая число заказчиков и контролируя Настины заработки.

Высидев положенное время в засаде, инспектор отправлялась «выслеживать» следующую жертву, оставляя Настю в покое.

– Забавное дело! – рассказывала сама художница. – Должно быть, мои ангелы-хранители решили тогда всерьез заняться моим благосостоянием, потому что, пока из-за памятника выглядывала голова проверяющей, клиентов было кот наплакал. Но стоило ей свалить…

Отработав три месяца, беременная тогда Нелюбина была вынуждена лечь в больницу на сохранение, а потом ей было уже не до рисования в Катькином саду.

Шли месяцы, и однажды она получила по почте пухлый конверт с отчетами налоговой. И, чудо-чудное, налоговая инспекция, посчитав годовой доход Насти, выяснив, сколько портретистка заработала за три месяца, и учитывая, что после она была вынуждена лежать в больнице или сидеть дома с дочкой, пришла к выводу, что Нелюбина не наработала даже на прожиточный минимум. После чего было принято решение вернуть художнице все выплаченные ею ранее налоги.

И снова чудо – вернули!

Борис Понизовский[19]

Фонд «Свободная Культура» на Пушкинской, 10 предоставлял помещения для репетиций, мастерских и выставок. Совершенно бесплатно, по-доброму. Если ты что-то делаешь – есть шанс вписаться.

Находясь на Пушкинской практически с первого дня, я поменяла уже два репетиционных помещения, где мы делали спектакли с театром ОФ Алексея Меркушева. Сами сбивали стены, расширяя пространство, срывали старые обои, выбрасывали ломаную мебель.

И вот новый партнер, новый этап и новый проект.

Репетиционную площадку согласился предоставить Борис Юрьевич Понизовский, режиссер театра «ДаНет», с которым мы недавно познакомились. То есть, разумеется, видели друг друга на различных площадках, а познакомились только теперь. И сразу же, буквально с порога – разминки и репетиции. И еще одна новость: Борис Юрьевич выбрал одну из моих сказок «Уила» для моноспектакля своей жены актрисы Галины Викулиной. Чувствуя, как мне это приятно, он громогласно объявил меня своим автором, представляя таким образом меня всем, кто только заходил в театр. Автор Бориса Понизовского – звучало как своеобразный титул, которым было грешно не гордиться. Начался новый период в жизни, долгие необыкновенно интересные беседы с Борисом Юрьевичем в его театре, разминки и репетиции под его доглядом.

Понизовский – замечательный, очень светлый человек. Представьте широкое лицо, обрамленное белой бородой и белыми же, точно светящимися волосами. Эффект свечения добавляла неизменно горящая лампа на столе, которой Борис Юрьевич был вынужден пользоваться во время наших репетиций, так как мы предпочитали сразу же делать спектакли с учетом театрального света, а он при этом должен был что-то писать, отвечать на телефонные звонки, принимать гостей, в общем – жить.

Да, жил он именно в театре, не утруждая себя без крайней надобности перемещением в квартиру по соседству, где находились жена с сыном. Впрочем, его нежелание передвигаться было связано прежде всего с его увечьем.

Без ног, с огромным, невероятной толщины телом, он напоминал русскую народную игрушку – ваньку-встаньку или японского Дарума. Кстати, ничего не знаю о происхождении неваляшки ваньки-встаньки, а вот Дарума попал в коллекцию детских игрушек, прожив вначале вполне реальную, земную и интересную жизнь. Звали его тогда Бодхихармой, и он был монахом ,явившимся из Индии в Китай с проповедью буддизма . Он же – основатель секты чань, а по-японски – дзен. Но любящие все переделывать на свой лад японцы не справились и с иностранным именем основателя дзен-буддизма, назвав его на свой лад Бодай Дарума. Японская легенда гласит, что однажды Бодай Дарума провел в длительной медитации много дней (вариант – лет), а когда вышел из транса, ноги отказали ему. Так и остался он навечно коленопреклоненным. Таким его изображают художники – вечно сидящим на подушке со скрещенными ногами. Дарума является символом стойкости и выносливости.

Жаль, тогда я еще не знала эту историю и не рассказала Борису Юрьевичу.

Впрочем, не будь Понизовский толстым и массивным, он не смог бы сидеть без специальных приспособлений.

Борис Юрьевич обладал мощными руками, от которых, наверное, не отказался бы ни один легендарный богатырь, и глубоким, проникновенным голосом.

Иногда, когда я танцевала, а Понизовский вещал, мне казалось, что вокруг него собирается белое облако, из которого продолжает литься завораживающий голос.

О своей трагедии Понизовский говорил легко и просто – мол, был молодым, в двадцать лет получил травму, а потом пошло-поехало, отрезали ноги по кусочку, пока их совсем не стало. При этом Борис Юрьевич порывался показывать видео, в котором он еще щеголял на протезах.

Сколько же ему тогда было?

– В девятнадцатом веке я был бы уже трупом, тогда столько не жили, – смеялся обычно Понизовский.

Борис Юрьевич делал кукол и маски, сам лепил декорации, создавал авторские брошки, писал статьи, разрабатывал и, главное, ставил спектакли.