Ордалия - Сергей Владимирович Лян

— Да… то есть нет. — замялся Максим. — Я… Я хотел спросить… то есть узнать у Вас.

— Почему я осудила Джартасова, а не освободила его по аналогии с тем делом, по которому Вы его защищали?

Демидова поймала его удивление, а затем молчаливое согласие. Перед началом рассмотрения каждого дела, Демидова всегда изучала судебные прецеденты сначала местного уровня, а затем республиканского. Прошлое дело Джартасова младшего долго искать не пришлось. По выставленным фильтрам в базе судебных актов, оно высветилось первым.

— Давайте-ка пройдемся, коллега. — Демидова каждого, кто имел хоть какое-то отношение к юриспруденции, называла коллегой. — Погода сегодня хорошая, грех не прогуляться.

— С удовольствием, Ваша честь.

— Просто Авелина Марсовна. — Демидова улыбнулась. — Мы не в стенах суда, Максим Сергеевич.

— Простите, точно.

Погода действительно благоприятствовала разговору на открытом воздухе. Под толстыми линзами очков судьи скрывалась молодо выглядящая для своих лет женщина, с тонкими бровями, слегка впалыми скулами и заостренным подбородком. С распущенными волосами и без мантии, Демидова уже не источала той строгости, которая ощущалась с зале суда.

— Авелина Марсовна, спасибо Вам огромное.

— За что? — удивилась судья. — Это моя работа.

— Есть за что. Другие судьи не стали бы заморачиваться и вынесли бы приговор по аналогии… Вам за это ничего не будет?

— Мне? — усмехнулась судья. — В каком это смысле?

— Вы пошли против системы, а она, как мы все знаем, не приветствует подобных отклонений.

— Система придумана людьми и ими же может быть разрушена. Когда-то и рабы были системой, показывавшей свою эффективность. И что мы видим на сегодняшний день? Рабовладельческий строй навсегда остался в истории, будто-бы его и вовсе никогда не существовало. Пройдет время и об упомянутой Вами "системе" будут слагать легенды, как о невообразимом ужасе всей юриспруденции. Это я всё к чему. Вам бы самим не помешало изменить свои подходы к работе. Понимаете о чем я?

— К сожалению — да. — Максим опустил голову и сжал кулаки. — Никогда себе не прощу того дня, когда взялся защищать этого ублюдка.

— В этой ситуации ваша вина присутствует, но лишь отчасти. Как адвокат Вы в полном объеме выполнили возложенные на Вас функции. Любой другой на Вашем месте поступил бы точно также. Ваша задача, как и любого другого защитника, доказать невиновность своего клиента. И всё же это не оправдывает Ваших аморальных действий, как человека. Вы ведь могли отказаться от контракта, но вместе этого, заведомо зная о виновности Джартасова, принялись его защищать всеми правдами и неправдами. Похожая исторя приключилась относительно недавно с одним прокурором. Волею судьбы, его отец оказался на скамье подсудимых за сбыт и распространение наркотиков. До этого, сам прокурор выступал государственным обвинителем по аналогичному делу и добился обвинительного приговора. В обоих случаях операция по захвату, язык не поворачивается сказать, наркодиллеров, проводилась одним и тем же подразделением второго отдела полиции. Они же в последующем были мной приговорены к тюремному сроку за ряд совершенных должностных преступлений.

— Прокурор был сообщником? — проявляя интерес к разговору, спросил Марцын.

— Не совсем, — судья нахмурилась, — Его прямого сооучастия никто не выявил. Он всего лишь гнался за высокими показателями. Также, как и Вы он знал о невиновности Серябкина, однако от обвинения не отказался. Возвращаясь к теме о "системе", смею предположить, что отказ прокурора от обвинения в суде, сильно бьёт по репутации прокуратуры в целом, и вместо похвалы, Филикян мог испортить отношения с вышестоящим руководством, чего он собственно не желал, позиционируя себя, как успешного государственного обвинителя, не проигравшего ни одно судебное сражение.

— То есть всё это он сделал из-за каких-то цифр в статистике и отметок в своём личном деле?

Судья покосилась на Максима и кинула легкую ухмылку.

— Точно также, как и я, — он закрыл лицо рукой, покраснев от стыда.

— Осознание творимых злодеяний пришло к Филикяну только после того, как та банда полицейских подставила его отца. Картина была ровным счётом такая же, как и у Вас, Максим. Принцип Талиона, говоря нашим с Вами юридическим языком.

— Око за око… — Максим задумался.

— Всё верно, Максим. Или, как его иначе называют, симметричное возмездие. Это постигло кстати и главаря тех полицейских о которых я Вам рассказывала. Накануне, перед санкционированным мной арестом, Талгарова Жусипа, главного оперативника второго отдела полиции, обнаружили мертвым в номере отеля «Викрас».

— Убили? — не дослушав рассказ, поинтересовался Максим.

— Передозировка наркотиками.

— Туда ему и дорога, — сказал Максим и поджал губы, — И Джартасова туда же.

Судья никак не прокомментировала сказанное адвокатом. Она не была с ним согласна, но и переубеждать Максима смысла тоже нет. Он объят гневом и желает отомстить Джартасову.

Глава 8. «Раскаяние»

«Внушения совести в связи с раскаянием и чувством долга являются важнейшим различием между человеком и животным»

Бенджамин Дизраэли

Прошло больше месяца с похорон матери. Ованес стал беспробудно пить, заглушая боль и страдание алкоголем. Ни оправдательный приговор отца, ни арест Жусипа не доставляло Ованесу никакой радости. Он рассказал брату и отцу о своей преступной связи с Жусипом. Рома возненавидил Ованеса обвинив в смерти матери. Отец же, как и подобает любому родителю, простил сына, хоть и был поначалу зол на него. Переезд к отцу помог Ованесу справится с ежедневными попойками и вернуться в прежнюю форму.

Предоставленный Ованесу длительный отпуск подходил к концу, а он всё больше задумывался о том, стоит ли возвращаться. Хваленная система, на которую он работал, отняла у него маму и чуть было не упекла за решетку отца. Зла на Гараева, поддерживавшего обвинение, Ованес не держал, ведь тот всего лишь шёл по дороге, проторенной им же самим. Жусип та еще скотина, однако таким он стал из-за бездействия, проявленного опять же Ованесом, который, по долгу своей службы, должен был блюсти закон и вести круглосуточный надзор за его соблюдением. Вместо этого он потакал всему тому беспределу, что творил Жусип, подпитываясь его лживым подхалимажем, повышавшем мнимый авторитет.

Благодаря новой судье отец Ованеса остался на свободе, а банда Жусипа теперь понесет заслуженное наказание. Сам Жусип не оказался на скамье подсудимых. Он умер раньше, чем безопасники успели его задержать. «Если это кара небесная, то мне крупно повезло» — размышлял, после случившегося, Ованес. Смерть Жусипа унесла с ним в могилу и весь компромат на Ованеса, из-за чего он остался на свободе и проходил по делу свидетелем.

— Вы считаете меня невиновным? — поинтересовался Ованес, задержав судью в зале заседаний, когда все остальные вышли. — Или это всего лишь проявление жалости?

— С чего Вы это взяли? — судья ухмыльнулась и