Имперские амбиции - Андрей Звонков

Поэтому, совершившие преступление непреднамеренно, спешили сами в полицейское управление, писали чистосердечное признание и покорно ждали суда. Смертная казнь в империи редкость. Эленсаары еще в ранние годы создания империи постановили, если вина еще на стадии дознания доказана полностью, а преступник не сдается — подлежит уничтожению. А если сдался — пускай поработает на пользу империи и пострадавшего.

Преступники — каста неприкасаемых. Беглый преступник — смертник. Общение с ним, а не приведи Боги — помощь ему — как чума. Теряешь все, касту, имущество, родню. Поэтому, если по островам объявляли о бегстве с каторги — беглый попадал в вакуум. Помощников или сочувствующих ему не найти. Потому и побег с острова Гнейс — большая редкость. С другой стороны: зачем бежать? Работа есть, кормят неплохо, однообразно, правда, но сытно. Особенно преступников-магов. Сидят не годами, а пока должок не отработают. Нормы выработки большие, что верно, то верно. Вот и работают преступники — как каторжные. Кто металлы плавит, кто черный камень невероятно твердый добывает, да обрабатывает. Работают и по одиночке и бригадно — зависит от мастерства и силы мага. Сила его в организме, как ест, так и работает, чем больше работает, тем сильнее становится. На Гнейсе нет, таких, кто сам на себя не донес. Этих вообще больше нет. Раз начали искать — значит, подлежит уничтожению. И обижаться тут не на кого. Порядок, традиции, все это шлифовалось веками и никто ничего не станет менять.

Дежурный подбежал к старшему надзирателю, отрапортовал

— Заключенные шестого отряда в полном составе, больных и отсутствующих нет. Отряд готов к приему пищи!

Рядом с надзирателем стоял невысокий худощавый человек с колючими близко посаженными глазками. Он молча наблюдал за рапортом, и когда надзиратель пошел вдоль строя, молча двинулся рядом. Надзиратель остановился перед заключенным с номером М8906, осмотрел его.

Заключенный, подросток, лет пятнадцати, смотрел на пряжку ремня надзирателя.

— Назовись!

— Заключенный номер эм весемьдесят девять ноль шесть, — глухо отрапортовал подросток, не поднимая глаз.

— Статья? Почему не полностью рапортуешь?

Парень рукавом протер нос.

— Статья шестьдесят два — пункт первый.

Сопровождающее надзирателя штатское лицо скучающе поглядело на подростка. А надзиратель повернулся к дежурному:

— Ведите отряд на завтрак, а восемьдесят девятый придет позже.

Барак опустел. Заключенные с любопытством осматривали щуплую фигуру, один даже попытался что-то сказать, но сосед ему закрыл рот рукой.

Надзиратель уступил место штатскому, и тот, указав заключенному на его нары, сказал:

— Садись, поговорим.

Мальчик сел, спрятав пальцы между коленей — на языке магов — не колдую.

— Статья шестьдесят два, — сказал штатский, — это убийство, — мальчик кивнул. — первый пункт — непредумышленное. Я все знаю, ты сам пришел в деканат и доложил о несчастном случае. Ты — не сдержался, разозлился на учителя и тот сгорел заживо. Суд учел все смягчающие обстоятельства, но у погибшего учителя осталась семья: жена и две дочки… поэтому суд постановил тебе работать на каторге, пока они не вырастут. — Мальчик снова кивнул. — Мама приезжает?

— Да.

— Сколько тебе еще сидеть?

— Девять лет.

— Немало.

— Я сам виноват.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Но ведь и учитель виноват? Он ведь совсем незаслуженно поставил тебе низкую оценку. Правда?

Подросток поднял сухие глаза на штатского, они встретились, и тот почувствовал совсем не детскую мудрость во взгляде.

— Нет… никакие оценки не стоят жизни. Если б я мог все вернуть назад…

Штатский кивнул. Подросток ему понравился, однако на костистом лице его почти не отразилось симпатий. За два года каторги мальчик повзрослел быстрее своих сверстников. Он, не отводя глаз, сказал:

— У тебя есть шанс, если не вернуть жизнь учителю, то полностью рассчитаться с долгом перед его семьей и заслужить почести перед императором. Он готов простить твое преступление. Однако, это нужно заслужить. Ты хочешь?

Мальчик пожал плечами.

— У меня есть выбор? Если б я тогда сдержался, сейчас, может быть, уже учился в Университете Саармэ. Если меня реабилитируют, я смогу поступить?

— Не могу обещать за императора, но обещаю замолвить за тебя слово, когда ты выполнишь задание.

— Мне нечего терять, — сказал заключенный М8906, - Я согласен. А мама знает?

Штатский не сумел скрыть радости, но быстро погасил улыбку.

— Собери свои вещи и идем. — сказал и добавил, — Мама узнает, потом.

Подросток пошарил в постели, достал какую-то мелочь, потрепанные листки, которые свернул и убрал за пазуху. Посмотрел на комплект белья и рабочую амуницию, что висела рядом с нарами, и сказал:

— Мне ведь это не понадобится? — Штатский покачал головой. "Нет". — Тогда, я готов.

Они вышли из барака. Штатский шел впереди, уверенно, так, будто хорошо знал тропки острова, шел он к лагерному управлению — невысокому каменному зданию, навстречу им вышел тот самый заключенный, который что-то хотел крикнуть подростку. Штатский остановился. Они узнали друг друга. Несколько секунд длилась молчаливая дуэль взглядов. И штатский сказал:

— Ладно, идешь с нами.

— Неужели канцелярия юстиции учла и мою персону?

— Нет, — ответил штатский, — но мне хватит власти, чтоб оформить твои документы, Джигурда. Зачем тебе мальчишка?

— А тебе?

Штатский усмехнулся.

— Пойдешь с ним — узнаешь. Тебе еще сколько сидеть?

— Долго, — махнул рукой Джигурда, — вот решил воспользоваться шансом.

Подросток, недоумевая, смотрел на странный диалог, видимо, старых знакомых. Джигурду он хорошо знал, старый солдат не был магом, он получил срок за неподчинение в бою или что-то еще. Поговаривали, будто он напал на своего командира и чуть не убил его. А потом ему еще добавили за попытку бегства с острова. Ничего личного, но Джигурде суждено было дожить тут до глубокой старости, учитывая, что его статьи под амнистию не попадали.

Втроем они вошли в прохладное помещение. Мальчик повел плечами, ощутив магию воздуха. Кто-то из заключенных создавал атмосферу. Дежурный по лагерю принял письмо от штатского, пока читал и вносил записи в книгу регистрации, штатский написал приказ о переводе заключенного Джигурды Норга под опеку тайной полиции. Дежурный осведомился:

— Конвой нужен?

— Только до моего корабля, там примет вахтенный.

Подростка и ветерана увели. Дежурный, глядя на уходящих, спросил штатского: