Матерый мент - Николай Леонов

Гуров спустился во двор и, поразмыслив немного, решил наплевать на дороговизну бензина и добираться до Профсоюзной на своих колесах, на верном «Пежо». Время дороже, да и настроение поднимется: сыщик любил сидеть за рулем хорошо отрегулированной, умной, послушной ему машины. Он с наслаждением глубоко вдохнул прозрачный осенний воздух и всем существом своим ощутил, как же все-таки приятно жить на этом свете.

Сентябрьская погода в этом году продолжала баловать москвичей. Легкий, прохладный утренний ветерок нес тонкие нити паутинок, шевелил нарядную, желтую, рыжую, красную листву. Листья, казалось, впитали силу и краски летнего солнца, сейчас уже по-осеннему бледноватого. Высокое безоблачное небо налилось густой аквамариновой синевой, и на его фоне особенно празднично смотрелись ярко-алые кисти рябин.

«А ведь завтра на Ваганьковском хоронят Ветлугина, – подумал Гуров, уже подъезжая к нужному ему дому на Профсоюзной. – Надо бы или самому там появиться, или Станислава на это отрядить. На лица скорбящих посмотреть очень иногда полезно бывает… Шансов мало, но порой на такие „мероприятия“ и их виновники приходят, бывали случаи. В нашем положении сейчас за любую возможность хвататься станешь».

Действительно, года полтора назад двух митинских «братков» повязали прямо у свежей могилы их бригадира, ими же лично и упокоенного в ходе очередной криминальной разборки. Незадачливые бандюки перед гробом своей жертвы, подпив предварительно и сильно возбудившись, принялись выяснять отношения. Когда дело, не ограничившееся вульгарным мордобоем, уже почти дошло до «стволов», рубоповцы голубчиков взяли тепленькими и прямо на месте раскололи, что твой гнилой орех. Гуров понимал: завтра на Ваганьковском соберется совсем другой контингент, но не без основания полагал, что организатор убийства не мог не знать убитого и, если появится на кладбище, может чем-то невольно выдать себя.

Через десяток минут Гуров уже сидел рядом с экспертом-дактилоскопистом, симпатичной дамой средних лет, и вместе с ней внимательно смотрел на экран монитора.

– Повезло вам, Лев Иванович. – Дама, разговаривая с Гуровым, не отрывала взгляд от экрана и время от времени пощелкивала «мышкой». – Вообще-то, чтобы в нашу генеральную базу грамотно выйти, нужны отпечатки обеих рук, но есть у меня одна подпрограммка… Мы ее и поставили совсем недавно. Должно сработать, если, конечно, будет с чем вашу дактилограмму сравнивать.

Гурову стало интересно. Он всегда отличался любопытством, и с возрастом эта черта характера у него не ослабла. Петр Орлов высказал как-то предположение, что Льву приятен сам процесс узнавания чего-то нового, безотносительно – пригодятся ему эти знания потом или нет. «Ты, Лева, и в сыщики-то, наверное, подался от любопытства натуры, – подтрунивал генерал, – дорыться, докопаться, словом, пионерский киножурнал моей молодости „Хочу все знать“. А то с твоим к людям отношением из тебя скорее бы адвокат получился!» Гурову вдруг пришла в голову странная мысль: ведь его предшественники – и в жизни, и знаменитые литературные герои-сыщики – все делали сами! Сами брали отпечатки подозреваемых, сами же снимали «пальчики», допустим, со стакана или рукоятки пистолета, сами сличали то, что получилось, а если нужда заставляла, по огромным картотекам шарили тоже сами. И всей техники было – шерлокхолмсовская лупа. А сейчас на него работает невидимая армия помощников, узких специалистов, сам он или Крячко такого бы надактилоскопировали… И так ведь во всем – без экспертов, профессионалов не обойтись. Вот как вчера. Они бы со Станиславом десять раз головы сломали, думая о способе убийства киллера, а додумались бы? Навряд ли! Но некое труднообъяснимое очарование из их профессии при этом все же исчезает. Вот, глядишь, изобретут этакого робота-сыщика со сменными программами, он тебе и судмедэксперт, и баллистик, и дактилоскопист, а когда надо – в одну руку лазерный пистолет, в другую – магнитные наручники, вот и опер на сцене! А их, грешных, кого на почетный отдых, а кого – мелких хулиганов и сквернословов вылавливать…

«Ну, тебя, братец, и занесло! – со смешком подумал Гуров. – По нелегким путям и трудностям, понимаешь ли, соскучился. Романтики тебе, мальчишке, захотелось! Вот провалим со Станиславом дело, будет нам от сердечного друга Петра Николаевича Орлова романтика… По ведру со скипидаром и патефонными иголками в соответствующее место! Да и киберсыщиками нашего брата не запугаешь, нам с Крячко работы уж точно хватит».

– Скажите, а почему обязательно обеих рук? – заинтересованно спросил он. – Преступник ведь редко нашему брату такие подарки делает, обычно пальчик, ну два…

– Да, конечно. Но это – разные вещи. Одно дело – установить тождество отпечатка, хотя бы и одного, даже не очень четкого, с дактилограммой конкретного подозреваемого, свидетеля или жертвы. Тут все просто, никакая база данных с компьютерами не нужна. Такую работу вам, Лев Иванович, и в районном отделе проделать могли бы. А тут надо сличать с громадным количеством, да еще в оцифрованной, кодированной форме записи. Когда «на пианино играют» – снимают дактилограмму, узоры на каждом из десяти пальцев сканируют специальной аппаратурой, и каждому свой цифровой код приписывается. Ничего! Мы сейчас и по одному пальцу подпрограмму прокрутили бы, только надо знать – по какому. А в вашем случае мы знаем.

Дама-эксперт явно воодушевилась. Везло же Гурову на энтузиастов своего дела, то лекция Кайгуловой по физиологии растений, теперь вот, похоже, в прикладной криминалистике просветить хотят.

– Вашу карточку я еще вчера на сканере обработала, – увлеченно продолжала она. – Видите, Лев Иванович, колонку цифр в правом верхнем углу? Вот это отпечатки вашего героя и есть! А чтобы точно идентифицировать…

– Простите великодушно, – мягко, но решительно перебил Гуров, – это все безумно интересно, но ведь я – практик. Мне бы только узнать – кому эти отпечатки принадлежали, есть он у вас в базе или нет?

Она весело рассмеялась, и Лев с облегчением понял: не обиделась.

– Заболтала я вас, Лев Иванович? Вовремя остановили. Нам ведь с живыми людьми редко на работе общаться доводится, все больше с компьютером. С результатом придется подождать немного. Я сейчас загрузку завершу, и, пока машина пашет, мы с вами чаю попьем. С конфетами, – с необыкновенно милой улыбкой продолжила она. – Тут к нам недавно один майор из МУРа заглядывал, вопрос – почти как ваш, только не труп, а вполне живой бандюга в несознанке. Молчит, как партизан на допросе, кто такой – не говорит, хоть взяли на горячем. Я его пальцы через программу пропустила. Так когда все по майоровой версии вышло он, майор, – снова расхохоталась она, – а не бандюга на радостях коробку конфет мне презентовал.

– Намек понял, – улыбнулся в ответ Гуров. – Негоже полковнику от майора отставать, так что конфеты за мной в любом случае. Но вы уж постарайтесь!

Смешливая дама что-то с пулеметной быстротой отстучала на клавиатуре, несколько раз щелкнула кнопками «мыши». Монитор мигнул, и во весь экран высветилось слово «Wait».

– Подождем, голубчик, – она явно обращалась к компьютеру, – а ты уж нас с полковником не подведи! Все, Лев Иванович, я пошла за чаем, а вы пока вспоминайте что-нибудь интересное из своих дел, я ужас как такие рассказы люблю. Это же не каждый день с самим легендарным Львом Гуровым чаю попьешь!

Ждать пришлось почти целый час, но горячий свежезаваренный чай оказался крепким, конфеты вкусными, а слушательница заинтересованной и очень милой. И Лев действительно вспомнил одно из самых первых своих дел, об убийстве на ипподроме. Его противником, убийцей жокея, оказался человек умный, хитрый и с железным самообладанием. Лев тогда сымпровизировал, даже отчасти сблефовал, построив всю свою тактику на одном-единственном отпечатке пальца, о котором убийца не знал – есть он или нет. И у того не выдержали нервы, он сорвался, а Гуров одержал чуть ли не первую самостоятельную победу. Кстати, Петр Орлов именно после этого дела обратил внимание на начинающего сыщика. Тема явно была близка его слушательнице, у нее даже глаза заблестели. Как же молод он был тогда! Ведь чуть не женился по ходу дела на свидетельнице, очаровательной спортсменке-лошаднице. Нина ее звали…

Вспомнив про это юношеское увлечение, Лев мимоходом упомянул о своем настоящем семейном положении. Услышав, что Гуров женат – подумать только, на самой Марии Строевой, – собеседница Льва ахнула, уставилась на полковника, как семиклассница на поп-звезду, и вцепилась в него по-настоящему. Гуров уже успел привыкнуть к такой сначала несколько удивлявшей его реакции самых разных людей на имя жены и даже немного гордился ее явной популярностью, хотя с глазу на глаз частенько знаменитую актрису беззлобно поддразнивал. Он успел рассказать совершенно забывшей о своей дактилоскопии слушательнице несколько почерпнутых от Марии театральных баек и анекдотов и приготовился тешить ее любопытство и дальше, но тут в компьютере что-то громко и противно запищало.