Безжалостные парни (ЛП) - Станич К.М.

— Ты, блядь, серьёзно? Ты думал, что я мёртв, и подкатил к моему парню? — Спенсер замолкает. — Девушке, неважно.

— Всё было не так, — рычит Тобиас, мрачно глядя на брата. — Почему ты намеренно пытаешься разозлить его? Ты должен быть просто благодарен, что он не лежит холодным где-нибудь в морге.

— Я благодарен. Я просто хочу знать, почему ему нужно так много времени проводить наедине с Чаком. — Мика приподнимает одну рыжую бровь, а Спенсер хмурится, вопросительно глядя на меня. Почти уверена, что он спрашивает разрешения рассказать ребятам о том, что произошло между нами.

— Можем мы, пожалуйста, просто прогуляться? Мы ненадолго, всего лишь за квартал и обратно.

Мика бросает на меня мрачный взгляд, но всё равно выскакивает из кабинки. Рейнджер делает то же самое для Спенсера, и в итоге мы вместе оказываемся на улице под ярким весенним солнцем. Сегодня намного теплее, чем было раньше, и я ценю редкое ощущение солнечного света на своей коже.

— Думал, мы никогда от них не избавимся, — шутит Спенсер, но затем я прикусываю губу и отвожу взгляд, чувствуя, как жар приливает к щекам. Это так неловко, не правда ли? Прям невероятно неловко. — Ты хочешь им сказать? Ты хочешь, чтобы я им сказал?

— Мы вообще должны им говорить? — спрашиваю я, но потом съёживаюсь, потому что вспоминаю разглагольствования Спенсера о секретах. Это его лучшие друзья, почему бы ему им не рассказать? Вопрос, который я, вероятно, должна задать себе, заключается в том, почему я не хочу им рассказывать. Например, может быть, я влюблена в близнецов и не хочу, чтобы они знали?

Ох.

Жизнь тяжела.

— Мы должны сказать им, — говорит Спенсер, а затем просто продолжает идти, когда я останавливаюсь на углу. Он определённо пропустил тот день в детском саду, когда тебя учат смотреть в обе стороны, прежде чем переходить улицу. — Мы в Натмеге, штате Коннектикут, Чак, а не там, откуда ты родом, в Калифорнии. Пошли. — Он разворачивается и начинает идти задом наперёд через улицу, и я следую за ним. В чём-то он прав. — Но могу я, пожалуйста, спросить насчёт Девственника Чака? Что это значит?

— Спенсер, перестань, — задыхаюсь я, краснея, когда догоняю его, и мы проходим мимо магазина лоскутных одеял. Один из ценников в углу привлекает моё внимание. Две тысячи долларов за одеяло?! Женщина внутри машет нам, и мы машем в ответ. — Это просто глупое прозвище, которым они решили подразнить меня.

— Ну, так это правда? — спрашивает он неуверенным голосом.

Я бросаю на него такой дерзкий взгляд, который тысячу раз в прошлом видела, как Моника бросает на парней. Он говорит без слов, я умнее, круче и лучше тебя, так что не жди ответа. Хотя, могу сказать, на Спенсера он не действует.

— Очевидно, нет, ты же был там, — шучу я, снова проводя пальцами по своим коротким светлым волосам.

— Но перед этим, — продолжает Спенсер, и затем, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он прижимает меня к красивой лавандовой стене магазина свечей и мыла, сладкий запах лаванды и розы доносится до нас из двери. Его бирюзовые глаза останавливаются на моём лице, и я ёрзаю. Он определённо добился того, чего хотел, не так ли? — Ты потеряла девственность со мной?

— Какое это имеет значение? И вообще, почему парни так одержимы девственницами? Разве вам не хочется более опытного партнёра? Иисус. Это не товар, которым можно торговать и который можно выиграть как приз.

— Я спрашиваю не поэтому. Я не одержим девственницами, я одержим тобой. И я знаю, что первый раз может быть странным, неудобным или даже болезненным. Если бы ты сказала мне, я бы…

— Сделал бы что? — шепчу я, мой голос хриплый и низкий. Мне неловко, но в то же время я получаю от этого гораздо больше удовольствия, чем ожидала. Я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом со Спенсером, и меня захлёстывает волна счастья. Он жив. Я чувствую себя так, словно выиграла в лотерею или что-то в этом роде. Просто… не говорите ему этого.

— Я бы был помягче, — говорит он, слегка улыбаясь. — Или замедлился. То, что мы сделали, было чем-то вроде…

— По-звериному? — слово вырывается прежде, чем я успеваю его остановить, и у меня сжимается грудь. Обычно я не из тех, кто так легко смущается. Обычно я иду по саркастичному пути.

— Что-то вроде этого, — бормочет Спенсер, полуприкрыв глаза, когда он смотрит на меня с этим нежным собственничеством, в котором я внезапно нуждаюсь гораздо больше.

— Я так и знал! — раздаётся голос, и я подпрыгиваю. Спенсер просто слегка поворачивает голову в сторону и приподнимает одну тёмную бровь.

Тобиас выходит из-за угла с Микой рядом. И они оба выглядят разозлёнными.

— Вы двое трахались, да? — спрашивает Мика, выдавая странную полуулыбку. — Девственник Чак больше не такой уж девственник, да? Это было быстро.

— Заткнись, — огрызаюсь я, выскальзывая из-под руки Спенсера и пытаясь откинуть те немногие волосы, которые у меня остались. Дома, в Калифорнии, я могла бы спокойно перекинуть волосы, как будто это никого не касается. Перед отъездом я работала над тем, чтобы иметь возможность бить людей по лицу длинными светлыми локонами во время упомянутого перебрасывания. Моника — королева этого шоу, но я всё ещё тренируюсь. — У нас было кое-что, что я могу сказать? Это был подарок по случаю возвращения домой.

— О, пожалуйста, — говорит Тобиас, скрещивая руки на груди и сильно хмурясь. — Не разыгрывай это так, как будто то, что вы двое спали вместе, было чем-то вроде траха из жалости. Вы влюблены друг в друга.

— Как будто я был уклончив в этом вопросе, — отвечает Спенсер, закуривая сигарету. Я хмурюсь, но он может курить, если хочет. Это свободная страна, да? — Почему вы так удивлены?

Близнецы обмениваются взглядами, и на этот раз Тобиас хмурится и отворачивается, выражение, которое больше подходит для специализации Мики. Он ревнует? Мне интересно, потому что я чувствовала, как я и близнецы сблизились ещё в Санта-Крузе.

Чёрт.

Я та девушка, которая присоединяется к группе парней и разделяет их, не так ли?

«Нет, это глупо. Это старомодная женоненавистническая сюжетная линия, и я не буду в ней участвовать».

— Я не удивлён, что ты набросился на Чака, как собака во время течки. Мы все видели это раньше. Много раз. — Тобиас поворачивается обратно и затем складывает руки за головой. Его зелёные глаза скользят по моим, почти извиняющимся взглядом. — Ты ведь знаешь о его репутации, верно? Он мужчина-шлюха. Серийный мужчина-шлюха.

— О, пожалуйста. — Спенсер размахивает сигаретой, когда Рейнджер и Черч приближаются со стороны закусочной. Ни один из них не выглядит удивлённым, видя, что остальные втянуты в спор. — Я переспал с четырьмя девушками. Я бы вряд ли назвал себя шлюхой-мужчиной.

— Четырьмя? — Тобиас задыхается, и я замечаю, как Мика хватает близнеца за руку и сжимает её. — Как минимум, с шестью, насколько я знаю. Ты рассказывал мне о той девушке прошлым летом…

— Тогда пять. Иисус. Их определённо не шесть. — Спенсер на мгновение замолкает, как будто размышляет, и я чувствую, что мне становится всё более и более неуютно.

— Мы можем просто двигаться дальше, пожалуйста? Мне всё равно, со сколькими девушками он переспал. — Ложь. — Давайте сходим в книжный магазин или ещё куда-нибудь.

— Пять, а не шесть. Определённо. — Спенсер поднимает глаза и встречается взглядом с Тобиасом, а затем они оба хмурятся друг на друга и отводят взгляд.

— Какое отношение этот разговор имеет к чему-либо? — спрашивает Черч, потягивая кофе со льдом. У этого человека проблема. Я не уверена, когда у него день рождения, но я куплю ему пакетик для внутривенного вливания, полный эспрессо, и капельницу, чтобы ввести это дерьмо прямо в его кровоток.

— Чак и Спенсер — пара, — отвечает Мика, засовывая руки в карманы, с таким отстранённым выражением на лице. Я отчаянно пытаюсь разобраться в этом выражении, но вместо этого остаюсь спотыкаться о его слова.