У всех разные игрушки - Дмитрий Бондарь

– Зак, вы же знаете, как влиятельны в Англии старинные баронские роды?

– Примерно, – я пожал плечами и покрутил в воздухе правой кистью. – Догадываюсь. Я даже знаком кое с кем из них.

– Поверьте мне, Зак, они лишь бледные тени того могущества, которым обладали и обладают представители фанариотских фамилий – Маврокордато, Кантакузины или Ралли или потомки "черной знати" – Одалески, Киджи и остальные. У нас на слуху фамилии Ротшильдов, Рокфеллеров, Оппенгеймеров, Дюпонов, Морганов. Теперь вот еще Майнце, – Персен подмигнул мне и продолжил: – И это правильно, в каждом времени должны быть свои герои, но все дело в том, что когда Майер Ротшильд еще только задумывался о спекуляциях мясом своих соотечественников, а Генри Морган потрошил корабли несчастных испанцев, названные мною семьи уже многие сотни лет были баснословно богаты! Последние семьсот-пятьсот лет они своими капиталами принимают участие во всех коммерчески-значимых предприятиях…

– Безымянные портфельные инвесторы? – усмехнулся я.

– Не вы первым, Зак, догадались размыть капитал между сотней компаний для придания ему большей устойчивости и непрозрачности, – кивнул Персен. – Мне рассказывать дальше?

– Конечно! Вы же знаете, Пьер, как интересны мне истории об истоках богатства! Я даже собираюсь написать об этом книгу.

– Сто величайших капиталистов? – хмыкнул Персен, подписывая очередную открытку. – И издать у "Саймона и Шустера" многомиллионным тиражом?

– Нет, что вы! – возмутился я. – Девяносто девять из них должны будут быть известными всем – чтобы публика раскупала. Нет, меня интересуют истинные владельцы богатства. И тираж будет экземпляров пятьсот – по одному каждому из фигурантов и мне десяток – на память. Такое знание убьет наивность провинциальной публики, а это чревато убытками. Рассказывайте, не томите!

– Как скажете, Зак. Эти люди не очень знакомы широкой публике. Газеты нам покажут Фордов и Аньели, но ни в одном списке Forbes вы не найдете действительно богатых людей, чье богатство освящено не мимолетной удачей, а столетиями владения всем миром! Им принадлежит нынешняя европейская цивилизация. Нынешнее поколение миллиардеров – только лишь тонкий налет пыли на настоящих сокровищах. Все итальянские, французские, испанские, немецкие банки, страховые компании, корпорации по большей части принадлежат этим фамилиям, в роду которых были византийские императоры и римские папы, итальянские князья и молдавские господари. Перекрестные схемы владения, доверительное управление, косвенное влияние – используются все инструменты, чтобы быть незаметными и не делить свое могущество с толпой. Эти люди олицетворяют власть и деньги, Зак! Это такие огромные деньги, перед которыми меркнет могущество новейших набобов. Они ссужали выскочек Фуггеров и честолюбцев Медичи, они возводили на престолы и свергали королей и императоров от Мехико до Москвы. Они сами легко становились князьями, королями и божьими голосами – если того требовал бизнес. Им принадлежит мир!

– Это было так давно! Они давно промотали свои состояния! Ватикан тоже все считают богатым, но каждый приходящий Папа Римский первым делом считал необходимым обеспечить своих родственников – и поэтому раздавал все направо и налево, разоряя Священный Престол…

Я заткнулся, пораженный догадкой и увидел веселые огоньки в глазах месье Персена.

– Эврика! – воскликнул он, откладывая пишущую ручку в сторону. – Вы догадались, Зак, куда ушли эти несметные сокровища! Кому раздавали их Папы! Это элементарно!

У меня иногда складывалось впечатление, что я живу в окружении каких-то непрекращающихся заговоров, и о них знают все вокруг, за исключением меня и моих соотечественников за "железным занавесом", искренне верящих в "классовую борьбу" и победу коммунизма. И разница лишь в том, что у каждого, кто пытался "открыть мне глаза", козлами отпущения были назначены разные люди. Кто-то винил во всех произошедших с миром бедах Рокфеллеров и Ротшильдов, кто-то – непоименованных масонов и несчастных жидов, но за спинами и тех и других всегда стояли неназываемые "инвесторы", с легкостью перемещающие многомиллиардные капиталы из Макао в Нью-Йорк или Рио-де-Жанейро, определяющие направление развития цивилизации уже очень долгое время. Селекционеры, отбирающие в толпе полезных для себя людей и возносящие их на вершину могущества и популярности только для того, чтобы спустя какое-то время убрать со сцены за ненадобностью. Точно, как мы с Серым.

Я и прежде слышал о купцах, которые легко заставляли просить пощады иных государей. Да взять хотя бы того же торговца пряностями и капера Жана Анго, принудившего португальского короля просить пощады, но раньше мне казалось, что это скорее исключение из правил, чем закономерность. Теперь же все чаще я сталкивался с иным: не короли управляли своими странами, а стоявшие в их тени банкиры и торгаши, образовавшие со временем целые династии, как спруты опутавшие весь мир.

– Но сильны они даже не неизмеримым количеством денег и тайной власти, – продолжил Персен. – Представьте себе семьи, в памяти которых хранятся неопубликованные ни одним писателем предания об истинных причинах восстаний ипподромских болельщиков в имперском Константинополе, о том, кто финансировал завоевания Сулеймана Великолепного и Крестовые Походы, кто возил золотые слитки для организации французских революций. Представьте себе семьи, в которых живы подробности о борьбе "тощего народа" с "жирным народом" в итальянских городах времен татаро-монгольского нашествия! Представьте себе массив этих полутайных знаний, недоступных ни одному историку! То, что нынешние экономисты открывают как "новое знание", им известно из личного опыта предков на уровне азбуки.

Я на минуту задумался, представив себе семью банкиров, орудующих в Московском царстве со времен Дмитрия Донского, и мне стало дурно и завидно. Одни только легенды такой семьи должны были бы стоить всех сокровищ мира. Сделки, статистика, связи… Сказка. Впрочем, в те времена, когда в Венеции уже построили первый в мире конвейер, изобретенный вовсе не гением Генри Форда – Арсенал, когда Данте написал свою "Комедию", а Филипп Красивый уже уничтожил первую всемирную банковскую корпорацию – Орден Храма Соломона, в те далекие времена в маленькой деревянной Москве никому бы и в голову не пришло учреждать даже меняльную лавку. Сама география распорядилась против того, чтобы в России жили банкиры. И, наверное, здесь как раз был прав Изотов – природных ресурсов в те времена только и хватало, чтобы прокормить крестьян и князя с его дружиной. Не до менял, толку от которых не было бы никакого – просто нет предмета для финансирования. Нет торговли, налоговая система, которую можно было бы взять на откуп – никакая, сплошной оброк да барщина, деньги в стране почти не ходят – еще при Петре Первом пользовались голландскими "ефимками". Разве только ссудить Симеона Гордого на войну с конкурентом – Новгородом? А брать профит потом беличьими шкурками? Несерьезно.

– Но и этого мало, – продолжал изливать на меня свои восторги Персен. – Гораздо сильнее их связи между собой. Они знают, что вся их власть держится только на взаимной сплоченности и стоит нарушиться балансу – контролировать общество станет невозможно, как это произошло в России или в Китае. Но будьте уверены, со временем и в этих странах все вернется на круги своя.

Мне, кажется, становилось понятно, зачем мне нужны представители этих фамилий на моем втором, после коронации, празднике.

– Это будут смотрины? – прямо спросил я Персена.

– Да, – подтвердил он. – Я предпочту не позвать кого-то из царствующих особ второго эшелона вроде Бернадотов или даже отказать этой датской костюмерше Маргрете, чем выказать небрежение этим семьям. Поэтому…

– Ралли Лукас, – перебил я его, прочитав в открытке знакомую фамилию приглашаемого человека, – это из GL Ralli Investment?

– Вы слышали о них? – просиял Персен.

– О братьях Ралли? О крупнейших в нынешней Англии торговцах с Индией?! Современной Ост-Индской компании? Шутите? Как я мог о них не слышать? Почти весь индийский хлопок и чай через них идет. У меня даже где-то завалялось сколько-то их акций…

– Остальные, поверьте мне, ничуть не хуже, – Пьер озарился самой довольной улыбкой. – Только не так известны. Им это просто не нужно. Они не женятся на вдовах американских президентов как старый хрыч Онассис, но, поверьте мне, он перед ними – нищий клошар.

– Еще что-нибудь расскажете? Подробности? – мне становилось интересно.

– Пожалуйста! Вот взять, к примеру… Нет, этого я не очень хорошо знаю, этого тоже. Вот! – Пьер выудил из стопки приглашение, – Константинос Сутцу. Фрукты, банки, сеть отелей. Слышали когда-нибудь эту фамилию?

– Не-а, – я покачал головой, изобразив крайнюю степень сожаления.