Больше чем жизнь - nadiya black

— О, ну извини, - произнес он не без язвительности в голосе, - я и забыл о том, какая вы замечательная пара. Как ты любишь Рона и что уже даже согласилась переспать с ним.

— Гарри! – она сразу же покраснела, как он и ожидал. – Как ты можешь говорить все это? Что с тобой случилось? Успокойся.

— Я спокоен, как никогда, - пробормотал он, и, не удержавшись, изо всей силы пнул ногой стоящую рядом парту.

Гермиона грустно покачала головой.

— Я вижу.

Гарри почувствовал, что она сейчас своим спокойствием доведет его до безумия. Гермиона же тем временем сделала пару осторожных шагов на встречу.

— Это из–за Рона, да Гарри?

Он коротко рассмеялся.

— Считаешь, мне есть дело?

Гермиона замерла.

— Я не знаю.

— Ну тогда не надо пытаться меня успокоить, - снова начал Гарри, - просто возвращайся в гостиную, или к себе, или куда угодно еще, только оставь меня в покое. Все предыдущие недели у тебя это отлично получалось, - помолчав немного, он добавил: - Я вот только одного не пойму. Почему ты здесь? Разве тебе не срать на то, куда я пошел и зачем сделал это?

— Ты сам знаешь, что нет, - в сердцах Гермиона топнула ногой. Голос сорвался на крик, а к глазам уже начали подступать слезы.

Раньше ей не приходилось видеть его таким. Она просто не верила собственным глазам. Никогда раньше Гарри не позволял себе ничего подобного. Это был не он, не Гарри, не такой. И он не имел никакого долбаного права орать на нее, как будто бы она была виновата, как будто бы она была хоть в чем–то виновата.

— Я не понимаю, почему ты злишься? Мы же обо всем поговорили с тобой и ты сам сказал, что лучше всего будет забыть. И то, что мы поцеловались, было ошибкой. Тогда почему, почему ты так злишься?!

— Да, Гермиона, я злюсь, - прошептал он враз охрипшим голосом, закрывая глаза, в надежде не утрачивать контроль над собой, – потому что это никуда не девается. Я злюсь, потому что не могу спокойно наблюдать за тем, как Рон запросто позволяет себе то, на что у меня никогда не будет права. Злюсь, потому что ты вечно сбегаешь от меня, когда ты мне так необходима. Злюсь, потому что ты не замечаешь и игнорируешь меня, пресекаешь любые попытки поговорить. Неужели тебе не ясно…Ты не понимаешь, что нужна мне. Что мне просто…нужно.

И прежде, чем Гермиона успела хоть что–нибудь возразить, Гарри преодолел расстояние между ними и впился в ее губы. Глубоко, как–то по–особенному отчаянно, не встретив сопротивления. Ее язык помимо воли двинулся навстречу его, она совершенно не могла это контролировать.

Гермиона запустила руку в его жесткие волосы, вечно находящийся в беспорядке, и сильнее прижалась к нему. Мысли о Роне или Джинни, о том, что они с Гарри совершают ошибку, о которой потом будут жалеть, мгновенно улетучились. Как будто их и вовсе не существовало. Только сейчас Гермиона поняла, как она скучала по нему все это время. И ей вдруг стало совершенно все равно, увидит их кто–нибудь, или нет. Казалось, что даже вошедший Рон был не способен остановить это.

— Я так хочу тебя, - выдохнул он в ее рот, чувствуя себя не способным держать все это в себе.

После чего оторвался от ее губ и начал покрывать безумными поцелуями все ее лицо, медленно спускаясь к шее. Гермиона откинула голову назад, судорожно вдыхая воздух, которого вдруг стало совершенно не достаточно.

Гарри продолжал ласкать языком ее шею, отстраненно отмечая, что наверняка потом от этого останутся следы на нежной коже. Но сейчас осознание этого лишь доставляло какую–то злобную радость.

Он провел рукой вниз по ее спине, сильнее прижимая к себе хрупкое тело. Гермиона дрожала и Гарри понимал, что сам уже находится на пределе, ощущая эту бешеную пульсацию по всему телу.

Почувствовав его набухающую эрекцию, она еле заметно вздрогнула и настороженно замерла, опуская взгляд вниз. Уловив ее колебания, Гарри вновь завладел ее губами, вызывая приглушенный стон и в следующий момент почувствовав, как она, О Мерлин, подалась к нему бедрами.

В и без того гудевшей голове от этого ее движения как будто бы взорвалось множество петард, не давая возможности мыслить, в принципе лишая подобной возможности. Он скользнул рукой под ее блузку, неуверенно касаясь груди, глядя в ее затуманенные желанием глаза, словно бы спрашивая разрешения. Потому что он не понимал, почему она позволяет ему делать все это. Почему не остановит, не вырвется и не убежит? Все это…так чертовски неправильно. Но думать об этом сейчас не хотелось.

И несмотря на все свои внутренние колебания, он уже пытался справиться с застежкой простенького белого лифчика подруги. Застежка не поддавалась и Гарри, потеряв терпение, попросту стащил его вниз, освобождая небольшую грудь, вид которой едва не вынес ему мозг. Он не собирался заходить так далеко. Но теперь уже было поздно. Когда рот Гарри накрыл ее напряженный сосок, Гермиона выгнулась, изо всех сил удерживая в себе продолжительный стон, стремящейся вырваться наружу. Не получилось.

Гарри протиснул колено между бедер Гермионы, не давая ей сомкнуть их. Его рука скользнула под ее юбку, как сотни раз до этого в своих недавних, ненормальных мечтах. Ощущая ее влажность, и от этого возбуждаясь еще больше, чувствуя, как напряженный член требует разрядки.

И если бы он мог осознавать хоть что–то, то понял бы, что сделает это, вот так просто прижав ее к стене, потому что сил на то, чтобы сдерживаться, уже не было.

Между тем маленькая ручка Гермионы потянулась к ремню его джинс, как вдруг он услышал что–то - знакомый голос, раздавшейся совсем рядом.

Это был голос Рона.

— Как думаешь, куда они могли пойти?

Гарри знал, что им и в голову не придет искать их здесь, в старом кабинете трансфигурации, и не ошибся – очень скоро голоса стихли. Но этого оказалось более чем достаточно, чтобы отрезвить его и окончательно привести в чувство.

Он выдохнул и, отпустив Гермиону, сделал шаг назад. Судя по тому недоумению, отразившемуся в ее глазах, она не обратила внимание на голоса за дверью. Гарри чувствовал себя опустошенным. Мысль о том, что Гермиона не его и никогда не будет его, больно сдавила все внутренности, не давая возможности нормально вздохнуть.

— Гарри…Что? Что случилось? – пролепетала Гермиона срывающимся от волнения голосом, хватая его за руку, со стыдом осознавая, что готова умолять его о том, чтобы он продолжал. – Пожалуйста…

В ушах стоял какой–то невероятный шум и каждое слово давалось через силу.

— Мы не должны делать этого, Гермиона. Это…неправильно.

Она лишь беспомощно всхлипнула, понимая, что не может ничем ему возразить.

— Гарри…

Коротко выдохнув, наступив на горло собственной гордости, Гермиона вплотную приблизилась к нему, ощущая как рваное дыхание Гарри опаляет ее шею.

— Мне все равно. Мне плевать, правильно это или нет.

Но он снова отодвинулся, грустно покачав головой.

— Ты сама не понимаешь, что говоришь. Но поверь, пройдет время и ты будешь благодарить меня за то, что я остановился.

В его глазах было столько неподдельной боли и отчаяния, что Гермиона даже не подумала остановить его, когда он пересек кабинет и вышел в коридор, оставив ее в полном одиночестве.

Прислонившись к стене и обхватив голову руками, она медленно сползла по ней, больно ударившись коленями о каменный пол. Умом Гермиона прекрасно понимала, что Гарри поступил правильно и что они не должны были делать всего этого.

Но ее тело все еще трясло от возбуждения, заставляя с мучительным стыдом осознавать, что на самом деле она была не рада тому, что он остановился.

Глава 7

— Значит, ничего такого не случилось?

— Да.

— И ты чувствуешь себя просто отлично?

— Рон, я уже, кажется, отвечала тебе.

— То есть, у меня нет поводов для беспокойства?

— Именно так.

Гермиона с силой вернула стакан с тыквенным соком на место, игнорируя многозначительный взгляд Рона, мечтая о том, чтобы он наконец–таки прекратил свои идиотские расспросы и просто оставил ее в покое. Однозначно, с ней что–то случилось. Причем, наверное, все, что только могло. И если бы она знала, что именно, то непременно рассказала бы об этом Рону. Но она не знала. Первый раз в жизни не могла найти логического объяснения тому, что происходило. А нелепое ощущение того, что все это случилось не с ней, и что это не она готова была чуть ли не переспать с Гарри в старом кабинете трансфигурации, тогда как на предложение Рона не могла решиться вот уже несколько недель, никуда не девалось.

Гермиона привыкла к тому, чтобы все в ее жизни было правильным. Встречаться с Роном, несомненно, было правильным. Таким простым и естественным, что она ни разу не усомнилась в верности своего решения и правильности выбора. Все было просто. Но просто только до тех пор, пока Гарри не смотрел на нее украдкой, думая, что она не видит. Пока не прикасался, словно бы невзначай, и пока они, по воле случая, не оказывались одни.