Кто заставит сердце биться... - Рэй Морган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — отозвался Боб. — Ты там надолго?
Женщина мельком взглянула на Майкла и состроила гримасу.
— О… нет. Хочешь воспользоваться ванной?
— Да нет. Просто… вода бежит по трубам, как раз над моей кроватью. Мне кажется, я слышу Ниагарский водопад. Хотел удостовериться.
— О, извини. — Женщина остановила взгляд на Майкле и опять зашептала: — Что, если он будет ждать снаружи?
Он усмехнулся и понизил голос:
— Тогда мы выйдем вместе, как двое взрослых людей.
— Размечтались! — зашипела она и дальше вслух: — Все в порядке.
— Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — В ее голосе теплилась надежда.
Прозвучали шаги, сначала рядом, затем дальше и дальше, наконец все стихло. Взгляд Чарин можно было сравнить лишь с молнией.
— Видите, что вы наделали? — набросилась она.
Майкл с трудом сдерживал смех.
— Я ни в чем не виноват. Старина Боб страдает бессонницей, прячется в холлах и подглядывает за женщинами…
— Не вижу ничего смешного. — До Чарин начал доходить весь ужас создавшегося положения. Если ее заметят здесь с мужчиной, что скажут люди? — В конце концов, у меня дети. Они спят в нескольких шагах отсюда, я не могу позволить себе такие развлечения. Это неприлично. — Она очень хотела найти в нем поддержку.
Майкл почувствовал укор и забормотал в свое оправдание:
— Я не думал, что вы приверженец морального кодекса.
— Это всего лишь одна из моих маленьких особенностей. — Сказала — словно отрезала. — Вот такие мы — «романтичные старомодные девушки».
— Вы придираетесь к словам?
Чарин отвернулась, слегка разочарованная. Неужели Майкл такой, как все, искатель легких приключений? Она-то думала, он другой, особенный. Чарин взяла халат, надела и туго затянула пояс на талии.
— Я выхожу. Стойте здесь так, чтобы никто не мог вас видеть, когда я открою дверь.
— Как пожелаете.
Он проводил Чарин взглядом, видел, как с символичным треском захлопнулась дверь, и тихо выругался. Поделом ему. Он знал лучше, чем кто-либо другой, что нельзя связываться с такой женщиной, как Чарин. С самого начала ее интересы были для него открытой книгой. Так чего было ожидать?
Случай в ванной еще раз убедил его держаться от этой женщины на расстоянии… на очень большом расстоянии.
Утро следующего дня стало новым испытанием. Ханна, верная своему слову, приготовила чудесный завтрак, и Майкл не мог оскорбить ее своей поспешностью в еде. Каждый кусочек был верхом кулинарного искусства.
Солнечные лучи, проникавшие сквозь кружевные занавески, заливали комнату ярким светом. Зеленые подставки, прекрасный желтый фарфор, тяжелые серебряные столовые приборы, в центре стола ваза с оранжевыми исландскими маками — все это создавало особую атмосферу.
— Ханна, у вас память как стальной капкан, — обратился Майкл к пожилой женщине, чье лицо сияло от удовольствия. — Вы приготовили завтрак в точности так, как я просил вчера. Не упустили ни одной детали.
Она положила на его тарелку еще один поджаренный тост.
— Все приходит с опытом. Я готовлю для людей и знаю свою работу.
— Это уж точно. Восхитительно.
Майкл проснулся очень рано в надежде ускользнуть из дома прежде, чем его обитатели соберутся в столовой на завтрак. Но еда просто таяла во рту, и он засиделся за столом до тех пор, пока не появились остальные жильцы. Нет в мире ничего подобного восхитительным кулинарным изыскам, что повышает настроение… даже если люди того не заслуживают.
Он уже был готов встать из-за стола, правда с большой неохотой, и покинуть комнату, когда вошла Чар со своими мальчиками. Уйти прямо сейчас выглядело бы, по меньшей мере, странным.
Чарин вскользь улыбнулась ему, села на стул и сосредоточила внимание на детях.
Майкл знал, что должен уйти, но волшебное чувство сытости разлилось по телу, и внезапно он обнаружил себя оживленно болтающим за чашкой кофе с двумя другими мужчинами. Его собеседниками оказались инженер Ральф Буртс из Далласа и рабочий-контрактник из Сиэтла по имени Саймон Джитер. Однако все внимание Майкла занимали Чар и дети; она казалась хорошей матерью. Только вот почему он чувствует гордость за нее, разве ему не все равно? Он же предупредил себя об опасности сближения с Чарин не далее как ночью?
— Эти рыжики напоминают мне моих ребятишек, — сказал Ральф, наблюдая за попытками Рикки удержать полную ложку около рта. — Я так скучаю по ним. Надеюсь по возвращении домой побыть с ними недельку-другую.
— Сколько у вас детей? — спросила Чар, ловко подхватывая ложку.
— У меня тоже двое мальчиков. И три девочки.
— О боже, целая команда!
— Да, мы весело проводим время. Они хорошие ребятки. Куда бы мы ни передвигались, мы словно маленькое стадо.
Чар улыбнулась. |
— Я всегда хотела иметь много детей. Моей целью было родить шестерых. — Чарин хмыкнула. — Особенно мне хотелось иметь девочку или двух, похожих на меня, но я счастлива и с этими двумя сорванцами.
— А вы, Греко? — по-дружески спросил Ральф. — У вас есть дети?
— Нет, — коротко ответил тот, делая большой глоток кофе.
Слова Чар засели у него в голове. Итак, она хочет иметь много детей. Ему следовало знать, что она предназначена для большой семьи. Если до этого он тешил себя призрачной надеждой наладить с ней отношения, подвернись хотя бы одна возможность из ста, то теперь любые попытки стоит пресечь на корню. Настроение ухудшилось, тело задеревенело, а желудок словно завязался в узел.
— Мистер Греко не любит детей и постоянно нас информирует о своем недоброжелательном отношении к ним. — Взгляд Чар едва коснулся его и затем метнулся в сторону.
— Как жаль, — посочувствовал Ральф. — Что произошло? Несчастливое детство или что-то другое? — Он покачал головой, не ожидая ответа. — В том-то все и дело, — обратился Ральф к молодой маме. — У меня был друг, который ненавидел детей. С ним плохо обращались, когда он был ребенком.
— Со мной обращались хорошо, — холодно произнес Майкл, вытирая губы салфеткой и поднимаясь из-за стола. — В наших телевизионных программах полно дрянной психологии. Все в погоне за объяснениями причин любви, ненависти, — добавил он. — Просто моя жизнь сложилась так, а не иначе.
Когда Майкл покидал комнату, то чувствовал на себе взгляд Чарин, и на мгновение ему показалось, что она видит его насквозь, видит его ложь. Конечно, это не так. Откуда ей знать о его детстве? Он солгал, когда говорил, что с ним обращались хорошо. Но ни к чему выставлять напоказ кровоточащие раны. Сегодня он ясно осознает свои проблемы, связанные с детством. Однако вы не можете изменить то, что уже случилось. Так какого черта его жизнь должна кого-нибудь волновать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});