Закон вселенской подлости - Елена Логунова

– Заходи уже, – досадливо позвал его здоровяк и, дождавшись, пока товарищ войдет в квартиру, аккуратно и бесшумно закрыл входную дверь.

В цирк мы приехали немного рано и дожидались начала представления в холле. Мы с Юлей отвлеклись на рыбок в аквариуме, а Эдик взял со стойки бесплатную газету.

Юля, увидев, чем увлекся наш новый товарищ, презрительно оттопырила нижнюю губу:

– Фу, Эдик, что за гадость ты читаешь?

– Почему сразу гадость? – Эд смутился и попытался спрятать газету за спину.

– Это не гадость, а просто макулатура, – я несколько смягчила суровую критику.

Будучи библиотекарем, я питаю к печатному слову неистребимое уважение. Даже если речь идет о бульварном листке, я признаю за ним право на существование. Другое дело, что такую газету я не стану архивировать для хранения, а положу в коробку для сбора вторсырья.

Но Юля в этом вопросе более категорична. Как дочь поэта, она ценит художественное слово и презирает площадное. Собственно, именно это меня в ней когда-то привлекло: с Юлей можно долго и со вкусом говорить о литературе.

– А ну, дай сюда! – Дочь поэта вырвала из рук Эда газету и зашелестела страницами. – Святые Кирилл и Мефодий, какое убожество! Вы посмотрите на эти заголовки!

Я послушно посмотрела. Глаз зацепился за красные, с выразительными подтеками, буквы, складывающиеся в шокирующее сообщение: «Вампиры среди нас!»

Я машинально огляделась, но Юля и Эд на вампиров не очень походили, так что пугаться раньше времени я не стала.

– А это? – Юля потыкала пальчиком в газетный разворот и с выражением прочитала:

«Из осведомленных источников стало известно, что премьер-министра Украины выкрали инопланетяне и в ходе эксперимента лишили его памяти и ума. Сам факт похищения не смогли зафиксировать ни сотрудники СБУ, ни камеры слежения, ни работники премьерской канцелярии. Однако все действия, которые предпринимает в последние дни Премьер, напрямую указывают на такую возможность». А? Каково?

– Может, это шутка, – предположила я и потянулась перевернуть страничку. – И… Ой!

– «Маньяк-убийца охотится в нашем городе!» – прочитала Юля и побледнела.

– Не читай! – Я выдернула газету из задрожавших пальчиков подружки. – Сядь на стульчик! Дыши глубже.

– Юль, ты чего? – Эдик удивился. – Почему так бурно реагируешь? Ты же знала про этого маньяка, тебе следователь говорил!

– Одно дело – следователь, а совсем другое – газета, – пролепетала Юля.

Я кивнула, вполне понимая, о чем она говорит.

Информация, которой по секрету поделился с подружкой следователь, была воспринята ею умозрительно. Другое дело – газетная статья! Распространенная на многотысячную аудиторию читателей, она влила в абстракцию великую силу печатного слова и как будто оживила нарисованного маньяка.

– А, так газета все-таки не гадость! – восторжествовал Эд.

Я пихнула его локтем в бок и обмахнула упомянутой газетой полуобморочную подружку. Помогло: Юля порозовела, задышала чаще и неожиданно проворно выхватила из воздуха печатную страницу.

Я упала на стульчик рядом с ней и тоже впилась взглядом в строчки короткого текста.

Ничего нового он нам не поведал, разве что деталей добавил: как звали убитых девушек, где они жили и чем занимались, когда конкретно были убиты и как именно.

Никаких пугающих фотографий в газете, к счастью, не было, из иллюстраций присутствовал только схематичный рисунок, воспроизводящий хитрый узел, которым маньяк-убийца затягивал на девичьих шейках смертоносную фату.

Предположений относительно личности следующей жертвы автор заметки не делал, оставляя интригу для читателей. Любой желающий мог посмотреть на сайте телешоу последний выпуск программы и увидеть, над кем нависла угроза.

– Даже странно, что тут нет ваших фотографий – твоей и других участниц программы, – рассудила я.

– Ничего не странно, автор пишет так расплывчато, чтобы у полиции не было претензий к редакции, – объяснил Эдик. – А то начнут свою обычную песню: газетчики разглашают секретную информацию, шокируют публику и мешают расследованию…

Я кивнула. Статья заканчивалась обещанием автора следить за ходом дела и добросовестно информировать о происходящем читателей. Учитывая выразительный псевдоним журналиста, подписавшегося как Бульдог, можно было предположить, что он вцепится в сенсационную тему насмерть.

С этого момента день стремительно начал портиться.

Юля расстроилась, встревожилась и нервно озиралась по сторонам даже во время представления.

На воздушного гимнаста, кувыркавшегося над нашими головами, она смотрела так, словно ожидала, что он спикирует на нее с удавкой, а от клоуна, который прогуливался по проходу, пожимая руки зрителям, шарахнулась с воплем, напугавшим слона на арене.

К тому же выяснилось, что мы стали жертвами розыгрыша – никакой раздачи призов и подарков на представлении не предполагалось. Уяснив это, Юля сделалась до крайности печальна.

– С таким лицом, как у тебя сейчас, только на похороны ходить, – заметил Эдик.

– А я, может, к похоронам и готовлюсь, – сказала Юля и шмыгнула носом. – Очевидно, дальше все будет только хуже. Жизнь моя пошла под откос!

– Мир расшатался, и скверней всего, что я рожден восстановить его, – я попыталась подбодрить подружку цитатой из «Гамлета», но тоже не преуспела.

– Мир расшатался, и скверней всего, что надо ждать маньяка моего! – с завыванием переиначила Шекспира депрессивная подружка.

– Смотрите-ка, она уже присвоила себе маньяка! – сердито съязвил Эд. – Эй, да с чего ты взяла, что он позарится именно на тебя? Не завышенная ли это самооценка?

Юлю это задело, и она перестала ныть и киснуть, зато начала сердиться и грубить, так что всю долгую – на троллейбусе – дорогу домой эти двое грызлись между собой, а у меня не получалось их разнять.

Наконец Эдик психанул и со словами «Да иди ты к чертовой бабушке!» выскочил из троллейбуса на случайной остановке.

– К дедушке! К Гавриилу Иосифовичу! – по инерции огрызнулась еще Юля, и мы с ней поехали дальше уже вдвоем.

Я смотрела на подружку с молчаливым укором.

– Ну что? – не выдержала она.

– А кто-то говорил, что глупо разбрасываться кавалерами, – напомнила я.

– Так то кавалерами! А это… – Юля посопела, побарабанила пальцами по стеклу, пару раз вздохнула и, не глядя на меня, спросила: – Думаешь, я ему нравлюсь?

– Вот это вопрос! – Я всплеснула руками. – Парень бросил все свои дела и второй день подряд носится с тобой как дурень с писаной торбой, а ты еще спрашиваешь, нравишься ты ему или нет?!

– Почему это именно я писаная торба, он с нами обеими носится, – слабо возразила Юля.

– А ругается только с тобой!

– Думаешь, это тот случай, когда «милые бранятся – только тешатся»? – подружка припомнила народную мудрость и повеселела.

Подъезжая к дому, мы уже живенько болтали и хихикали.

Я уже было решила, что лимит неприятностей на сегодня исчерпан, но ошиблась.

Когда Петю Меньшикова спрашивали, кто он есть таков, Петя горделиво и таинственно представлялся программистом-аутсорсером. Это означало, что он свободен от тупой поденщины в офисе и работает по специальности на дому.

Правда, некоторые темные личности путали аутсорсеров с аутистами. С такими Петя впредь не разговаривал. Даже если это были более или менее хорошенькие девушки.

Зачем ему в подружках дурочка?

Петя не смог бы ужиться с особью, не знающей терминов языков программирования высокого уровня.

Не говоря уж о том, что он не смог бы ужиться с особью, не понимающей, что множественные кольца от кофейных чашек на столе – это вдохновляющая отсылка к двоичному коду, а огрызок яблока на выдвижном лотке дисковода – часть специфически благоустроенного мироздания трудолюбивого программера!

Особь по имени Маша в редкий момент отсутствия Пети дома реализовала коварные планы по уборке помещения, и оскорбленный в лучших чувствах программер выгнал Машу вон, не реагируя на ее слезы и вопли: «Петенька, любимый, прости!»

Есть преступления, которые не подлежат прощению даже за давностью лет.

После Маши Петя не пускал в свою берлогу никого. На интерьере и санитарном состоянии берлоги это сказывалось отрицательно, на настроении Пети – положительно. В свободное от работы время он самозабвенно рубился в компьютерные игры и, попадись среди их антигероев какая-нибудь Маша, скосил бы ее верным лазером без сомнений и колебаний.

Хотя в последнее время верным оружием Пети был не лазер (в «Звездные войны» он уже наигрался), а обоюдоострый серебряный меч. Что ни говори, а для ближнего боя с вампирами ничего лучшего пока не придумано!