Формула счастья - Нина Ненова

Я решил немного пройтись, вошел в спальню, снял пиджак и галстук, небрежно бросил их на кровать. Начинаю понимать и Дженетти, и Зунга, и всех, кто имел дело с юса-ми. Я человек закаленный и нахожусь здесь не более часа, а чувствую себя как отравленный, хотя и вдалбливаю себе, что эти существа почти как мы, я подсознательно не могу ни на миг этого допустить. Как будто и самая маленькая частица меня кричит: «Чужое! Чужое!» И жду чего-то ужасного, не зная чего, подозреваю их, хотя они мне не дали никакого повода, вижу угрозу или издевку, или намек во всем, что меня окружает, не имея на то никаких оснований… может быть. Потому что они не люди. И в этом все дело. Этот факт, при всей его примитивности, видимо, станет непреодолимым барьером для нашей психики.

Я принес из холла чемодан. Положил его на ночной столик, открыл. «Шифр к ящику вам дадут позже», — говорил Дженетти. Только никакого шифра не дали. Наверное, его закодировали где-то в багаже. Смех да и только. Игра в загадки… Проверил в памяти часов — там был записан какой-то код из семи цифр. Поколебавшись немного, я взял табуретку и передвинул ее на середину комнаты. Положил на нее ящичек. Потом сильно нагнулся вперед. Чтобы как можно больше сузить обзор для предполагаемой юсианский аппаратуры — просто мне не хотелось, чтобы юсы «заглянули» внутрь. Набрал код, и ящичек сейчас же поддался. В другом случае такая псевдосекретность меня бы развеселила или подействовала бы мне на нервы. Но сейчас у меня не было сил как-то реагировать. Я стоял в неудобной позе — наклонившись, согнув колени и смотрел на открытый ящичек, лежавший на пестрой табуретке.

Он был пуст.

Глава шестая

Двое суток я вел себя так, словно был послан в юсианский звездолет на отдых. Естественно, я так себя не чувствовал, но это едва ли было замечено моим невидимым наблюдателем. Впрочем, мы с ним не обменялись ни единым словом. И, наверное, он сильно заскучал, глядя, как я занимаюсь с Джеки, читаю, слушаю музыку, ем, сплю или веду долгие бессодержательные диалоги с роботом. Уверен, что не дал ему оснований для каких-либо «поступательных выводов», и я продолжал бы держаться так во время всего пути только для того, чтобы окончательно разочаровать его. Потому что, вопреки здравому смыслу, все мои проколы, включая и последний с чемоданчиком, настроили меня не столько. против тех, кому я был ими обязан, сколько против юсов, и в частности — против моего единственного «знакомого» среди них. Видимо, положение, в котором я оказался, и накопленные эмоции требовали какой-то отдушины. Зунг был очень, очень далеко… А я летел в гигантском черном звездолете, и уже предельно ясно сознавал, что мое возвращение на Землю не входит ни в чьи планы, кроме моих собственных.

Прийти к такому заключению было совсем нетрудно. Оно напрашивалось само собой, сразу, как только я сумел принять пустой ящик как очевидный и печально однозначный факт. При этом Зунг не только окончательно прервал мою связь с шефом, не только лишил меня объективной информации и попытался навязать мне свои личные взгляды, но и предварительно сделал бессмысленным любое мое действие, которое бы им противоречило, так как он позаботился о том, чтобы сведения, которые будут поступать с базы «Эйрена», прежде всего проходили через его цензуру.

Да, так понемногу вырисовывалось мое будущее. И хотя я часами обстоятельно его обдумывал, это никак не помогало мне представить его в более оптимистическом свете. Поэтому я решил прекратить свою показательную беззаботность и безделье и заняться чем-то полезным. Полезная деятельность могла быть направлена только в сторону юсов, на их изучение или хотя бы на то, чтобы накопить непосредственные впечатления о них.

Итак, хотя это мне далось нелегко, на третий день утром я нарушил свое долгое молчание, спросив своего «знакомого», не можем ли мы прогуляться по звездолету Не знаю, по какой причине, но мне показалось, что мой вопрос был встречен с большим удивлением, насколько подобное чувство, как и любое другое, можно было бы приписать этим непонятным существам. Предпочитаю принять, что я действительно их удивил и таким образом до известной степени поднялся в собственных глазах. Что же касается многочисленных реплик, которыми мы обменялись с юсом, чтобы понять друг друга, то в них ничего принципиально нового не было. То есть мои были совсем банальными, а его, даже если и имели какой-то исключительно глубокий смысл, по большей части доходили до моего сознания в виде чудного набора слов, который производил необъяснимо подавляющий конечный эффект. Как бы там ни было, в конце концов мы сумели договориться, что через час я должен покинуть «свою внутреннюю обособленность» и предоставить себя «короткой левой связи», окончание которой «поглотит меня, чтобы я конкретизировался» при этом по своему «образцу».

Не правда ли — просто и ясно? Только пока я ждал, я так и не смог отделаться от мысли, как буду путаться с первых же шагов и, конечно, сейчас же вызывать невольный смех моих противных, а, вероятно, и злонамеренных хозяев.

До условленного часа оставалось более десяти минут, когда юс дал мне очередное доказательство, что ни он, ни его соплеменники не стремятся быть точными.

— И вот наше пожелание! — воскликнул он оглушительно, словно хотел пронзить потолок у меня над головой, и едва не заставил меня подскочить на месте. При этих словах робот с несвойственной для него стремительностью бросился к входной двери. Открыл ее и стал выглядывать как-то особенно, как будто был привязан и одновременно что-то настойчиво его толкало туда. В тот момент я был очень занят собственными заботами, чтобы подумать над его поведением, но все же я отдавал себе отчет, что оно совсем не похоже на поведение механического существа. Когда я проходил мимо, его руки резко согнулись в локтях и застыли в таком положении с широко растопыренными пальцами…

«Короткой левой связью», вероятно, был коридор. Илиона напоминала бы таковой, будь у нее стены, пол и потолок. Но их не было. И когда я ее увидел, то с умилением вспомнил чавкающий настил и скобы, откуда летели ослепительные искры, которые, как мне казалось, должны были бы быть и здесь, а они исчезли без следа. Теперь я находился перед совершенно незнакомым участком звездолета, составленным из отдельных, вплотную приближенных друг к другу обручей с удивительно неспокойными поверхностями. Сначала я не сообразил, от чего зависит такое их состояние, но вглядевшись в них более внимательно, установил, что обручи вертятся, и при этом в различных направлениях. А я должен буду пройти через них. Колеблясь, я ступил на первый, с него на второй, на третий, но они, к моему удивлению, нисколько не нарушили моего равновесия, даже наоборот, стабилизировали его, перемещая меня легко и незаметно с одного на другой. Так всего через минуту я добрался до круглой, как дно цилиндра, преграды, разделенной посередине глубокой отвесной щелью, ширина которой явно была недостаточной, чтобы я мог через нее пройти. Но все-таки я пробрался! А как, не знаю… Или она действительно меня «поглотила»? А потом закрылась за мной…