Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы - Цанг Ньон Херука

Наутро Лама послал за мной. Я отправился к нему, гадая, даст ли он мне наставления в этот раз. Он осведомился:

– Ты недоволен моим нежеланием учить тебя? Нет ли какого глупого замысла в твоем уме?

– Я доверяю Ламе, – ответил я, – и не произнес ни одного гневного слова в твой адрес. Я знаю, что нахожусь во власти своей собственной дурной кармы и сам повинен в своих мучениях.

Сказав это, я снова заплакал.

– Чего ты рассчитываешь добиться своими слезами? – прогремел Лама. – Уйди прочь!

Испытывая невыносимые муки, я думал: «Когда я совершал преступления, у меня были запасы и дары. Теперь же, когда я стремлюсь практиковать Дхарму, у меня нет ничего. Имей я сейчас хотя бы половину того золота, которое отдал ради злых дел, я смог бы получить посвящения и тайные поучения. Без подарков Лама не станет меня учить. Даже если я пойду к другому учителю, он тоже потребует подношений. Нищим Дхарма недоступна, а без нее человек лишь накапливает вредные действия. Раз так, лучше покончить с собой».

«Что же делать, что же делать? – размышлял я. – Стоит ли идти служить богачу? Стоит ли заработать, накопить хоть какой-то избыток, накупить подарков и тогда уже просить у кого-нибудь Дхарму? Может быть, вернуться в свою деревню? Но смогу ли я это сделать после того урагана, что я наслал на нее? Мама была бы счастлива увидеть меня снова, и мне удалось бы скопить немного денег… Или переселиться в другое место, искать средства где-то еще? В любом случае нужно уходить. Но если я возьму с собой муку Ламы, это приведет его в еще большее бешенство».

Не говоря никому ни слова, даже супруге Марпы, я взял свои скудные пожитки и выскользнул за дверь. В пути меня согревали воспоминания о доброте Дагмемы.

Я шел полдня и остановился перекусить. Мне удалось выпросить в округе немного цампы и на время взять у престарелого селянина котелок. Насобирав сухих дров, я приготовил обед и подкрепился. Было около полудня. Вздыхая, я думал: «Своей работой я и Ламе служил, и расплачивался за еду, а сейчас мне стоило усилий найти даже эту цампу. Жена Марпы щедро кормила меня изо дня в день, но я с ней даже не попрощался. Какой же я неблагодарный! Может быть, стоит вернуться?»

Но на это не хватило смелости. Когда я возвращал котелок, старик заговорил со мной:

– Похоже, ты можешь работать, добрый человек. Если ты обучен грамоте, то, вместо того чтобы попрошайничать, лучше иди по домам читать молитвы. Если читать не умеешь, прислуживай и заработаешь на еду и одежду.

– Я не попрошайка и обучен чтению.

– Хорошо. Тогда войди в мой дом и прочти молитву – я хорошо заплачу.

Я очень обрадовался. В доме старика я зачитал поучения сутры «Праджня-парамиты» из восьми тысяч строф, а потом – историю Бодхисаттвы Садапрарудиты. При этом я подумал: «Садапрарудита тоже всегда был беден. И он посвятил Дхарме всю свою жизнь. Он мог вырвать и продать свое сердце, мог разрезать его на куски. По сравнению с ним я ничем не пожертвовал ради Учения. Возможно, Лама Марпа все-таки начнет меня учить. Если же нет, то его жена пообещала мне, что поможет найти другого наставника».

Эти мысли придали мне бодрости и отваги, и я осмелился повернуть назад.

Вечером того дня, когда я покинул Ламу, жена упрекнула его:

– Твой заклятый враг ушел. Ну, теперь ты счастлив?

– Кто ушел?

– А кому еще ты причинил столько страданий? С кем еще обращался, как с лютым врагом?

От этих слов лицо Марпы омрачилось, а на глаза навернулись слезы.

– Ламы традиции Кагью, Дакини и Защитники Дхармы, верните моего сына, предназначенного судьбой! – воскликнул он.

Вымолвив это, он накрылся плащом и остался сидеть неподвижно.

Спустя всего несколько мгновений я появился на пороге дома. Услышав мое приветствие, Дагмема радостно сообщила:

– Ты пришел в самый подходящий момент. Похоже, теперь Лама наконец-то станет тебя учить. Я сказала ему, что ты ушел, и он взмолился: «Верните мне моего сына», а потом даже всплакнул. Похоже, его сердце смягчилось.

Я подумал: «Хозяйка лишь меня успокаивает. Будь все это правдой, я был бы несказанно счастлив. Если же он, наоборот, потребовал меня к себе тем же тоном, каким раньше отказывал мне в посвящениях и наставлениях, – то это настоящая беда. Теперь мне некуда идти. Но должен ли я прозябать здесь, без малейшей надежды когда-либо получить Дхарму?»

Дагмема сказала Марпе:

– Лама, Великий Колдун к нам вернулся. Может ли он прийти к тебе?

Тот ответил:

– Он предал нас, но не предал себя. Пускай войдет.

Когда я пришел и поклонился Ламе, он произнес:

– Великий Колдун, если в глубине сердца ты искренне желаешь получить Дхарму, то должен посвятить этому всю свою жизнь. Закончи три оставшиеся этажа башни, и я передам тебе все поучения. А если хочешь уйти и тебе есть куда идти, то уходи сейчас – нам накладно тебя кормить.

Я не нашел, что ответить, и удалился. Жене Марпы я сказал:

– Лама по-прежнему отказывается меня учить. Я совсем не уверен, что он даст мне поучения, когда я дострою башню. Думаю, что, когда здание будет закончено, он все равно не передаст мне ни слова Дхармы, и поэтому я не останусь здесь. Я очень скучаю по матери. С вашего позволения, я уйду в свою деревню.

Я пожелал Ламе и его супруге доброго здравия и снова стал собирать свои книги и прочие пожитки. Но Дагмема, склонившись ко мне, прошептала:

– Достойный сын, я обещала помочь тебе и сделаю это. Я устрою так, чтобы Нгогпа, ближайший ученик Ламы Марпы, дал тебе тайные устные наставления.

Обрадованный, я с надеждой принялся заканчивать строительство.

У пандита Наропы была традиция отмечать каждый десятый лунный день месяца ритуальным пиром с подношением даров. Марпа тоже праздновал этот день. Из припасенного ячменя хозяйка сварила к празднику три больших кувшина пива. В одном было крепкое пиво, в другом – легкое, а в третьем – средней крепости. Легкий напиток предназначался для священных возлияний. Крепкое пиво Дагмема приготовила для монахов – чтобы те могли поднести его Ламе. Я помогал ей наливать напиток для Ламы. Монахи пили пиво средней крепости, а жена Ламы лишь пригубила слабого. Я поступил так же и поэтому не был пьян. Монахи же захмелели. Что касается Марпы, то он выпил много, совершенно опьянел и впал в глубокий сон. Пока он спал, жена вынесла из комнаты подарки – реликвии Наропы и рубиновые четки. После она написала письмо якобы от Ламы. Приложив к нему заблаговременно приготовленную печать Марпы, она завернула все в дорогую ткань, скрепила воском и передала мне со словами:

– Не медли, отправляйся в Жунг. Действуй так, будто эти вещи были посланы самим Марпой. Поднеси все это Ламе Нгогпе и попроси у него поучений.

Я отбыл, возлагая все свои надежды на Ламу Нгогпу.

Два дня спустя Марпа спросил жену:

– Чем занимается Великий Колдун?

– Он в дороге. Больше мне ничего не известно.

– Куда он отправился?

– Он сказал мне, что даже если бы он закончил ту башню, ты бы никогда не дал ему наставлений, а только снова осыпал бы его тумаками и упреками. Он сказал, что уходит на поиски другого ламы. Я решила, что предупреждать тебя напрасно, раз ты не обратил на это внимание. Ты избил бы его снова. Чтобы этого избежать, я тебе ничего не сказала. Я сделала все, чтобы его остановить, но Великий Колдун не послушался и покинул нас.

В сердцах Лама воскликнул:

– Когда это случилось?

– Вчера.

«Мой сын не мог уйти далеко», – подумал Марпа.

В тот момент я поднимался на вершину Кунгдинг в Жунге. Лама Нгогпа разъяснял многочисленным ученикам тайную тантру Хеваджры под названием «Двухчастная». Он прервался на следующих строках:

Я – обучающий.

Я – Учение.

Я – одаренные слушатели.

Я – наставник вселенной и объект постижения.

Я – запредельное.

Я – подлинная природа вместерожденной радости…

Когда он произносил эти слова, я простерся перед ним. Он снял шляпу и кивнул мне:

– Узнаю приветствие учеников Марпы. А то, что он вошел именно на этих словах, – хорошее знамение. Этот человек станет властелином всех Дхарм. Пойдите и спросите, кто он.

Один из монахов пошел мне навстречу. Узнав меня, он спросил:

– Зачем ты сюда пришел?

– Лама Марпа очень занят, и я единственный, кому не хватило его времени на поучения. Я пришел к Ламе Нгогпе просить наставлений. В дар я принес драгоценности Наропы и его рубиновые четки.

Монах вернулся к Ламе и пересказал мои слова. Лама обрадовался и воскликнул:

– Драгоценности и четки великого Учителя Наропы в моем жилище! Это такая же невероятная редкость, как цветок удумбара. Мы должны выйти и принять их. Итак, ученики, мы остановим урок на этом благоприятном месте. Скорее доставайте зонты, флаги и музыкальные инструменты! Пусть старший брат, Великий Колдун, присоединится к нам.

Ко мне подошел монах, чтобы передать слова Ламы. Все это время я стоял там же, где приветствовал Нгогпу простираниями. Про себя я назвал это место Чагцал Ганг, что значит Поклонный Хребет.