Привет! Это я... - Нина Грёнтведт

Я тоже вышла, но не затем, чтобы пойти к ним. Я прошмыгнула мимо так, что они меня не заметили. И тут я увидела, что Стиан тоже на Платформе. К счастью, они увлечённо болтали и не видели, что я уселась на снегу прямо под ними. Оттуда мне всё было слышно.

Было не похоже, что им так уж интересно. Ничего особенного. И хорошо, что меня НЕТ с ними рядом. Что я внизу, а не наверху. Даже если бы они меня упрашивали, я бы не пошла. Ещё чего!..

— …И она считала, что рыбка умерла и растворилась, как русалка, — услышала я голос Хелле.

— Как русалка? — переспросил Стиан.

— Ну да, — сказала Эрленд. — Когда рыбки умирают, считается, что они растворяются в воде и смешиваются с камушками на дне аквариума. Как русалки, только русалки в пену превращаются.

Они про меня говорят! Я затаила дыхание.

— Ха-ха! Она что, и вправду в это верит? — спросил Стиан.

— Да, — сказала Хелле, — и раньше всегда верила. — И они все засмеялись.

Над чем, собственно, они смеются?

— Но она не знает, что на самом деле папа выбрасывает их в унитаз! — сказала Эрленд и фыркнула. Я слышала.

Что такое?.. В унитаз? Что она хочет сказать…

И тут до меня дошло.

— ДУРАКИ ПРОТИВНЫЕ! — закричала я им и бросилась бежать. Домой!

Уйти куда угодно!

Дорогой дневник!

Я хочу уйти, уехать! Быть где угодно, но не здесь!

НЕ ЗДЕСЬ!

Скоро зимние каникулы, мы поедем к Бабушке.

КАК Я РАДА! Потому что тут, дома, всё просто ужасно!

Все дураки

Папа — ДУРАК! Me понимает ничего! Пристаёт и пристаёт ко мне с вопросами — что случилось? И притворяется, что беспокоится. Да ничего не случилось! Кончилось тем, что я назвала его безработным неудачником и сказала — пусть он уже поскорее устроится на какую-нибудь паршивую работу! Хватит уже слоняться по дому и с утра до вечера изводить людей!

Папа сказал, что в нашем доме такой язык недопустим, и тогда я спросила, какой именно язык недопустим — норвежский? И мне было приказано уйти к себе в комнату. Прекрасно! Я именно там и хочу находиться! Даже без приказов. Там меня никто не достаёт и не изводит.

Эрленд отпустили на улицу, и она пошла на Платформу играть с Хелле. (Стиан наверняка с ними!) Вот пусть выскочат маргиналы и сцапают их! После всех угроз, которые они нам посылали, самое время напасть!

Я крикнула папе (он был внизу), что он может отправляться в Берген. Что так всем нам будет лучше. Я иена… (ой, нет, что это я! Прости, прости!) Я ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ сильно не люблю папу именно сейчас! И маму тоже. И Эрленд, и Хелле, и Стиана. (Стиана особенно!!!)

Р.S. Вот возьму и напишу письмо в комиссию по защите детей — пусть приедут и заберут меня отсюда. Вот тогда все и пожалеют. Все они…

План

Я найду себе НОВУЮ лучшую подругу. Так что, Хеллечка, всего тебе хорошего! Будь здорова!

Макияж

Сегодня в автобусе, по дороге в школу, Хелле села рядом с Эрленд. А мне напле… ну, в общем, мне фиолетово.

Я в любом случае не желаю сидеть с мелюзгой. И я села за ними. Они посмотрели на меня и стали шептаться. Я поинтересовалась, в чём дело, и тогда Хелле меня спросила: «Ты что, накрасилась?»

(Утром я немного накрасилась маминой косметикой и тут же смыла. Я просто попробовала. Чуть-чуть! А что, это тоже не разрешается, или как?..)

Но я ответила, что не красилась. Тогда Эрленд сказала, что я красилась. И Хелле сказала, что она видит — красилась! Она видит, это тушь для ресниц!

Но я сказала — нет и нет! Не хватало ещё, чтобы они тут обвиняли меня, когда я прямо говорю «нет»! Кем они себя воображают?!

И я крикнула что есть мочи: «Я НЕ КРАСИЛАСЬ!!!»

Тогда все оглянулись и посмотрели на меня. Дураки.

Все дураки!

И я им крикнула: «На себя посмотрите!»

Новая подруга

Сегодня после школы я привела к себе домой мою новую лучшую подругу. Это Анникен. Хелле с Эрленд (они теперь всё время вместе) собрались гулять с собаками в Большом лесу И мы с Анникен как раз вышли, чтобы тоже погулять в Большом лесу. Без собак. Так что мы оказались на тропке одновременно с ними. Мы подошли к Камню троллей, и Эрленд сказала, чтобы Анникен потрогала и покачала его. Анникен спросила, зачем это. Хелле рассказала, что это нужно для лесных троллей и всё такое, но Анникен только рассмеялась и сказала, что троллей вообще нет в природе.

И прошла мимо Камня, не дотронувшись до него! Тогда и я прошла и не потрогала.

— Ода, ты что? — крикнула сестра. — Ты должна потрогать Камень!

Эрленд и Хелле застыли как громом поражённые.

— Я ничего такого не должна! — сказала я. — Это просто детские суеверия! Этим только малявки занимаются — трогают камни троллей и всё такое.

Я так и сказала!

В самый первый, в первейший раз в жизни я не потрогала Камень троллей. И ничего не случилось! И мы с Анникен смеялись. Мы хихикали над Эрленд и Хелле, над их глупостью — они верят в такую детскую чепуху!

Хелле смотрела на меня долго и пристально. Вид у неё был расстроенный. Эрленд стояла рядом, сердито топала ногами и требовала, чтобы мы дотронулись до Камня.

— Ода, пошли отсюда. Что нам тут делать с малолетками? — сказала Анникен. И мы от них ушли.

Так, смеясь и спотыкаясь, мы первыми добрались до вершины. Там мы уселись и начали болтать — о мальчиках, о косметике и обо всём таком. И ещё о новом красном пальто Иселин. Анникен вообще очень много говорила про Иселин, какая она классная, стильная и крутая. Иселин играет в футбол так же классно, как самые крутые мальчики её возраста!!! (Её папа — футбольный тренер у мальчиков из спецшколы.)

Анникен спросила, почему я вожусь с Хелле — она ведь младше нас, и она такая малявка, что играет с моей младшей сестрой.

— Знаю, — ответила я. — Я больше не вожусь с Хелле.

Не обращай на неё внимания. Она вообще так себе… Не особенно… И она сказала, что ты ей не нравишься.

— Что-о? Я не нравлюсь ей? Вот дура! Нахалка! Плевать я на неё хотела! Хелле просто малолетка и дурочка.

— Это точно, — заметила я. — Она, кстати, очень задирала нос, когда это говорила.

Пока я говорила, к нам подбежал До-мажор, и я тут же обернулась. Рядом с нами стояли Хелле, Эрленд и две другие собаки.

Я посмотрела на Хелле. Я надеялась, что она этих моих слов не слышала. Хелле стояла и молча на меня смотрела. Вид у неё был такой, будто она сейчас заплачет. Видимо, всё же слышала. Мы очень долго стояли и смотрели друг на друга. И молчали.

Наконец Анникен довольно кислым тоном спросила Хелле, на что это она так уставилась.

И Хелле побежала. Она убегала — от собак и от всего остального. Собаки рванулись за ней, а Эрленд — за ними, вниз по тропке…

У меня вдруг заболело горло. Такой комок застрял… (Как будто я в одну секунду простудилась.)

— Что это с ними? — спросила Анникен. — Впрочем, свалили — и хорошо, — и она опять завела насчёт мальчиков, косметики и Иселин. Но я не особенно к ней прислушивалась.

Пора спать

Дорогой дневник!

Мне сейчас так плохо!

Опасно больна

Наутро (после того как мама ушла на работу) я сказала папе, что у меня сильно болит горло и живот, и вообще мне плохо. (Мама видит меня насквозь — у папы с этим делом похуже.) Я не пойду в школу. Я сказала, что моя болезнь слишком серьёзная. Возможно, я даже умру, — добавила я.

Но папа ответил, что ничего я не больна, а, как ему известно, что-то произошло между мной и Хелле. Я приуныла и спросила, не сестра ли наябедничала.

Однако папа ответил, что никто ни о чём не ябедничал, и поинтересовался, о чём таком должна была наябедничать Эрленд. «Ни о чём», — сказала я.

Папа добавил, что невооруженным глазом видно — что-то не так. Он мог бы поговорить с мамой Хелле, но считает, что мы сами разберёмся. Я попросила не вмешиваться и вообще прекратить за мной шпионить, но папа продолжал изводить меня разговорами.

Поэтому в школу я всё-таки пошла.

Дорога в школу

Сегодня Хелле и Стиан шли к автобусу вдвоём. (Эрленд пристроилась к маме.) Хелле и Стиан шли далеко позади меня.

Я пошла медленнее, они — ещё медленнее, так что между нами всё время было большое расстояние. В конце концов нам всем пришлось бежать, чтобы успеть на автобус.

Я добежала первой и села сзади — как мы всегда садились с Хелле. Тогда Хелле уселась на самых передних местах, вместе со Стианом! Они оказались очень далеко от меня. Стиан два раза оглянулся и посмотрел на меня, очень быстро. А Хелле не обернулась ни разу.