Объясняя религию. Природа религиозного мышления - Паскаль Буайе

11. Бог только один! Он всемогущ. Но он существует только по средам.

Да, идея, безусловно, «необычная», содержащая «элемент неожиданности», расходящаяся с привычным опытом. Лекции, концерты, фермерские ярмарки вполне могут проводиться только по средам. Но боги и люди – нет. Они не могут существовать в один момент времени, потом в другой и не существовать в промежутке. Перед нами действительно необычная, не соотносящаяся с повседневной жизнью мысль. Тем не менее это сверхъестественное представление широкого распространения не получило – я бы даже удивился, встретив его где-то как буквальное описание божества. Так что для попадания идеи в список перспективных с точки зрения религии одной только необычности недостаточно.

Кроме того, у теории «необычности» имеется еще один существенный минус: замкнутый круг рассуждений. Как мы определяем обыденность того или иного явления? Ведь наше представление об «обычном» может не совпадать с представлениями других людей. И тогда возникает соблазн признать идею о невидимках, пьющих одеколон, необычной, поскольку ее способность поражать воображение подтверждается присутствием в представлениях о сверхъестественном. Но в этом случае мы приводим в качестве доказательства как раз то, что нам требовалось доказать.

Зачем тогда анализировать эту хромающую на обе ноги теорию? Чтобы показать, чем заканчивается бездумное сравнение религиозных явлений. Описать общие для всех религий «темы», «идеи» и «архетипы» в прошлом пытались уже не раз – и попытки эти особым успехом не увенчались. Людям казалось, что любая религия должна иметь какое-то отношение к «сакральному», «божественному», «абсолюту» или – в более замысловатом ключе, – что все религии так или иначе завязаны на солнце, планеты, кровь, боязнь отца или поклонение природе. Однако человеческая культура не так проста. Для каждой из этих тем, казавшихся универсальными, антропологи вскоре отыскали массу контрпримеров. В частности, считалось, что религиозный артефакт – это непременно «сакральный» объект, требующий благоговейного отношения. Между тем во многих селениях Африки на церемониях надевают причудливые маски, превращающие носителя в глазах остальных в воплощение соответствующего духа или предка, так что маска эта – самый что ни на есть «религиозный» объект. Тем не менее после церемонии маски выбрасывают или отдают детям для игры. Чтобы не отступать от теории религии как сакрального, придется заявить, что либо религия в данном случае отсутствует, либо у этих людей свое особое представление о сакральном.[15]

Такие натяжки неизбежны, если ограничиваться поверхностным обзором религиозных представлений. Представьте: вы марсианский антрополог и ваши наблюдения показывают, что всем человеческим существам для жизнедеятельности требуется пища. Можно сравнить вкусы разной еды по всему миру и попытаться найти общее. На это уйдет масса усилий, но внятного результата вы не получите – на Земле обнаружится бесконечное множество разных яств, и найти общее между ними окажется сложно. А теперь представьте, что вы хороший марсианский антрополог. Вы изучите кулинарные процессы и выясните, что существует ограниченный набор способов обработки пищи (маринование, засаливание, запекание, копчение, варка, обжаривание и т. д.) и широкий, но все же конечный ассортимент ингредиентов. Вскоре вы придете к выводу, что бесконечное, на первый взгляд, разнообразие человеческой кулинарии объясняется комбинацией ограниченного набора приемов приготовления и ограниченного набора исходных материалов. Именно так мы поступим и с религиозными представлениями – переместимся от стола к плите и посмотрим, как «стряпаются» идеи в человеческом сознании.

Усвоение новых понятий

В первой главе я привел крайне упрощенную схему происходящего в сознании ребенка, который получает какие-то новые сведения: например, когда видит, что у моржа (животное, встречаемое не каждый день) рождаются детеныши. Используя шаблон ЖИВОТНОЕ (напоминающий официальный бланк для проставления галочек), ребенок составляет себе представление: все моржи, не только этот, живородящие. Если ребенок видит, что морж питается рыбой, он решит, что все моржи едят рыбу. Точно так же вносят новые сведения в свою ментальную энциклопедию и взрослые.

Чтобы проиллюстрировать процесс, возьму на себя смелость внести несколько новых понятий и в вашу энциклопедию. Начнем с такого:

Зайгуны – единственные хищники, которые охотятся на гиен.

До того как прочитать это утверждение, вы уже знали, что кошки рождаются от кошек, слоны от слонов и т. д. Так что вы, вероятно, допустите, что и зайгуны рождаются от зайгунов.

Затем происходит следующее:

1. Вы столкнулись с незнакомым названием – зайгун.

2. Вы создали в своей мысленной энциклопедии новую статью – ЗАЙГУН.

3. Вы поместили ее в рубрику ЖИВОТНЫЕ.

4. Тем самым вы привели в действие шаблон ЖИВОТНОЕ, из которого в статью ЗАЙГУН поступил ряд сведений: «зайгуны не рукотворны, они рождаются от других зайгунов», «если разрубить зайгуна пополам, он, скорее всего, погибнет», «зайгунам требуется пища» и т. п.

В схематичном виде этот процесс представлен на рисунке.

Новая информация (левая рамка) вызывает в сознании старые данные (правая рамка), в результате энциклопедия пополняется (нижняя рамка). Так обрабатываются не только понятия, относящиеся к животному миру. Например, см. рисунок ниже.

Триклеры стоят дорого, но краснодеревщикам они нужны, чтобы работать с деревом.

Вы уже знаете, что телефоны не растут, не едят и не спят – отвертки и мотоциклы тоже. Вы предполагаете, что триклеры тоже не растут, не едят и не спят, что и отражено на второй схеме.

Немного терминологии

Пришла пора ввести несколько терминов, которые пригодятся нам на следующих этапах.

Умозаключение. Некоторые имеющиеся у вас теперь представления о зайгунах и триклерах называются умозаключениями. Это значит, что соответствующие сведения (например, что триклеры, скорее всего, изготавливаются человеком, а не водятся в природе) получены не от меня, а выведены из сказанного мной. Процесс появления нового понятия в вашем сознании обусловлен не только входящей информацией, но и сочетанием этой информации с предшествующими представлениями.

Базовое умозаключение. Вспомните, как легко было допустить, что зайгуны рождаются от зайгунов или что их не изготавливают на заводе. Достаточно «прочитать», что говорится о животных в общем в вашей мысленной энциклопедии. И это правильно. Я ведь нигде не отмечал, что зайгуны в этом отношении чем-то отличаются, поэтому вы исходили из того, что, по крайней мере в первом приближении, общие знания о животных применимы и к зайгунам. У вас возникает определенный образ нового объекта, который считается истинным, пока не появится явное опровержение. Произведенное таким образом умозаключение называется базовым. Это как в компьютерах – у них имеются «базовые» настройки, заданные производителем, по которым они и будут работать, если вы не зададите свои.

Предположения. Имейте в виду, что ваши представления о зайгунах и триклерах – гипотетические. Мало ли, вдруг зайгуны, единственные из всего мира животных, способны пережить разрубание, не питаются или не растут. Пока для нас это несущественно. Нас интересуют ваши предположения насчет зайгунов и триклеров. Вправе ли вы так предполагать, мы сейчас не обсуждаем. Интеллект рассматривает не только действительно произошедшее, но и причины, возможные следствия и т. п. Если у вас в уме строятся умозаключения, значит, предположения возникают постоянно.

Онтологические категории. Это самый важный из нужных нам терминов. Не все понятия одинаковы. Некоторые абстрактные концепции – ЖИВОТНОЕ, ОРУДИЕ, ЧЕЛОВЕК, ЧИСЛО – называются онтологическими категориями, в отличие от более конкретных, таких как КОШКА, ТЕЛЕФОН или ЗАЙГУН. Онтологические категории стоят особняком, поскольку включают все разнообразие базовых умозаключений, помогающих нам усваивать новые видовые понятия, такие как ТРИКЛЕР, не требуя каждый раз заново открывать, что триклеры не спят, не едят, не размножаются и т. п.

Широкие онтологические категории вроде ЖИВОТНОЕ или ОРУДИЕ – это по большому счету мини-теории об определенном классе существующих в мире объектов. Наши предположения о животных возникают не только из повторяющихся встреч с животными. От бездумного накопления фактов они отличаются двумя очень важными признаками. Во-первых, мы способны размышлять о множестве тех аспектов существования животных, которые выходят за рамки наших знаний. Например, все мы допускаем, что, вскрыв тигра и посмотрев, что у него внутри, мы обнаружим то же самое внутри любого другого тигра. Нам нет необходимости вскрывать тигра за тигром и составлять статистику обнаруженного, чтобы прийти к выводу: внутреннее строение у всех представителей категории ТИГР, скорее всего, одинаково. Мы это просто допускаем, это часть наших предположений. Во-вторых, мы походя устанавливаем всевозможные связи между имеющимися в наличии фактами. Мы допускаем, что тигры едят коз, потому что голодны; голодны, потому что для поддержания жизнедеятельности им требуется пища; они нападают на коз, а не на слонов, потому что крупное животное им не завалить; они едят коз, а не траву, потому что их пищеварительная система не приспособлена для травы; и т. д. Именно поэтому психологи называют такие понятия теоретическими.