Френдзона для бэдбоя - Яна Лари

От меня не укрывается теперь уже его быстрый взгляд, проверяющий наличие на моём безымянном обручального кольца. В зелёных глазах вместо разочарования проскакивают смешинки.

— Уважаю женщин с правильными приоритетами, — улыбается он, забирая у меня листы, и протягивает свободную ладонь. — Ещё раз приношу извинения за свою наглость и неуклюжесть. Герман, будем знакомы.

— Марьям, — представляюсь, вкладывая пальцы в крупную мужскую руку. Но вместо того, чтобы пожать их, Герман галантно помогает мне подняться с корточек.

— Рад знакомству. Действительно рад…

— Взаимно, — я, в свою очередь, не могу не оказать уважение мужчине, который по возрасту годится мне в отцы. — А теперь извините, дела не ждут.

Сделав пару шагов, обнаруживаем, что нам по пути, чему Герман тоже неприкрыто рад.

— Нужна помощь в продвижении сайта? Не видел вас среди сотрудников «Эвереста».

— Я приехала на собеседование.

Он чему-то криво усмехается, открывая передо мной дверь офиса, пропускает вперёд.

— Думаю, у вас есть все шансы не только устроиться, но и задержаться здесь на долгие годы.

— Спасибо за такой обнадёживающий прогноз, — улыбаюсь искренне. — Очень на это надеюсь.

— В качестве извинения за травмоопасное утро могу я пригласить вас на ужин? Марьям, вас это ни к чему не обяжет, — быстро добавляет Герман, очевидно, прочитав на моём лице отказ, чуть раньше, чем тот успевает оформиться в слова. — Просто дружеские посиделки на уютной террасе. Давно никуда не выбирался, а вы, признаться, крайне приятная собеседница.

О кузнечиках и корпоративной этике

Макс

— Кузнечик весь день по травке скакал, к вечеру сел на листочек — устал. О чём же стрекочет он звонко ночами, спрятавшись в клумбе между цветами? Ар-р-рр! — в сердцах впечатываюсь лбом в письменный стол. — Да пошла она… к ёжикам под кусты, эта песня!

Засела в голове — ничем не вытравить. С ночи нервы мне мотает. Верчу слова и так и этак, а почему Мари выбрала именно её, чёрт его знает. Видимо, решила таким образом нокаутировать мою логику.

Зацепила. Пусть очень странно и по-детски, но попробуй-ка отмахнись. Умом понимаю, что Ахметова на трезвую голову такой ерундой страдать бы не стала, а всё равно с упорством барана пытаюсь разгадать этот ребус. Шутка ли, всю ночь не спал. В офис явился ни свет ни заря, с открытия шарахаюсь по пустым коридорам, каждую строчку уже как только не выкрутил!

Ну, что по травке скакал — это понятно. Травинки считать устану, водится за мной такой грешок. Раньше казалось правильным брать от жизни всё, и я загребал двумя руками. Но насыщения как не было, так и нет. Красивые тела — приятный миг, не больше.

И то, что устал — угадала как-то. Не хватает чего-то, места себе нигде не найду.

А вот последние строчки… Это про что вообще?

Мари хочет услышать, что я чувствую? А что я чувствую? Самому бы знать.

Если начистоту, то много чего необъяснимого, как слёзы на последней школьной линейке под песенку об уходящем детстве. Это при том что все одиннадцать лет я прогуливал всё, что только получалось. Взрослым стать скорее хотелось, а тут — бац и вдруг грустно. Тупо, нелогично, но как-то так.

Вот и за Ахметову, получается, не держался, раз так легко отпустил. Теперь те же слёзы, только не на глазах, а внутри — капель монотонная, выматывающая, нудная. И ведь даже не снилась особо ночами последние годы. Зато сейчас второй день совершенно не спится…

Это я должен ей сказать? Сумбурное настолько, что самому себя облаять охота.

Ладно. Не вопрос. Хотя бы не буду банальным — успокаиваю себя, направляясь в зону ожидания. Мари после того как наигралась в морзянку вечером всё же прислала мне короткое сообщение, что согласна работать у нас в Эвересте.

В холле выбираю выгодную позицию у приёмной стойки. Отсюда хорошо просматривается вход. Лично сопровожу Ахметову в свой кабинет.

Ну, это в моём воображении всё так радужно, а на деле Мари появляется в офисе едва ли не под руку с Германом.

Какого х… хребта горного этот альпинист полез куда не надо?!

— Могу я пригласить вас на ужин? — доносится до меня предложение шефа. А голос! Голос как стелет! А глаза как горят!

Ты ли это, старче?

Дальше слышу урывками: что-то про дружеские посиделки, террасу… Эй, я первый это придумал! Не многовато ли друзей на квадратный метр?

Стою, обтекаю. Не подаю признаков жизни. Услышать её ответ хочется едва ли не больше, чем Герману.

Давай, детка, скажи ему, чтоб слюни подобрал вместе с губёшкой.

— С удовольствием, но при условии, что…

Гадство! Вот зачем надо было спиной поворачиваться? И так слышимость минимальная, по губам дочитывал. Не позавтракала ты там, что ли?

Условие-то плёвое судя по просиявшей физиономии Германа…

Гениально, ребят. Круто. Уже бахнитесь в дёсны в знак крепкой дружбы! Можете ещё прямо сейчас свалить на свою террасу, начальству же законы не писаны. А Макс… А что Макс? Максу нельзя заводить романы на работе. Корпоративная этика и всё такое. Начальственный произвол в действии, не иначе.

Психую. Сердцем воздух из груди вышибает.

Наглостью так наглостью, о'кей.

— Доброе утро! Герман Сергеевич, готовый отчёт уже лежит у вас на столе. — Наши с шефом личные тёрки никогда не выходят за пределы его кабинета, вот и сейчас: стоим, улыбаемся. У него выступает испарина на висках, у меня сводит челюсть. Мы обычно не любезничаем дольше пяти секунд. Посчитав субординацию на том соблюдённой, ровным голосом обращаюсь к Мари. — Собеседования проходят у меня в кабинете. Следуйте за мной, посмотрим, чем вы можете быть нам полезны.

— Думаю, Марьям та, кого мы ищем, — покровительственно скалится шеф.

Взгляд Германа ехидный, тяжёлый, а мой… самому бы знать какой.

— Кстати, главное требование к нашим сотрудникам — никаких служебных романов, — отзываюсь с иронией, обращаясь к Мари, но не сводя глаз с новоявленного ловеласа. — Вообще никаких.

Мари

— Герман тебе в отцы годится!

Макс мрачно мерит свой кабинет шагами, предварительно усадив меня в глубокое кресло перед массивным столом, за которым он, очевидно, по будням, просиживает свой руководительский зад.

— Как раз отца мне после переезда стало сильно не хватать, — отзываюсь с сарказмом. Каюсь, не сдержалась. Но право указывать мне с кем общаться дражайший сосед давно прозевал.

Он со вздохом останавливается сзади и судя по скрипу кожи сжимает пальцами спинку по бокам от моей головы. Проверять не рискую, да и не нужно особо.

— Если так сильно хочешь с кем-то поужинать