До встречи в Венеции - Элизабет Адлер

«Может быть, власти и не смогут, зато Беннет сможет», — подумала Мэри-Лу, в бешенстве покидая дом Лили.

В восемь вечера Беннет уже поджидал ее в баре «Девятое небо». Готовясь к этой встрече, Мэри-Лу нарядилась и накрасилась с особым тщанием. Она надела новое шелковое платье кремового цвета и светлые замшевые босоножки на очень высоких каблуках. Глаза она подвела коричневыми тенями, а губы подкрасила ярко-красной помадой. Она была красива и знала об этом.

— Садись, Мэри-Лу, — без церемоний предложил Беннет. — Если я не ошибаюсь, ожерелье лежит в сумочке, которую ты держишь в руках?

— Не совсем так, — призналась она, — но завтра…

Он с таким презрением посмотрел на нее, что она отвернулась и, чтобы скрыть смущение, попросила официанта принести мартини.

— У тебя нет ожерелья, но пол-Шанхая знает о его существовании. Как ты это объяснишь?

— Ты не проявлял особой заинтересованности, поэтому я решила поискать других покупателей и обратилась к Вуртману.

— К этому пьянице? Ты что, спятила?

Она сидела, опустив голову.

Беннет наклонился к ней и прошептал:

— Откровенно говоря, я не поверил бы ни единому твоему слову, если бы собственными глазами не убедился в существовании ожерелья. Оно ведь находится у Лили Сун, не так ли? И вот теперь я задаю себе вопрос: зачем мне услуги посредника, если я могу выйти прямо на владельца? Ожерелье принадлежит не тебе, а Лили.

С этими словами Беннет встал, Мэри-Лу смотрела на него, оглушенная, не зная, что ей делать. Он ушел, даже не попрощавшись.

Она потеряла работу, она потеряла ожерелье, а теперь она потеряла и Беннета. Весь ее мир в одночасье рухнул.

Беннет понимал, что украденные драгоценности, представляющие собой огромную музейную ценность, нельзя продать на аукционе. Только какой-нибудь частный коллекционер, помешанный на идее завладеть уникальной драгоценностью, был способен выложить миллионы для того, чтобы любоваться ею в одиночестве. Беннет знал, что таких чудаков очень немного. И все же у него были кое-какие идеи. Однако из-за слухов рынок антиквариата лихорадило, и в этих условиях ни один покупатель не отважится на такую сделку. Нужно подождать, когда страсти поутихнут. Продавать ожерелье сейчас слишком рискованно.

А пока Беннет решил воспользоваться другой возможностью разбогатеть. Он полетел в Венецию жениться.

Мэри-Лу долго и безуспешно пыталась разыскать Беннета и помириться с ним. Но на звонки он не отвечал. Вконец отчаявшись, она направилась в спортивный зал отеля «Мариотт», где ей сообщили, что мистер Юань уехал. Он направился в Европу, объяснила служащая отеля.

— Жениться, — с улыбкой добавила она.

Мэри-Лу показалось, что она сейчас потеряет сознание. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, в глазах потемнело. Служащая отеля принесла ей стакан воды и заботливо усадила на стул. Мэри-Лу не помнила, как вышла из отеля, как добралась до дому. Поднявшись к себе в квартиру, она замерла перед большим окном с висевшим перед ним кристаллом, якобы возбуждавшим положительную энергию ци, и беззвучно заплакала.

Отвергнутая всеми, она осталась одна и без денег. Ей больше нечего было терять.

Глава 5

Гризельда подготовила все как нельзя лучше: базилика, цветы, свадебные приглашения. Что касается платья невесты, то здесь был достигнут компромисс: Преш должна была предстать перед гостями в длинном платье из полупрозрачного шифона, но, поскольку в Венеции в ноябре было уже прохладно, поверх платья решено было накинуть сшитую из парчи накидку с капюшоном, отороченную по краям мехом.

Предполагалось, что Дарья со всей своей семьей и Сильвия поселятся рядом с палаццо Рендино. Согласно обычаю, Беннет до венчания не мог жить с невестой под одной крышей. Он предпочел остановиться в роскошном отеле «Бэнс» на острове Лидо. И тогда, говорил он в шутку, «плывя через лагуну к месту венчания, я буду представлять себя пиратом, бороздящим океан ради своей возлюбленной». Накануне Гризельда и Мими устроили званый вечер в палаццо XIV века, гостей набралось полсотни человек. Гризельда блистала в красном кружевном платье от Валентино, Мими — в платье из шифона яблочно-зеленого цвета. Они обе, как две хозяйки, следили за тем, чтобы никто не скучал. Дарья, в кремовом приталенном костюме, не отходила от своего бородатого мужа-профессора. Их маленькой дочке Лоре предстояло во время свадебной церемонии держать букет. Сильвия нарядилась во все черное.

— В черном я выгляжу стройнее, — со вздохом призналась она.

Все прочие гости, в основном друзья и приятельницы Гризельды и Мими, поражали своими элегантными нарядами. И все же невеста, по замыслу тети, должна была затмить их всех. Облаченная в темно-синее платье, с распущенными вьющимися волосами, она, как заметил Беннет, была словно ангел с картины прерафаэлитов.

В двух огромных каминах жарко пылал огонь, свечи, горевшие в старинных люстрах и освещавшие фрески на потолке, смягчали строгую атмосферу палаццо, делая его уютным. Струнный квартет играл концерт Вивальди, официанты в белоснежных пиджаках бесшумно скользили по залу, предлагая шампанское и легкие закуски, а собачки Лала и Шнупи, тявкая и повизгивая, возбужденно носились меж гостей.

За высокими дворцовыми окнами в вечерних сумерках поблескивала в канале вода.

— Как здесь красиво! — вслух заметил Беннет, стоя у окна и вглядываясь в густеющий мрак ночи. — Так темно и спокойно.

— Теперь ты понимаешь, почему мне так нравится Венеция, — промолвила Преш.

— Да, — кивнул он и задумчиво добавил: — Теперь понимаю.

Вскоре толпа гостей под предводительством Гризельды направилась к пристани — там им предстояло сесть в гондолы и отправиться в ресторан на торжественный обед. Званый обед перерос в шумное застолье, чему немало способствовало обилие вина и потрясающее местное блюдо — ризотто.

Преш радостно улыбалась, отвечала на поздравления, как вдруг увидела Беннета — он беседовал о чем-то с тетей Гризельдой и хмурился.

Преш толкнула Дарью в бок:

— Смотри, тетя Гризельда напоминает ему о супружеских обязанностях, как будто он ее будущий зять, — и подруги расхохотались.

Поздно ночью, разомлевшие от еды и вина, Преш и Беннет решили прогуляться до палаццо Рендино. Обнявшись, они медленно шли по ночной Венеции, по узким улочкам и мостикам, перекинутым через каналы. Возле дверей палаццо Беннет обнял Преш, и она, счастливая, улыбнулась ему.

— До завтра, любовь моя, — прошептала она.

— До завтра, — отозвался Беннет, целуя ее в последний раз.