Копия Дюрера - Борис Каспаров

Она улыбнулась нам, улыбнулась так радостно и непринужденно, словно ждала нашего приезда.

— Ах, герр комендант, — почти пропела она, — как я рада. Заходите, заходите, пожалуйста. Отца нет дома, но ведь для гостей главное, что дома хозяйка. Не правда ли?

— Вы ошиблись только наполовину. Мы попали к вам в гости, но совершенно случайно. У нас кончилось масло. Если вы одолжите… Надеюсь, у вас оно есть?

— О, наверное. Я сейчас дам указание Гансу и…

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Шоферы в этом отношении договорятся быстрее нас. Ну, а уж раз мы все-таки заехали, я хотел бы выяснить, как обстоит дело с устройством переселенцев. Да, прошу прощения. Мой друг. — Крайнев представил меня, не упомянув, конечно, моей должности.

Фрау Штейнбок церемонно присела.

— Прошу в дом. Отец задержится недолго. В отношении беженцев можете не беспокоиться, герр комендант. Мы уже сделали все возможное. Ведь мы же понимаем, как теперь тяжело людям. Хотя наша семья так много потеряла на этой несчастной войне, нам нужно тоже внести свою долю в общее дело. Свой второй дом мы передали в распоряжение бедствующих семей. Они уже там разместились.

— У вас есть еще один дом? — равнодушно спросил Крайнев.

— О, совсем небольшой. Это недалеко от Нейштадта. Отец приобрел его совсем случайно незадолго перед войной. Вернее, его навязали ему власти. Он был у кого-то конфискован. А казне всегда нужны деньги, и отца заставили заплатить. Мы так рады, что теперь он будет служить на пользу нашему народу.

Она говорила все это на ходу, ведя нас в дом, и последние слова произнесла уже в обширном мрачноватом зале, плохо освещенном высокими узкими окнами.

Из этого зала на меня пахнуло средневековьем. Огромный, размером в хорошие ворота, камин с чугунной решеткой, огромный грубый стол посредине зала, тяжелые балки под потолком. Здесь все было настолько лишено привычных пропорций, все настолько увеличено в размерах, что обычная полочка с книгами, стоявшая в углу, и маленький столик у дверей казались игрушечными, попавшими сюда случайно. Ко мне пришло неприятное ощущение, словно я сам сжался, стал каким-то маленьким, бессильным. Наверное, эту цель — внушить такие же ощущения стоявшему в зале перед окном владельца, и преследовали его строители.

Мой интерес к окружающему не скрылся от взора хозяйки.

— Господина обер-лейтенанта интересует дом? О да, это очень старинное здание. Ему почти четыреста лет. Наверху мы кое-что перестроили на современный лад, а внизу все осталось без изменений, — она вздохнула. — На все нужны деньги, столько денег. А у нас дела никогда не были особенно хороши.

«Что не помешало вам, однако, приобрести «навязанный» дом», — подумал я про себя. Она словно угадала мою мысль.

— Если бы не эта несчастная покупка, мы, может быть, и смогли бы что-то здесь перестроить. Но мы нисколько не жалеем, ведь она пошла на общее благо, не правда ли? Теперь, говорят, там будет коллективное хозяйство, как это произносится, — коммуна, да?

— Там будет то, что захотят его новые хозяева, — сказал я.

— О, что вы! — испуганно воскликнула она. — Разве я осуждаю? Если это на пользу…

— Им, безусловно, на пользу, — чуть иронически вставил Крайнев. — Кстати, фрау Штейнбок, вы, конечно, имели деловые отношения с соседними помещиками. Не можете ли вы сказать, с кем именно и в чем они выражались? Нам хотелось бы восстановить картину экономических связей района. Или, может быть, это сумеет сделать только ваш отец?

На этот раз фрау Штейнбок улыбнулась уверенной, спокойной улыбкой.

— Мой отец очень аккуратный человек, — она подошла к полочке и сняла с нее большую книгу в темном переплете. — Его вполне может заменить вот эта книга. Здесь вы найдете все наши взаимные расчеты за последние два года.

— И до последнего дня?

— Последнюю запись отец сделал сегодня утром, — она положила книгу перед нами на стол. — Вы разрешите мне угостить вас кофе?

— Спасибо, — Крайнев раскрыл книгу. — Как-нибудь в другой раз. У нас совсем немного времени.

— В таком случае разрешите мне оставить вас на несколько минут. Я только дам кое-какие распоряжения по хозяйству.

Она снова очень мило улыбнулась и исчезла в узкой двери.

Крайнев подвинул ко мне открытую книгу и сумрачно посмотрел на ее разлинованные, исписанные крупным почерком страницы.

— Нет, ты скажи, подозревал ли ты когда-нибудь, что будешь интересоваться дебетом-кредитом настоящего помещика? Честное слово, у меня такое чувство, словно меня кто-то схватил и перетащил на эпоху назад, нечто вроде ощущения «янки при дворе короля Артура». Не хватает здесь еще подъемного моста и звука трубы на башнях. Или вот сейчас откроется где-нибудь в стенах дверь, и выпрыгнет прямо на нас шут с погремушками и бубенчиками…

Он вдруг осекся и посмотрел в дальний угол зала.

— Черт, — услышал я его растерянный шепот, — не доставало еще, чтобы я стал предсказателем.

Я проследил за его взглядом и невольно вздрогнул. Из небольшой двери, которую сразу было трудно заметить, по идущим от нее вниз ступенькам спускалось какое-то странное существо. Полумрак не давал рассмотреть его отчетливо. Наконец, когда оно спустилось со ступенек и проковыляло до противоположной стороны стола, мы разобрали, что по направлению к нам двигался, опираясь на палку, небольшого роста, согнутый почти под прямым углом человек. В одной руке у него была палка, но вот что за предмет находился в другой? Похоже, что он держал у рта рог и собирался трубить, как это только что предсказывал Крайнев.

Шаркая подошвами по каменному полу и постукивая палкой, он очень медленно приближался.

В полосе света, падающего из окна, он наконец остановился.

Перед нами был древний старик со сморщенным маленьким бесцветным и безволосым лицом. То, что казалось на расстоянии рогом, готовым затрубить, оказалось слуховой трубой, не уступающей, наверное, в возрасте самому хозяину. На сморщенной коже лица злыми угольками горели два маленьких глаза. Они смотрели на нас не мигая, в упор. Старик вдруг захихикал и, не выпуская из рук палки, поманил нас скрюченным пальцем. Несмотря на то, что мы не двинулись с места, он заговорил свистящим шепотом, проглатывая звуки, а иногда и целые слова.

— Опять сначала. Вздор… все вздор. Это могли мы. Седан, Версаль, Империя… Железо и кровь… Кровь по колено. — Он даже сделал попытку гордо выпрямиться, но у него ничего не получилось. — Нужен император, шута и кривляку на свалку. А потом снова в поход… На Восток, на Запад. Солдаты, миллионы солдат… А «оборотни» — это блеф, миф…

— Клаус!! — Это кричала фрау Штейнбок. Она стояла в дверях, и лицо ее выражало ужас. В ту же минуту она стремительно бросилась к старику и схватила его за руку. — Боже мой, Клаус, зачем ты здесь? Ты хочешь себя убить. Ведь тебе же совсем нельзя двигаться. — Она повернула к нам свое бледное, но уже немного успокоившееся лицо.

— Ради бога, простите и не обращайте на него внимания. Это мой дед. Ему девяносто восемь лет, и он уже давно не в своем уме. Всегда говорит непонятные глупости. Простите, я только отведу его в комнату.

Она довольно бесцеремонно потянула старика за собой, и тот, бормоча что-то себе под нос, послушно потащился за ней.

— Как ты думаешь, что будет дальше? — тихо спросил Крайнев, наблюдая за тем, как фрау Штейнбок и ее дед исчезали в маленькой двери. — Явится сюда тень Бисмарка или из какой-нибудь щели вылезет сам Фридрих Второй со своей напудренной гвардией? Честное слово, я особенно не удивлюсь ни тому, ни другому. Однако это говорящее видение не на шутку перепугало нашу уважаемую хозяйку. Если то, что говорил старик, сумасшествие, то таких сумасшедших до недавнего времени было здесь довольно много.

Я молчал. Только что происшедшая сцена произвела на меня довольно неприятное впечатление. Старик был не в своем уме, это не вызывало сомнения, но в словах его проступал отчетливый смысл. «Оборотни»? Почему он заговорил об этой тайной организации, на которую фашистские вожаки возлагали последние надежды. Эта мысль отодвинула от меня другие, то, зачем, собственно, я сюда и приехал. Тем более, что в лежащей передо мной на столе книге никаких деловых отношений между Витлингом и хозяином имения Вайсбах я не обнаружил. Посещение Витлингом имения утром перед самоубийством носило какой-то другой, совсем не хозяйственный характер.

Фрау Штейнбок вернулась. Лицо ее теперь было совсем спокойным.

— Какое нелепое происшествие. В нынешние времена мы даже не можем приставить к дедушке человека. Иногда он ставит нас в страшно неловкое положение. — Она испытующе посмотрела на нас. — Надеюсь, он вас ничем не оскорбил?

— О нет, что вы, — любезно ответил Крайнев. — Напротив, очень милый, приятный старик, вы напрасно его так быстро выпроводили.