Испытание страхом - Олег Рой

Подводная база хуже арктической. Она меньше, кроме того, там сыро и как-то неуютно. Ладно, мы тут ненадолго. Боксов, кстати, тоже нет – четырехместные комнатки соединены с одним общим боксом, разделенным по принципу «опен спейс». Но нам с ребятами пофиг, если честно. Конечно, к присутствию Бракиэля мы не сразу привыкли, но потом ничего, притерлись. Тем более, что они с Призраком, внезапно, даже закорешились, вероятно, потому, что Бракиэль сумел приручить «Таннина». Эта штуковина, все еще безымянная, впечатлила нашего механика. Ну, и соответственно, нашлась точка соприкосновения.

– Круг!

Эге, а я быстрее, чем я думал. Пока мои мысли скользили от шаттлов к «Таннину», я добежал до шлюза и едва не ломанулся на второй круг, но меня остановила Апистия. Она сидела на склизком уступе купола и курила – под водой. Факн’шит, вот кто мне объяснит, как она это делает, не говоря уж о том, что Апистия была без балаклавы, хотя сама же строго-настрого запретила нам снимать их – по ее словам, балаклава защищает нас, в частности, от давления, иначе всякий раз после пробежки требовалось бы проходить декомпрессию. Если бы мы вообще добежали – от нагрузок кессонная болезнь развивается быстрее. Кстати, как там Дария?

Я оглянулся и едва разглядел ее фигурку – исходящее от станции освещение все-таки было слишком сильным. Украдкой взглянув на Апистию, которая была занята спором с нашим марафонцем – Фредди, я потянул к Дарие канал, чтобы передать ей немного энергии. Ей, наверно, тяжело, особенно на последних метрах. Даже мне тяжело, а уж ей-то…

Я, кажется, начинаю понимать Призрака. Эта Апистия, реально, та еще штучка. Девочка выглядит хрупкой, стройной, нежной, как балерина… прям как моя Тень. А внутри у нее, похоже, титановый скелет. Да еще и поведение на грани фола, нечто среднее между хрестоматийным сержантом вроде Мёльдерса из сериала «Космические морпехи» и хулиганом из фавел.

Когда я прибежал, опередив всех наших, то немедленно получил от нее – за то, что не выдержал темпа и имел наглость передать ребятам немного своей энергии. Ну, передал, и что? Они же мои друзья, а Тень вообще моя девушка. Она хоть и не совсем слабая, но бегать под водой ей тяжело! Да я готов был вообще на руках ее нести весь круг, о чем и ляпнул Апистии. Нарвался на следующий выговор. Тогда я в сердцах ей сказал:

– Неужели вам не хотелось бы, чтобы какой-нибудь мужчина вас на руках носил?

…кажется, я разбудил Ктулху (тьфу, ну и аналогии, особенно с учетом того, где мы сейчас…). Зрачки Апистии моментально сузились в точку, линия век изломалась недобрым прищуром… ее лицо напоминало морду собаки из тех, что живут в пригородах мегаполисов. Несчастные животные, ведь у собак привязанность к человеку, как говорит Джинн, прошита в биосе, ну, то есть у нормальных собак, а у этих прошивка слетела. Сказать, что они не доверяют и не любят людей – это не сказать ничего. Я их живьем не видел, но смотрел фильмы по Интернету. Недавно где-то в Восточной Европе такие псы насмерть загрызли несколько человек, так что тему форсили все, кому не лень.

Черт его знает, что я задел в душе Апистии, но сквозь ее суженные зрачки на меня на мгновение посмотрела сама ненависть. Если бы это чувство имело физическое воплощение, то оно, наверно, выглядело бы, как Апистия.

– Дать бы тебе хорошенько, – процедила она, – да, боюсь, зашибу. Ладно, придумаю что-то поинтереснее. Джинн, а ну отставить! Я сказала, что нельзя передавать свою энергию другим? Вундеркинды гребаные!

– Ну я же чуточку… – попытался оправдаться тот. Апистия тут же выдала неприличную рифму к слову «чуточку» и добавила:

– Придурки вы все-таки, мужики! Ты готов о ней заботиться всю свою жизнь? Допустим. Ну, молодец, но скажи мне – ты что, вечный, что ли? А случись с тобой что – как она без тебя, неприспособленная?

– Это вы про меня, что ли? – спросила добежавшая Дария. Я проверил, где Тень, – каюсь, подзадержался немного на старте, чтобы передать ей энергии, но потом все равно ведь наверстал! Она как раз проходила между причалом и лодкой, позади нее пыхтел Бракиэль, и они вдвоем почти догнали Куинни с Призраком. Вот эта парочка меня умиляет – они, вроде как вместе, но постоянно подначивают друг друга, ну, точнее, Куинни подначивает Призрака, а тот неуклюже отгавкивается. Он даже ругаться меньше стал, как мне кажется.

Когда Куинни стартовала, она рванула вперед на всех парах, чтобы догнать Призрака, и догнала, после чего они побежали наперегонки. Но я знаю один секрет: Куинни бегает немногим хуже меня и легко «сделала» бы Призрака, больше привыкшего верхом на мопеде, чем пешкодралом. Но она тщательно делает вид, что выбилась из сил и еле тянется, а Призрак, кажется, втихаря пытается ей помогать, вот только передавать энергию пока не научился так же хорошо, как остальные…

Пока я посматривал за нашими, Джинн и Дария вяло переругивались с куратором. В конце концов, Апистия патетически вскинула руки вверх, словно балерина, переходящая в пятую позицию (как это выглядит, я узнал благодаря Тени) и сказала:

– Вы не цепочка, вы заноза в заднице Проекта. Хорошо, кто ищет приключений, тот их находит. Не нравится бегать по кругу? Тогда так – возвращайтесь на базу, отдохните сто двадцать минут и выходите сюда. Я буду ждать вас с новым, интересным заданием.

У меня по спине пополз нехороший холодок. Уж больно тон у Апистии был угрожающим…

Несмотря на поддержку Фредди, я устала. Бегать под водой… если отвлечься от того, что само задание идиотское – в воде надо плавать, а не бегать, – то надо признать, что это было тяжело. Мне постоянно хотелось оторваться от дна и поплыть.

Во время бега я ни о чем не думала – все мысли и внимание были сконцентрированы на одной задаче – бежать. Когда же мы с Фредди зашли через шлюз на базу, мысли затопили сознание, как вода ту самую шлюзовую камеру.

Почему я позволяю собой командовать? Понятно, почему – это моя плата за избавление от кошмаров – от человеческой зависти и похоти, направленных на меня. Забавно, но когда этот ядовитый туман рассеялся, я тут же обрела свою любовь. Фредди… мы разговоривали немного. Не знаю, как его, а меня всегда раздражал суетливый треск. Такое впечатление, что люди боятся тишины и заполняют ее кто музыкой, кто голопередачами, кто просто «светским общением» – читай, перемыванием косточек друг другу… Страх тишины я еще могла понять. Страх тишины – это страх одиночества, а страх одиночества мне знаком. Но это все равно, что пить туман вместо воды – жажду не утолишь. И в море пустых звуков не найдешь спасения от одиночества, от пустоты.

Мир, оставшийся там, был пустынным, как заброшенный город в Заполярье. В нем было много людей, но я тщетно пыталась найти Человека. Здесь, в Проекте, я впервые оказалась среди Людей. Например, как бы я ни относилась к той же Апистии (а относилась я к ней нейтрально от слова никак), не признавать за ней человеческого достоинства я не могла. Я по-прежнему любила Нелли, mon diabolique ange, и очень о ней беспокоилась, хотя после того, как у нас с Фредди… после того как мы с Фредди стали парой, эти чувства немного потускнели. У меня болело сердце от мыслей о Льдинке. У меня была моя сестренка Дария, с которой мы, несмотря на новообретенные чувства – мои к Фредди и ее к Джинну, по-прежнему оставались очень близки… Но, конечно, теперь самое важное место в моей жизни занимал Фредди.

Фредди – моя судьба, моя жизнь. Со стороны это кажется безумным юношеским максимализмом, но это так. Я словно обрела целостность, я как замок, к которому нашелся один-единственный уникальный ключ. Мы соединились, мы срослись где-то там, в невидимом мире, и я знаю, где он находится, что делает, даже, кажется, что думает. Мы это никогда не обсуждали, но я была уверена, что он чувствует то же самое.

Нам пришлось разойтись, я отправилась в нашу с девушками спальню. Талисман мирно дрых на моей кровати – вообще, под водой он спал большую часть времени. Я беспокоилась: не повредит ли ему пребывание здесь, а тем более, как он будет чувствовать себя в космосе, но сам Талисман, в краткий период бодрствования, поспешил меня успокоить:

– Нормально буду чувствовать. Я уже начал предстартовую подготовку. Вообще, если ты не знала, кошки чудесно приспосабливаются к невесомости. А я все-таки необычный кот.

Тем не менее вел он себя абсолютно как обычный кот – когда не спал, делал вылазки куда-то за пределы нашей с девочками обители. Чем он там занимался, бог весть, но однажды я обнаружила у себя на кровати нечто определенно относящееся к классу головоногих. Где он его добыл, я даже представить себе не могла, а расспросить не решилась, уж не знаю, почему.

Я приняла душ, потом перекусила бутербродами с пищемассой, которые Дария сварганила на всю банду, пока я мылась. Пищемасса была со вкусом морепродуктов.

– Садизм какой-то, – сказала я, жуя. – Вокруг море, и даже паста у нас со вкусом креветок.