«Пакт Молотова-Риббентропа» в вопросах и ответах - Александр Дюков

Подписание министром иностранных дел Литвы советско-литовского договора о передаче Литовской республике г.Вильно и Виленской области.

Схожие позиции, судя по докладу литовского посланника во Франции П.Климаса главе МИД Литвы Ю.Урбшису, высказывались и на закрытом совещании послов прибалтийских стран 28 ноября 1939 года в Париже: «Русские гарнизоны не вызвали никаких недоразумений и не создали каких-либо затруднений. Кроме того, советские войска в Эстонии платят за товары английскими фунтами или долларами, а это положительно сказывается на финансах в то время, когда в стране не хватает валюты. У латыша также нет никаких неблагоприятных известий о русских»[119].

При этом за дружественными улыбками властей прибалтийских стран в адрес Советского Союза пряталось их желание как-то оправдаться перед Лондоном, Парижем, Вашингтоном и фашистским Римом за тесное сотрудничество с большевистской Москвой, а также стремление выискивать формальные поводы для блокирования строительства военных объектов Красной Армии на своей территории. Об этом, например, свидетельствует проект литовской «Инструкции послам по поводу Московского договора» от 2 ноября 1939 года: «Было бы невыгодно, если бы за рубежом сложилось мнение, что Литва охотно приняла Московский договор и считает его нормальным или даже полезным для нее событием… С Россией приходится вести себя… предоставляя максимум формального содержания подписанным положениям пакта»[120]. И это притом, что Литва с радостью получила из рук Сталина Вильно и Виленскую область после падения Польши!

Подписание наркомом иностранных дел В. Молотовым Договора о дружбе и взаимопомощи между СССР и Латвийской республикой.

Подписание латвийской стороной Договора о дружбе и взаимопомощи между СССР и Латвийской республикой.

Одними дипломатическими кознями и проволочками саботирование договоренностей с Москвой вовсе не ограничивалось. Так, после ввода в Латвию по договору от 5 октября 1939 года ограниченного контингента войск Красной Армии в латвийском генштабе разрабатывались варианты блокирования и уничтожения советских военных баз[121]. Следует отметить также, что в конце 1939 года латвийская и эстонская военная верхушка сохраняла конфиденциальные контакты с нацистами. Например, в ноябре состоялась встреча латвийского командующего Беркиса и начальника штаба армии Розенштейнса с руководителем эстонского и финского отдела Абвера А.Целлариусом[122]. Можно также отметить тот факт, что в ходе развернувшейся советско-финской «зимней войны» (ноябрь 1939 – март 1940 года) отдел радиоразведки латвийской армии оказывал практическую помощь фин ской стороне, переправляя перехваченные радиограммы советских воинских частей[123].

Демонстрация трудящихся г.Риги в знак одобрения вступления советских войск в Латвию.

Делегаты Литовского народного сейма аплодируют после оглашения декларации о вступлении Литвы в состав СССР.

Железнодорожники качают члена полномочной комиссии Государственной Думы Эстонии Вейса после возвращении из Москвы, где Эстония была принята в состав СССР. Июль 1940 г.

В целом у руководства стран Прибалтики в конце 1939 года сохранялись иллюзии дальнейшего балансирования между воюющими сторонами (нацистской Германией и англо-французской коалицией) и Советским Союзом, опасавшимся быть втянутым в мировую войну в невыгодных условиях, в том числе геополитических – на Балтике. Но в мае-июне 1940 года ситуация в корне поменялась. Известный российский историк Елена Зубкова отмечает: «После того, как Германия захватила Норвегию и Данию и взялась за Францию, Сталин решил, что пришла пора действовать. С учетом изменившегося баланса сил в пользу Германии договоры о взаимопомощи с балтийскими странами казались слишком ненадежной гарантией, чтобы обеспечить военно-стратегические интересы СССР в Прибалтике, на самой границе с Восточной Пруссией»[124].

Можно констатировать, что неискренность прибалтийской верхушки в соблюдении договоров с СССР была важным фактором, в сочетании с лавинообразным нарастанием нацистской угрозы, побудившим Кремль оказать на эти страны жесткий нажим с целью смены там политических режимов и ввода дополнительных войск.

Вопрос № 17

Было ли незаконным с точки зрения действовавшего международного права подписание в сентябре — октябре 1939 года договоров о взаимопомощи между СССР и странами Прибалтики?

«Незаконность» советско-прибалтийских договоров о взаимопомощи обычно обосновывают незамысловато: рассказывают о том, что эти договоры были подписаны в результате советского военного и политического давления. И делают вывод: коль скоро договор был подписан под давлением, он является незаконным.

То, что Кремль действительно оказывал на прибалтийские власти давление во время переговоров, не подлежит сомнению. «Советую Вам пойти навстречу пожеланиям Советского Союза, чтобы избежать худшего, – говорил глава советского внешнеполитического ведомства Молотов своему эстонскому коллеге Сельтеру. – Не принуждайте Советский Союз применять силу для того, чтобы достичь своих целей… Если бы Вы и не согласились с нашим предложением, то Советский Союз осуществил бы меры по своей безопасности другим способом, по своему желанию и без согласия Эстонии»[125].

Демонстрация трудящихся Каунаса в честь принятия Литвы в состав СССР.

Вид площади во время митинга по случаю принятия Эстонии в состав СССР.

Однако то, что советско-прибалтийские договоры о взаимопомощи были заключены под давлением, вовсе не делает их незаконными. Международное право того времени, в отличие от современного, не запрещало ни экономического, ни политического, ни даже военного давления – главное, чтобы дело не доходило до собственно войны. И коль скоро военных действий не было, то все было законно: «хоть по принуждению, но захотела». Примеров подобной практики можно привести много. Весной 1938 года Польша, добиваясь официального признания Виленского края польской территорией, шантажировала Литву угрозой войны. Осенью 1938 года участники «Мюнхенского сговора» выворачивали руки чехословацкому правительству, вынуждая его отказаться от Судет. В марте 1939 года Берлин продиктовала Литве договор о передаче Германии Клайпеды (Мемеля). Все эти акции не вызывали протеста мирового сообщества: с формальной точки зрения они не противоречили действовавшему международному праву.

Не противоречили праву и заключенные осенью 1939 года советско-прибалтийские договоры о взаимопомощи. Это признают даже прибалтийские исследователи.

“Хотел бы сделать несколько замечаний в отношении договора с юридической точки зрения… Этот договор между двумя государствами основывается на взаимности и равноправии. В нем подчеркивается наш мирный договор, суверенитет и оговорен срок его действия. На арендуемых территориях сохраняется наша юрисдикция. Подписанный договор не является каким-то новшеством – такие же базы были в Китае и Испании”

Демонстрация трудящихся г.Риги, посвященная принятию Латвии в состав СССР

«Хотя и под давлением, правительства стран Балтии все же согласились с условиями договоров о взаимопомощи, – пишет эстонский юрист Лаури Мялксоо. – Эти договоры применялись на практике более чем полгода, поэтому говорить об их недействительности задним числом было бы фикцией. Кроме того, в то время доминировало мнение юристов… согласно которому заключенные под принуждением договоры не были автоматически недействительными»[127].

Вопрос № 18

Правда ли, что уже в сентябре 1939 года органы НКВД СССР приступили к подготовке массовых репрессивных акций в странах Прибалтики?

От прибалтийских историков и политиков достаточно часто можно услышать о том, что первый «сверхсекретный» приказ о депортации из прибалтийских республик якобы был утвержден еще до включения их в состав Советского Союза – в 1939 году[128].

Об этом «сверхсекретном документе» подробно рассказывается в изданной в 1972 году в книге под названием «Балтийские государства 1940 – 1972»: «10 октября 1939 г., когда в Кремле состоялся прием в честь литовской делегации, днем раньше поставившей свои подписи под Пактом о взаимопомощи с Советским Союзом, генерал Серов, комиссар НКВД 3-го ранга, подписал угрожающий документ. Этот документ, отнесенный к разряду «чрезвычайно секретных», представлял собой инструкцию для офицеров НКВД, получивших направление на советские военные базы в Балтийские государства. Он назывался «Депортация антисоветских элементов из Балтийских государств» и представлял собой длинную и подробную инструкцию в семи частях.