Untitled.FR11.rtf5 - Неизвестно

Ах, Векшин, Векшин!!

Тебе безразлично сейчас, что в результате твоего (да, да, и твоего тоже!) недо­смотра абсолютный дух не смог опять возвыситься до тождества субстанции и субъекта.Ты уже не осознаешь, Векшин, гнета неразумной силы! Ты изменил общему делу ради сладости рабства. Ты окончательно отказываешься от реального дела существ, бывших доселе лишь внешне сближенными.

Я виноват перед тобой, Векшин, но виноват нисколько не больше, чем перед Екатериной Тихоновной, пардон, Екатериной Ивановной, чем перед всем челове­чеством, заветные надежды которого я не смог оправдать.

Аппетита у меня не было.

Поговорив с Екатериной Тихоновной и черно-петуховым генералом Гришей, я выяснил, что они тоже знают многое.

Хотя они ничего и не слышали о планах Н.Ф. Федорова, но многое понимают, как и надо понимать.

На мой вопрос об относительной величине нашей планеты ко всей Вселенной Екатерина Тихоновна ответила, что величина эта подходящая.

А когда я спросил, чувствуют ли женщины и девушки половое сношение на расстоянии, казачий генерал Гриша захохотал и сказал, что еще как чувствуют!

Кроме этого Екатерина Тихоновна и черно-петуховый генерал сообщили мне кое-что, чего я не знал.

Оказывается, пока я рисовал пейзажи Юпитера с одинокой фигуркой Поляко­вой, — кстати, иностранный гость из Туркменистана, как сообщил мне любезно генерал, купил шесть моих полотен, — так вот, пока я занимался живописью, пыта­ясь уйти от мысли о катастрофе всего человечества, я успел жениться на Екатерине Тихоновне. Мне даже показали мой паспорт, где была сделана отметка об этом.

Кроме того, мне сообщили, что я являюсь теперь владельцем всей этой квар­тиры.

Я поблагодарил и спросил черно-петухового генерала, могу ли вернуться в свою комнату.

— Иди-иди. — улыбаясь, сказал генерал. — Только по коридору не очень шастай, а то уборка скоро.

Он был прав. Когда я шел в свою комнату, казаки уже выводили в коридор уз­ников приватизации. Теперь одеты они были попроще, но штанов ни на одном из них по-прежнему не было.

Надо не забыть попросить господина генерала, чтобы он разрешил повесить в чулане изречение Н.Ф. Федорова: «Рабство и господство есть несомненное зло, но и свобода (взятая сама по себе, без дальнейшего определения и осуществления своего назначения) не есть благо, она просто — ничто».

Только не надо приводить того, что заключено в скобках.

Можно просто написать: «Рабство и господство есть несомненное зло, но и свобода не есть благо, она просто — ничто».

Вернувшись в свою комнату, я снова взялся за работу, намереваясь нарисовать нашу высадившуюся на Юпитере делегацию.

Полякова — первая! — получилась хорошо, но когда я взялся рисовать сидя­щего Федорчукова — получился портфель.

Вот такая картина: посреди пустынного ландшафта Юпитера сидит испуган­ная Екатерина Ивановна, а возле ее красивых ног — раскрытый, похожий на жабу портфель, который мне подарил один приятель лет пять назад. И смотрит порт­фель вытаращенными глазами, которых у него нет, прямо на Екатерину Ивановну. А Екатерина Ивановна на него смотрит, и на лице ее смятение и ужас.

А я смотрел на Екатерину Ивановну и думал, что вот так и начал дьявол свою жизнедеятельность двойственного лица.

Сначала призывал к единству, а потом, когда понял, что ему доверяют многие, начал разделять и властвовать.

Вот этот урок прошлого мы должны запомнить раз и навсегда сами и передать своим детям и внукам, чтобы никогда в будущем это не могло повториться в миро­вом масштабе.

Ведь, в конечном счете, мы все стремимся к одной цели, к демократии, а кому не нравится это выражение, то пусть он называет это раем Земным...

Решил записать сегодня три молитвы, которые я передавал в свое время Векшину.

Вот они:

1. Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй Ты нас грешных и не дай Ты нам погибнуть в этом грешном мире.

2. Ангел Божий, хранитель мой, святой, на соблюдение мне от Бога данный с небес, усердно молю Тя, Ты меня днесь просвети, от всякого зла сохрани и не введи Ты нас во искушение, но избави нас от лукавого.

3. Пресвятая Богородица, благослови ты мой день грядущий и помоги ты нам грешным.

Эти молитвы надо размножать на двух языках для спасения своей души и всего человечества и передать нашим демократическим чекистам и казакам. На русском — для себя, и на языке — той стране, в которой наши чекисты и казаки работают.

Эти молитвы пусть читают про себя все, кто стремится взять на поруки не од­ного только человека, но совместно с другими «болеть» за весь мир.

Да, не помню, сообщал ли я, что еще очень много зарытого золота и разных драгоценностей находится в Пензенской области между станциями Соседка и Башмаково в степи под одним курганом. Этот курган я нарисовал на одной из картин, увезённых в зарубежную страну Туркменистан.

Екатерина Полякова II и черно-петуховый генерал Гриша удивительно добры ко мне. Они разрешают мне вместе с ними смотреть телевизор.

Показывали Бориса Николаевича в гостях у Патриарха на празднике Троицы.

Мне кажется, что Ельцин тоже, как и Ш-С., всё уже знает.

Вообще, мне нравится, как он улыбается. Косовато, куда-то на сторону, раздви­гаются тяжелые губы, а глаза смотрят цепко и настороженно, словно из темноты обкомовского коридора.

— Потерпите. — говорит он. — Надо потерпеть еще полгода. Потом будет легче.

И снова улыбается хитровато-косо, как человек, не только счастливо избежав­ший опасности, но и знающий теперь, что в мире для него смертоносно...

Я думаю, что в наше время, когда все так зыбко в мире, только эти остающиеся неизменными ухмылки и освещают нашу беспросветную жизнь.

И все то, что говорит Борис Николаевич, очень правильно и глубоко верно. Я знаю, что Ш-С. возмущает несколько туповатая уверенность Бориса Николаевича, что народу теперь никогда не избавиться от него...

Вот и сегодня Ельцин сказал: «Освободить меня от президентских обязаннос­тей может только Господь Бог!».

Сказал и снова косовато усмехнулся.

Ну и что ж, что Ш-С. это не нравится.

А мне, напротив, приятно сознавать, глядя на усмехающегося президента, ды­хание неотвратимой судьбы.

И бессмысленно — это я обращаюсь к Ш-С. и таким же, как он, — спорить: заслужили мы эту судьбу или нет.

Судьба — это и есть судьба.

Мы ведь с вами не в магазине, где можно, подороже заплатив, выбрать себе что-то поприличнее.

Нет, это судьба, и другой судьбы у нас не будет, и я думаю, что даже и лег­комыслие Екатерины Ивановны Поляковой I не столько определило эту Судьбу, сколько само было определено ею.

Не надо было размножением увековечивать пожирания.

Совершенно правильно говорит Борис Николаевич с балкона Патриаршего дома: «Смирение нужно проявить... »

Очень нам не хватает смирения.

И Векшину, который, прислуживая, порою очень злобно смотрит на меня.

И Екатерине Тихоновне Поляковой II, которая хлестала сегодня пожилого майора Лупилина тряпкой по лицу ...

И мне, который, заметив сегодня в казачьей станице горку с винтовками, начал мечтать о полете на Луну.

Что мне делать на Луне, если Екатерина Ивановна I сейчас на Юпитере, и я не знаю, сможет ли она почувствовать половое сношение на таком расстоянии?

Но я смотрю на пистолет, позаимствованный у генерала Гриши Орлова, и мне трудно противиться желанию улететь.

И портфель, как-то вернувшийся с Юпитера, где он стоял возле стройных ног Екатерины Ивановны I, сидит под столом и смотрит на меня своими выпученны­ми глазами, которых у него нет.

Портфель смотрит на меня, я смотрю на него.

Портфель. весть.

Лететь или не лететь на Луну?..

Портфель смотрит на меня выпученными глазами, которых у него нет.

КОММЕНТАРИЙ ПУБЛИКАТОРА № 1

Отрывок рукописи Героя Вселенского Союза, поэта Федора Шадрункова, оза­главленный «Полет на Юпитер» (Записки сумасшедшего), был получен мною по почте — в голубом конверте с припиской красным карандашом «Немедленно пе­реслать в ближайшее представительство внеземной цивилизации».

Хотя последние слова и показались мне не вполне ясными, я не стал ломать голову над их разгадкой, а поспешил передать дневники издателям.

Поспешность мою объясняет тот общественный интерес, который вызывали содержащиеся в послании сведения.

Вспомните, сколько было толков по поводу исчезновения депутата Векшина.

Одни утверждали, что Векшин уворовал у господина Собчака книгу из шес­ти статей городского бюджета и теперь скрывается, поскольку Собчак заявил о противоправном поступке Векшина не в правоохранительные органы, а в мафию. Предполагалось, что Векшин укрылся за границей в одной из стран-изгоев, куда длинные руки мафии не могут пока дотянуться.

Высказывалось и другое мнение.

Сообщали, что Векшин укрылся в Израиле, и поскольку он принял тамошнее гражданство, Израиль отказался выдать Собчаку и его самого, и украденные им шесть статей городского бюджета. А чтобы никто не беспокоил Векшина, Собчаку и нанятому им Кобзону отказали во въездных визах в Израиль...