Клинки севера - Алина Илларионова

Не считая этой беды, живут они, по мнению Лукича, неплохо. И скверное случается, но как без того. В Притопье соседи за рюмашкой повздорили, да зарубил один другого топором — бывает. Тасёнка из Прудочков ещё в травоцвете пошла за грибами, да в болоте утопла, так и не отыскали её. Выше по течению эльфы обстреляли каких-то лихачей, вознамерившихся перебраться через реку самостоятельно, и те вернулись на берег, но деревни обошли и никого не тронули. Хвала Иллиатару!

«Красный жеребец» был виден издалека благодаря поистине орочьим габаритам — согнанный из массивных светлых брёвен второй этаж с комнатами вытекал из первого каменного на удивление плавно, будто дерево и валуны вросли друг в друга намертво. Камень не был нагим, его почти целиком скрадывал бархатный плющ, вившийся ровно до границы, словно боялся переступить черту. Не иначе, потрудились гномы с дриадами. Хозяин «Жеребца» Зорн оказался ещё более колоритным, чем сам дом. Марта назвала орка старым, но Алесса и предположить не могла, что он окажется совершенно седым, включая ресницы и брови. На фоне тёмно-зелёной кожи это выглядело особенно экзотично и прямо-таки просилось на бумагу. Обнюхав письмо, Зорн вздохнул с оттенком светлой грусти, обласкал девушку потеплевшим взглядом, а потом хлопнул в ладоши и гаркнул, подзывая близняшек-подавальщиц. Не успела Алесса опомниться, как лишилась безрукавки и мешка, а взамен получила тарелку борща со сметаной и кружку кваса, покрытую ещё горячим ломтём ржаного хлеба.

Пока гостья ела, Зорн делился новостями, интересными и не особо, хотя больше жаловался отсутствию постояльцев. Из-за карсы и нежити предпочитали переправляться ниже по течению, где безопасно, хотя дороже. Сейчас из двадцати комнат занятыми были только пять, да и то в одной из них совершенно бесплатно квартировался паромщик. Вот эта новость порадовала чрезвычайно, и, выпив квас практически залпом, Алесса побежала наверх. Проведать кобылку, которую устроили в пустующем стойле, ещё успеет.

Сказать, что ей повезло, — всё равно, что назвать ворону певчей птицей, а кротов — полезными в хозяйстве животными.

— Паром рассчитан на шестнадцать человек с грузом! Канаты тянем вчетвером поперёк течения! — мужчина перевёл дух. Он объяснял уже в пятый раз, да девчонка попалась то ли на редкость упрямой, то ли скудоумной. — Так какого рожна мы поплывём ради одной девки?! Или плати за перевоз полностью, или жди, покуда ещё кто подъедет.

— Но мне сейчас нужно! Очень! — пискляво возразила Алесса, чувствуя, что ещё чуть-чуть — и заревёт. Затребованные восемь империалов здорово ударят по карману, а ведь ещё надо проводника через Лес нанимать, столичные пошлины платить, да и жить на что-то. Дармоедничать за счёт Вилля она не намеревалась.

Однако паромщика девичьи беды мало трогали. Махнул на неё рукой, будто отгоняя муху, и захлопнул дверь, едва не щёлкнув знахарку по носу. Алесса вытерла костяшками сухие глаза, решительно шмыгнула и отправилась к голове. Пришла пора вспомнить, что она не только девчонка-знахарь, но и хищник от природы.

«Прравильно думаешь!» — кровожадно одобрила пантера.

Провожать вызвался невысокий худенький паренёк, который преподнёс ей горсть сочно-алой клубники, после чего вдруг смущённо заулыбался, пряча глаза и стремительно пунцовея. Ягоды оказались сладкими, ямочки на щеках парня милыми, Алесса повеселела и в дверь головы затарабанила по-хозяйски. Правда, когда изложила предложение, мужчина смерил хрупкую девушку с головы до носок насмешливым взглядом, слегка задержавшимся на расстёгнутой рубашке, и скривил губы. Вихрастый пацанёнок лет восьми, вертевшийся у ног, осклабился, подражая тяте.

— Охотница, стало быть?

— Я не охотник, я — метаморф.

Девушка протянула фамильный лист небрежно, отрепетированным у зеркала жестом. Из-за пазухи случайно выпала скрученная грамота и, развернувшись на приступке, явила грифона, печать императорскую, печать Северингскую и заявление такого рода: «Мы, Аристан I, Самодержавный Правитель Неверрийской Империи…»

— Если вас это не смущает, — добавила Алесса после некоторого молчания.

Не смутился не только голова, но и остальное население Прудочков: жители срединных земель уже прознали, что истинных оборотней внесли в список Разумных Рас. Не слыхали, правда, чтобы правитель им лично рассылал благодарности за обезвреживание государственных преступников. Документ заценил шепелявый местный писарь, который по окончании досмотра восхищённым шёпотом изрёк: «Не липофый…»

Юной загонщице, которую сам император отметил светлейшей милостью, предоставили роскошную по здешним меркам комнату на втором этаже с видом на лес. Собственно, других видов здесь и не предлагалось, зато было зеркало в полный рост, такое же тёмное и старое, как его деревянная оправа. Задёрнув шторы, девушка разделась донага и встала перед зеркалом. Зрелище не впечатляло: худенькая, почти мальчишеская фигура; вместо груди, если сравнить с селянками, пшик один; талию Вилль и ладонями обхватит. «Загонщица» согнула руку в локте и напрягла мышцы. Не удовлетворившись, сделала выпад съертом, обронила его и едва успела добежать до кровати, чтобы уткнуться в подушку. Она боялась перебудить хохотом всю деревню. Если Вилля девушка обозвала цепным белым кроликом, то себя — котёнком с сапожной иглой, вышедшим на бой с соседским волкодавом. Но назвался груздем — полезай в кузов, так что выбора нет.

Рассвет выдался тусклым, зябким и сырым, как и все рассветы на берегу больших рек. К шести часам солнце слегка подкрасило туман желтизной и, осознав тщетность проделанной работы, плюнуло и убралось за тучу. Зарядил мелкий, нудный дождик, что так любят грибы и терпеть не могут люди. Зорн пожалел девушку и выдал ей свои детские сапоги, а та его расцеловала в обе щеки: светлые замшевые сапожки мочить не хотелось вовсе.

В лесу было сыро и душно, отчего у Алессы мгновенно засвербило в носу, и нижнюю часть лица пришлось упрятать в воротник. Днём, вероятно, дымка всё же испарится, и берёзы да сосенки будут выглядеть приветливей, а покуда вместе с туманом в воздухе повисла угроза. Отчего-то знакомая, но неуловимая для памяти. Чавкая сапогами по прелому рыжему мху, худышка загонщица шла следом за двумя проводниками, высокими, широкоплечими — об дорогу не убьёшь. Забавно.

Ловушка оказалась гораздо ближе, чем Алесса предполагала: глубокая, не менее полутора саженей, яма с отвесными стенами и ощерившимся кольями дном. Видно, здорово достала селян карса, коль целая шкура им была не нужна.

— И барашка привязывали, и поросёнка, да не жрёт. А людей рвёт в лоскутья! Людоедка… — зло цыкнул Дорот и отёр губы, обрамлённые трёхдневной чёрной щетиной.